Король утопленников. Прозаические тексты Алексея Цветкова, расставленные по размеру - Цветков Алексей Вячеславович
Политический мальчик заглянул в окно, на этот раз вниз. Внизу по улицам бежали за деньгами и от наказания охуевшие человечки. В школьном возрасте, из фантастических советских книг, мальчик узнал, что земля — это космический корабль, точнее, машина времени. Но есть сознательный экипаж и есть простые биороботы. Слава богу, граница между ними проницаема в обе стороны. Хотя пересекается она не так уж часто. Особенно биороботы не спешат переходить в состав экипажа. Обратный же переход пилота на должность вспомогательного устройства может восприниматься как пенсия или временный экзотический отдых. Экипаж наделен чувством истории — картой и смыслом путешествия-существования. Но эта карта и смысл не доступны никому из экипажа в отдельности. Эта карта и смысл хранятся в коллективном сознании пилотов, не путать с коллективным бессознательным добровольных биороботов, в котором хранятся только практические инструкции выживания-исполнения.
В экипаже я или нет? — вдруг захотелось по-детски спросить. Про всех людей, говоривших с ним, школьник спрашивал себя: в экипаже или среди биороботов? Роботов и пилотов он оценивал по совершенно разным признакам.
Сел к компьютеру и закончил свой манифест: «Приходилось ли вам испытывать удовольствие от того, что вы наконец-то выбросили нечто ненужное? Умножьте это чувство примерно на сто. Теперь вы можете себе представить, что такое радость революции». Он посидел еще, глядя в буквы и настучал название: «Что такое моральная граница, или Сколько должен весить булыжник в вашей руке?». Все его тексты назывались длинно и почти всегда с этим «или».
Вошел помощник в майке с треснувшим штрихкодом во всю грудь и модным заграничным ругательством.
— Ты знаешь, как читаются штрихкоды на товарах? — подмигнул ему политический мальчик.
— Ну да, первая цифра это код страны, потом идут...
— Очень убедительно. Но только для лохов. А теперь смотри, как читаю я...
2
Почему младенец кричит?
Какова первая проблема только что возникшего человека? Непостоянство удовольствия. Реакция на эту проблему — крик. Когда мы родились, то сразу закричали, потеряв наше жидкое удовольствие, нам стало в нем слишком тесно, но мы чувствуем, что нас выгнали неизвестно куда. Утешительным призом, последней связью с утраченным раем является молоко и ласка. Потом остается только ласка, а молоко становится символическим. Мы продолжаем кричать всю жизнь, но учимся делать это молча. Скоро появляется отец или кто-то в его роли. Отец делает порядок. Он похититель и выдава- тель удовольствия в обмен на нормативное поведение. Этот режим получения, пауз и наказаний в виде лишения удовольствия и есть порядок. Все институции и учреждения составляют этого вечного отца. Это и есть наша цивилизация. Попытка решить проблему отцовской власти — основное топливо человечьего поведения в любом возрасте.
Как молоко становится символическим? Первая реакция на невозможность всегда иметь удовольствие — внутренняя, мы вытесняем свое желание, забываем его, выражаем его иносказательно, через другие образы. Так наш крик, изменившись, образует культуру. Как молоко из поколения в поколение формирует элиту и власть? Вторая реакция на невозможность постоянного молока — внешняя, мы начинаем конкурировать с отцом и остальными «высшими силами», стремимся с ними совпасть или занять их место. Так наш крик воспроизводит иерархию. Повторим: вытеснение любви к молоку дает культуру, язык, текст, мир символов и знаков. Любой древний собор или прекрасное стихотворение — всего лишь попытка назвать удовольствие новым именем, чтобы забыть о нем, свыкнуться с его строгой дозировкой. Конкуренция с отцом дает экономику и политику, мир действий. Любое государство или валюта — всего лишь попытка заменить отца или кто там у вас был в роли дозатора? Именно умение строить два этих обходных маневра: назвать молоко иначе и занять место отца, повторив его, и отличает нас от животных. Значит ли это, что человек объяснен? Нет, объяснен его механизм, нам понятно, как он работает.
Молоко, висящее у вас в шкафу. Молоко, разлитое на тысячи страниц. Молоко гербов и брендов. Молоко на банковских счетах и в правительственных решениях. Молоко, разделяемое ударами аукционных молотков и милицейских дубинок. Везде оно ускользает, молоко только кажется, остается символическим, как во сне, когда пьешь, а жажда не проходит. Не дает ожидаемого счастья. О чем говорят религии? Они пытаются примирить вас с отсутствием молока. «Бог терпел и нам велел» у христиан. «Освободись от желаний и не будет страданий» у буддистов. «Докажи сначала, что ты достоин вечного удовольствия» в исламе. «Бог просто проверяет всех, чтобы выбрать самых достойных» в иудаизме. Что предлагает вам учение? Океан молока без всяких ограничений. Кратчайший путь к берегу белого океана. У нас вы получите карту и пароль доступа. Зачем? Чтобы, оказавшись на берегу, вы узнали, кто живет в глубине. Чтобы впервые в жизни вы перестали кричать, узнав главное: источник удовольствия, его суть — небытие. Что означает слово «молоко»?
Глеб спешил забрать Алену из сада. Воспитательница настоятельно попросила больше не приносить стукалку. «У всей группы голова болит».
— Ладно, — надула щеки Алена, — я лучше с Ульяной в шахматы играть буду.
В шахматы играла так: женила белые фигуры на черных, разделив их по парочкам. Когда сказали, что один из цветов должен выиграть, делила на те же парочки, но объясняла теперь иначе: выигравшие белые берут себе проигравших черных в рабство.
А стукалка была от индейцев. С одной кожаной стороны колибри из пустыни Наска, с другой тотемная обезьяна с закрученным хвостом и два деревянных шарика на веревочке, чтоб шуметь.
Глеб купил ее в том магазине, где желающим фотографируют ауру.
Индейцы понадобились, потому что Алена слишком впечатлялась. Не только смерть отца в «Короле льве» и наглый крокодил в «Краденом солнце», но и простое переодевание волка в деда Мороза с воровством подарков, покушением на козлятушек и заранее обещанным родителями хеппи-эндом обращались возмущенным плачем на весь день и перепуганными вскриками на всю ночь. Лопнувший шарик и съеденный мед для Иа-Иа в «Винни Пухе» превращались в лужи слез и припадочное дрыгание ногами. Глебу казалось, нет такого мультфильма, который Алена в свои пять лет может вынести.
— Девочка очень сердечная, — говорила детский психолог обволакивающим голосом, — не согласна принять проблему. Никакую.
Она выбирает мир, где вообще не возникает проблем. Но она не может себе этого представить. Даже сказка всегда оказывается слишком жестока. Хороший конец ее ни в чем не убеждает. Страдания Дюймовочки не искупаются финальной страной эльфов. В будущем, если не перерастет, это может привести к бегству от жизни. У таких детей появляются воображаемые друзья, замкнутость, они отказываются осваивать навыки. Надо надеяться, перерастет.
— Не показывать ей больше сказок?
— Да, не надо.
— Но она просится смотреть телевизор.
— Найдите ей фильмы про животных, что-нибудь про другие страны, не надо сказок, изучайте географию, но без катаклизмов и войн. И просматривайте все сами сначала, чтобы знать, что и когда перемотать.
Так началась неделя Южной Америки с культом тамошних светлячков, нефритовых побрякушек и песенок про полет кондора. Глеб предложил Алене придумать индейцам электронное письмо. Она надиктовала. А через день он уже читал ответ ей вслух:
«Здравствуй, девочка Алена. Мы прочитали твое письмо и захотели ответить тебе, а наш друг переведет этот ответ на твой русский язык. Мы знаем где Москва и Россия, но никто из нас там не был, потому что это очень далеко. Мы будем ждать, пока ты вырастешь и приедешь к нам в гости, чтобы увидеть нас, наши статуи и наши каменные фигуры — обезьяну и колибри в пустыне Наска. Нам очень нравится, что ты изучаешь Южную Америку, ведь это наша родина и родина наших предков. Детей воспитывают у нас так: учись у животных ловкости и силе, никогда не плачь и помни о боге Виракоча, который всех нас создал. Когда девочке в нашем племени исполняется пять, наш вождь Мудрый Ворон дарит ей подарок, и тебе мы тоже решили выслать такой, чтобы ты не забывала о нас и нашей земле. Он придет к тебе по почте через несколько дней, ведь его должна перенести через океан железная птица. А пока, вместе с этим письмом, мы шлем тебе свои фотографии: как мы читаем твое письмо, как едем на почту, какой у нас вождь и как выглядят наши маленькие девочки твоего возраста.
