Новый расклад в Покерхаузе - Шарп Том (книги без регистрации txt) 📗
– Живо откройте главные ворота! – заорал Ректор.
– Еще не время, – лаконично ответил Кухмистер.
– Что значит еще не время? – не понимал Ректор. – Надо впустить врачей и пожарных.
– Нельзя пускать в колледж посторонних, пока я не подберу эту гадость. Не дело.
Ректор свирепо посмотрел на плавающий презерватив. Упрямство Кухмистера взбесило его.
– Там раненые, – взвыл он.
– Это понятно, – сохранял спокойствие Кухмистер. – Но нельзя забывать и о репутации колледжа.
Он наклонился к прудику и поразил пузырь. Сэр Богдер со всех ног бросился к месту происшествия. Кухмистер медленно пошел за ним.
– Никакого уважения к традициям, – печально покачал он головой.
10
– Какая вкусная требуха, – сказал Декан за обедом. – После судебного осмотра трупа и следствия у меня разыгрался аппетит.
– Все проведено очень тактично, – вступил в разговор Старший Тьютор.
– Должен признать, я ожидал, что вердикт будет менее великодушным. А самоубийство нам – тьфу. От этого еще никто не умирал.
– Самоубийство? – заорал Капеллан. – Я не ослышался? Кто-то сказал самоубийство?
Он оглядел присутствующих. – Об этом надо обстоятельно потолковать.
– Коронер уже все растолковал до тонкостей, – завопил ему в ухо Казначей.
– Скажите, какой молодец, – ответил Капеллан.
– Старший Тьютор как раз об этом и говорил, – пояснил Казначей.
– Как раз об этом? Очень интересно, – сказал Капеллан. – И как раз вовремя. В колледже уже несколько лет не было приличного самоубийства. Такая досада.
– Честно говоря, я не вижу ничего прискорбного в том, что самоубийства вышли из моды, – буркнул Казначей.
– Положу-ка я себе еще требухи, – вступил в разговор Декан. Капеллан откинулся на спинку стула и посмотрел на коллег поверх голов.
– В былые времена и недели не проходило, чтобы какой-нибудь бедняга не решался кончить счеты с жизнью. Когда я только-только стал здесь Капелланом, я уйму времени проводил на расследованиях. Вы только подумайте, было время, когда наш колледж называли Трупхаус.
– С тех пор все изменилось к лучшему, – сказал Казначей.
– Чепуха, – возразил Капеллан. – Падение числа самоубийств яснее ясного указывает на падение морали. Похоже, студенты более не испытывают угрызений совести, как это было в дни моей молодости.
– А может, это потому, что перешли на природный газ? – предположил Старший Тьютор.
– Природный газ? Ничего подобного, – вмешался Декан. – Я согласен с Капелланом. Упадок нравов чудовищный. С точки зрения нынешней молодежи все рассуждения о морали не стоят выеденного яйца.
– Яйца? – завопил Капеллан. – Всмятку, пожалуйста.
– Я просто хотел сказать… – начал Декан.
– Хорошо хоть, что никто не предположил, что юный Пупсер принимал наркотики, – перебил Казначей. – Полиция провела очень тщательное расследование, и, как вы знаете, ничего не обнаружила. Декан поднял брови.
– Ничего? – усомнился он. – Насколько я знаю, они изъяли целый мешок… мм… резиновых изделий.
– Я имел в виду наркотики, господин Декан. Вы же понимаете, встал вопрос, каковы мотивы. Полиция склонна думать, что Пупсер был охвачен противоестественным влечением.
– А я слышал, он был охвачен миссис Слони, – сказал Старший Тьютор. – Полагаю, что влечение к миссис Слони и впрямь можно назвать противоестественным. Поразительное отсутствие вкуса. Что до остального, должен признать, что пристрастие к надутым газом презервативам у меня в голове не укладывается.
– По данным полиции, их было двести пятьдесят штук, – уточнил Казначей.
– О вкусах не спорят, – сказал Декан. – Хотя мне лично представляется, что у этого прискорбного происшествия политическая подоплека. Совершенно ясно, что этот Пупсер был анархистом. В его комнате нашли много литературы левацкого толка.
– Я так понял, он исследовал вопрос о хлебе из грубой ржаной муки, – сказал Казначей. – В Германии шестнадцатого века.
– Еще он принадлежал к ряду обществ, занимающихся подрывной деятельностью, – сообщил Декан.
– Разве ООН – подрывная организация? – запротестовал Казначей.
– А как же, – не уступал Декан. – Все политические общества занимаются подрывной деятельностью. Наверно, занимаются. По логике вещей. Не хотели бы что-нибудь подрывать – не создали бы организацию.
– Весьма странное рассуждение, – заметил Казначей. – Но тогда непонятно, при чем тут миссис Слони.
– Я склонен согласиться с Деканом, – сказал Старший Тьютор. – Чтобы лечь в постель с миссис Слони, надо или спятить, или проникнуться чувством долга перед обществом в извращенной форме. А запустить двести пятьдесят смертоносных презервативов в ничего не подозревающую Вселенную – признак фанатизма…
– С другой стороны, – возразил Казначей, – он ведь жаловался вам на свое… мм… увлечение этой милой дамой.
– Да, возможно, – признался Старший Тьютор, – хотя, по-моему, когда речь идет о миссис Слони, слово «милая» не подходит. Во всяком случае, я отправил его к Капеллану.
Все вопросительно посмотрели на Капеллана.
– Миссис Слони? Милая? – заорал он. – Еще какая милая. Чудесная женщина.
– Мы хотим узнать, намекал ли вам Пупсер относительно своих побуждений, – объяснил Казначей.
– Побуждений? – переспросил Капеллан. – Ясно как божий день. Старая добрая похоть.
– Так он, по-вашему, из-за похоти взорвался? – недоумевал Старший Тьютор.
– Ну да. Нельзя же вливать молодое вино в старые мехи, – сказал Капеллан.
Декан покачал головой.
– Бог с ними, с побуждениями, – сказал он. – Главное – Пупсер всех нас поставил в крайне неловкое положение. Как тут доказывать, что мы и без перемен прекрасно проживем, когда учащиеся такие фейерверки закатывают. Заседание общества Покерхауса отменили.
Преподаватели разинули рты.
– Но, как я понял, генерал согласился его созвать, – сказал Старший Тьютор. – Неужели он пошел на попятный?
– Оказалось, на него нельзя положиться, – мрачно промолвил Декан. – Сегодня утром он позвонил и сказал, что лучше подождать, пока уляжется пыль. Неудачная фраза, но что он имеет в виду, ясно каждому. Еще один скандал нам ни к чему.
– Проклятый Пупсер, – кинул в сердцах Старший Тьютор.
Преподаватели закончили трапезу молча.
Сэр Богдер и леди Мэри за омлетом тоже скорбили по покойнику, правда, более сдержанно, нежели члены Совета. Как и всегда в таком случае, трагедия воодушевила леди Мэри, а странные обстоятельства смерти Пупсера подхлестнули интерес к психологии.
– Видно, несчастный был фетишистом, – сказала она, очищая банан с хладнокровным интересом, который напомнил сэру Богдеру об их медовом месяце. – Ну прямо как – ты помнишь? – тот парнишка, который в уборной поезда завернулся в полиэтилен.
– Да, нечего сказать, выбрал местечко, – отозвался сэр Богдер, накладывая себе консервированной малины.
– Конечно, налицо проявление материнского комплекса, – продолжала леди Мэри. – А полиэтилен, очевидно, заменял плаценту.
Сэр Богдер отодвинул тарелку.
– Скажи еще, что бедняжка надувал презервативы, потому что завидовал мужчинам с большим членом, – хмыкнул он.
– Юноши этим не страдают, Богдер, – сурово поправила леди Мэри. – Только девушки.
– Да? Ну так, наверно, это служанка обзавидовалась. Ведь никто же не доказал, что это Пупсер забил дымоход презервативами. Добыл-то их он, это точно установлено. Но не исключено, что надула их миссис Слони и она же запустила вверх по трубе.
– Ах, да, я и про нее хотела – сказать, – вспомнила леди Мэри. – Декан очень нелестно отзывался о миссис Слони. Он, кажется, считает, что если у молодого человека был роман со служанкой, значит, он потерял рассудок. Ярчайший пример классовых предрассудков. Впрочем, я всегда считала Декана исключительным ничтожеством.
Сэр Богдер посмотрел на жену с нескрываемым восхищением. Ее противоречивость никогда не переставала удивлять его. Демократизм леди Мэри происходил от врожденного чувства превосходства, которое ничуть не уменьшилось даже после замужества. Временами он думал о том, что она согласилась отдать ему руку и сердце не без задней мысли. Уж не вздумала ли она таким образом щегольнуть своими либеральными взглядами? Он отмел мысли личного характера и подумал о последствиях смерти Пупсера.
