Девственницы-самоубийцы - Евгенидис Джеффри (список книг TXT, FB2) 📗
— Боюсь, такова политика нашей семьи, — в итоге сказал он.
Перед внутренним взором Трипа Фонтейна с треском захлопнулись ворота крепости. Затем он заметил семейное фото на столе мистера Лисбона. Люкс стояла на фоне «Чертова колеса» в парке аттракционов и держала в красном кулачке печеное яблоко, в полированном боку которого отразились складки детского жирка под ее подбородком. Один из уголков обметанного сахаром рта разлепился, открывая одинокий зуб.
— А что если нас будет много? — вопросил Трип Фонтейн. — Если ребята пригласят и других ваших дочерей? И если мы вернем их домой к любому названному вами часу?
Это новое предложение Трип высказал ровным тоном, но пальцы его дрожали, а глаза застилал туман. Мистер Лисбон долго глядел на него, не говоря ни слова.
— Ты играешь в бейсбольной команде, сынок?
— Да, сэр.
— На какой позиции?
— Нападающий полузащитник.
— В свое время я играл в защите.
— Ключевая позиция, сэр. Никого между игроком и пограничной линией.
— Вот именно.
— Дело в том, сэр, что мы устраиваем матч с «Кантри Дэй», а потом танцы и все прочее, и все ребята в команде должны прийти с подружками.
— У тебя прекрасные внешние данные, Трип. Не сомневаюсь, миллион девиц ждут не дождутся твоего приглашения.
— Миллион девиц меня не интересуют, сэр, — ответил Трип Фонтейн.
Мистер Лисбон опустился на табурет. Сделал глубокий вдох. Посмотрел на фотографию своей семьи, одно из лиц на которой, с мечтательной улыбкой, уже перестало существовать.
— Я поговорю с их матерью, — наконец выдавил он. — Сделаю что смогу.
*
Вот так и вышло, что четверо из нас смогли пригласить сестер Лисбон на единственное свидание без родительского присмотра, какое у них только было. Оставив кабинет мистера Лисбона, Трип принялся собирать команду. На вечерней тренировке бейсболистов, во время скоростного забега, он заявил: «Я вытаскиваю Люкс на школьный бал, и мне нужны четверо парней, чтобы сопровождать остальных цыпочек. Кто пойдет?» Задыхаясь в неуклюжей защитной экипировке после десятка напряженных попыток пройти дистанцию, мы наперебой принялись уговаривать Трипа Фонтейна выбрать именно нас. Джерри Верден предложил Трипу взятку в виде трех косячков. Парки Дентон взялся отвезти всех на отцовском «кадиллаке». Каждый сказал что-то в свою пользу. Баз Романо по кличке Веревка (его звали так из-за дрессированного зверя потрясающей длины, которого он демонстрировал нам в душе) накрыл руками лицо в проволочном каркасе шлема и катался по зоне защиты, издавая жалобные стоны: «Я умираю! Умираю! Выбери меня, Триппер!»
В конце концов победили Парки Дентон (из-за «кадиллака»), Кевин Хед (потому что он помог Трипу установить в машине кассетник и вообще обустроить все по его вкусу) и Джо Хилл Конли (поскольку он выигрывал все школьные призы, и это, как полагал Трип, могло оказать влияние на мистера и миссис Лисбон). На следующий день Трип представил список кандидатов мистеру Лисбону, и уже в конце недели тот объявил о решении, принятом ими с супругой. Девушки смогут пойти с ребятами на бал при соблюдении следующих условий: 1) они повсюду будут ходить вместе; 2) они направятся на танцы, и никуда более; 3) они вернутся домой к одиннадцати. Мистер Лисбон заверил Трипа, что условия окончательны и обжалованию не подлежат; более того, обойти их невозможно. «Я сам буду наблюдать за их выполнением», — добавил он.
Сложно сказать, как восприняли разрешение посетить школьный бал сами сестры Лисбон. Когда мистер Лисбон объявил дочерям радостную весть, Люкс подбежала и обняла его, поцеловав с раскованной игривостью маленькой девочки. «Она уже много лет не целовала меня вот так», — вспоминал он. Остальные отреагировали с меньшим энтузиазмом. Объявление застало Терезу и Мэри за игрой в китайские шашки, за которой наблюдала и Бонни. Они лишь ненадолго оторвались от фигур на продавленной металлической доске, чтобы поинтересоваться у отца, кто же еще будет их сопровождать. Мистер Лисбон назвал имена.
— И кто кого возьмет? — спросила Мэри.
— Да разыграют нас в лотерею, и дело с концом, — ответила Тереза и шестью скачками через фигуры неприятеля провела шашку в дамки.
Прохладцу, с которой они встретили известие о приглашении на бал, можно объяснить в духе семейных традиций Лисбонов. Сообща с другими посещавшими церковь матерями миссис Лисбон и прежде устраивала групповые свидания. Мальчики Перкинс, хлюпая веслами, катали сестер в пяти блестящих каноэ по угрюмому каналу на Бель-Айл, тогда как сидевшие в лодке мистер и миссис Лисбон с мистером и миссис Перкинс, ни на минуту не теряя бдительности, галантно выдерживали дистанцию между собой и своими отпрысками. Миссис Лисбон полагала, что темную природу юношеских влечений можно ублаготворить активными занятиями на свежем воздухе, — так сказать, любовь, сублимированная игрой в дротики на зеленой полянке. Не так давно, во время пешего похода (предпринятого без особой на то причины, если не считать тоску в душе и разлитую в небесах серость), мы разбили лагерь в Пенсильвании и, покупая свечи в топорно обставленной лавке, узнали о распространенном среди аманитов[22] обычае: когда парень приглашает подругу прокатиться в горбатом черном драндулете, родители обоих неотступно следуют за ними в другом таком же. Миссис Лисбон, со своей стороны, тоже считала, что любовные чувства могут развиваться и под надзором. Но тогда как парень-аманит непременно возвращался глухой ночью забрасывать окно девушки галькой (звон которой о стекла с общего попустительства никто не слышал), в доктрине миссис Лисбон не нашлось места для подобных снисхождений. Под ее присмотром каноэ никогда не приставали к берегу у разбитых там палаточных лагерей.
Девушки не предполагали, что на сей раз им удастся выскользнуть из-под родительского микроскопа. Сопровождение в лице самого мистера Лисбона напоминало им о привычном коротком поводке. Иметь учителя в качестве отца и без того несладко; он зарабатывал на жизнь в той же школе и постоянно пребывал на виду, не вылезая из трех имевшихся в его распоряжении костюмных пар. Профессия отца давала сестрам возможность учиться бесплатно, но Мэри однажды призналась Джулии Форд, что благодаря этому «понимает, каково быть побирушкой». Теперь же отец явится на танцы наблюдателем, как и другие учителя, которым предстояло играть роль общественной дуэньи добровольно или же принудительно. Обычно эта обязанность ложилась на плечи тех, кто, не тренируя спортивные команды, обладал относительным запасом свободного времени, или же тех, кому просто не хватало общения. Для таких школьный бал — редкий шанс скоротать очередной вечер, забыв о скуке вынужденного одиночества. Люкс это, кажется, не беспокоило, поскольку ее сознание целиком заполняли грезы о Трипе Фонтейне. Она вновь принялась расписывать белье дорогим ее сердцу именем, но теперь использовала растворимые водой чернила, чтобы успеть смыть всех до единого «трипов», прежде чем их увидела бы мать (впрочем, имя то и дело заявляло о себе, проявляясь на коже). Надо полагать, Люкс призналась сестрам в своих чувствах к Трипу, но в школе из ее уст никто даже не слышал этого имени. За ленчем Трип и Люкс сидели рядом, и иногда мы замечали, как они шли бок о бок по коридору в поисках свободной каморки, вентиляционного шкафа или просто укромного уголка, чтобы немного побыть наедине. Тем не менее даже там мистер Лисбон постоянно был начеку, а потому, описав по школе пару чинных кругов и миновав кафетерий, они ступали по резиновому коврику, устилавшему пологий подъем к классу мистера Лисбона, чтобы затем, еще на мгновение продлив касание рук, разойтись в разные стороны.
Другие сестры едва были знакомы с будущими кавалерами. «Их мнения никто даже не спрашивал, — негодовала Мэри Питере. — Это походило на брак по договору или на что-то подобное. Аж мороз по коже». В любом случае, девушки не возражали — для того ли, чтобы порадовать Люкс, или развлечься самим, или же просто убить монотонность пятничного вечера. Когда спустя годы мы говорили об этом с миссис Лисбон, она сказала, что не испытывала беспокойства в связи с приближением бала, упомянув еще и тот факт, что специально для праздника были сшиты платья. За неделю до школьной вечеринки она лично отвела девушек в магазин тканей. Там сестры бродили меж развешанных во множестве моделей, где к каждой стойке был приколот вырезанный из папиросной бумаги силуэт платья их мечты, вот только в итоге выяснилось, что давшийся такими муками выбор вовсе не имел никакого значения. Миссис Лисбон прибавила по дюйму к линии бюста и по два — к талии и подолу, так что все четыре платья вышли одинаковыми бесформенными балахонами.
