Ольховый король - Берсенева Анна (книги бесплатно без регистрации полные txt, fb2) 📗
Видимо, на него этот взгляд подействовал именно леденящим образом.
– Прекратите допрос в присутствии посторонних, – приказал Сергей. – Арестованную уберите.
– Это не посторонняя, – начал было чекист. – Она…
– Посетительницу отправьте отсюда немедленно.
С этими словами он открыл дверь и, глядя теперь уже на Веронику, сказал:
– Выходите.
Она остолбенела, не веря ни глазам своим, ни ушам, ни разуму. Когда Сергей вошел в кабинет, она испытала такой ужас, какого не испытывала в войну во время артиллерийского обстрела, – подумала, что он тоже арестован, приведен сюда конвоирами и сейчас его станут бить, убивать… Теперь же она видела, что он вошел сам и, более того, отдает приказы человеку, по указанию которого кого угодно могут в этом кабинете избить и убить.
– Выйдите из кабинета, – повторил Сергей. – И покиньте здание.
Видя, что она стоит как соляной столп, он взял ее под локоть и повел к двери, бросив чекисту:
– Вернусь через пять минут.
Прошли по коридору мимо конвоиров. Спустились по лестнице. Сергей вел Веронику под руку – у нее подкашивались ноги.
Открылась дверь на улицу. Солнце ударило в глаза.
– Зайди в ту лавку. – Сергей указал на противоположную сторону Петропавловской. – Вон в ту, на углу. Жди меня там.
Послушно, как сомнамбула, Вероника направилась к мостовой, перешла улицу. Взгляд Сергея некоторое время холодил ей спину, как ледяной луч. Потом это ощущение исчезло. Она поняла, что он вернулся в здание ЧК.
Она шла по улице и не понимала, как такое может быть, чтобы в шаге от всей этой шумной городской жизни, в которой люди гуляют в Городском саду, пьют в кавярнях кофе с кремувками, торгуются в лавках и целуются где застанет их любовь, – как может такое быть, чтобы через одну лишь стенку от этой жизни избивали женщину, задавали нелепые, бессмысленные вопросы и отнимали жизнь у тех, кто не может на эти вопросы ответить.
Лавка оказалась бакалейная. В углу ее стоял стол, застеленный выцветшей клеенкой.
– Чего желаете, гражданочка? – весело поинтересовался продавец. – Чайку индийского, а? Бодрит-веселит! Можем налить на пробу.
Видимо, он принял за согласие то, что Вероника опустилась на стоящую у стола табуретку. В лавку вошла покупательница, продавец занялся ею, а вертевшийся рядом с ним мальчишка поставил перед Вероникой стакан с крепко заваренным чаем.
Чай не успел еще остыть, когда дверь лавки отворилась и вошел Сергей.
– Пойдем, – сказал он.
Вероника поднялась с табуретки и пошла к выходу. Если бы он сказал, чтобы она легла на пол, сделала бы и это. Она словно переместилась в совершенно иной мир, устроенный по неизвестным ей законам. Происходить в этом мире могло что угодно, и не было в ней сил его законам противиться.
– Постой, – сказал Сергей, когда вышли на улицу. – Посмотри.
Здание Губчека видно было отсюда как на ладони. Дверь его открылась, и Вероника увидела, как из нее вышел Лазарь Соломонович. Он вышел один, на несколько секунд остановился, словно не понимая, что с ним происходит, потом как-то по-собачьи передернулся и вдруг бросился бежать прочь.
– Его отпустили, – сказал Сергей. – Ведь ты ради этого пришла?
– А пани Альжбету? – спросила Вероника.
– Это невозможно.
– А что возможно?
Она наконец посмотрела на него.
«Сколько ему лет? – медленно проплыло в ее сознании. – Он старше меня. Нет, не то. Он из другой, из чужой жизни».
Никогда она не думала о нем так. Или это не было так? То есть старше он, конечно, был всегда, и она это сознавала. Но жизнь у них за это время стала общая, и это не была общность постели или крова – ей казалось, они соединились совсем, и так было задолго до того, как они встретились. Пред-вечно это было и будет всегда.
– Возможно уехать в Москву, – сказал Сергей. – Сегодня. Обвенчаемся уже там.
– Обвенчаемся?
– Да.
Вероника взглянула на него с недоумением. О чем он говорит?
– Тебя отпускают с работы? – спросила она.
– Вероника! – Он взял ее за плечи, повернул к себе. – Я не избиваю людей на допросах.
– У тебя другие методы?
– У меня другая работа.
– У тебя другая, у них такая. – Вероника почувствовала, как губы ее кривит усмешка. – Главное, что вы делаете общее дело.
– У меня нет с ними общего дела!
Он встряхнул ее, держа за плечи. Видимо, не рассчитал при этом силу: зубы у нее клацнули, от прикушенной губы стало солоно во рту.
Артынов отпустил Веронику, коснулся рукой ее губ, и она увидела кровь на его пальцах.
– Прости.
Он побледнел так, что глаза слились с лицом.
– Ничего. Лазаря Соломоновича правда отпустили?
– Да. Его и не должны были арестовывать. Он не имеет никакого отношения к польскому заговору, ты сама понимаешь. Я случайно увидел, как его привели… сюда. И вспомнил, что ты сегодня должна была выйти на работу.
Последовательность его действий была ей понятна. Но суть происходящего… Впрочем, суть была понятна тоже. А детали, подробности не имели значения. Во всяком случае, она не находила в себе сил разбираться в них сейчас.
– Я пойду, – сказала Вероника.
– Никуда не выходи из номера, очень тебя прошу. Я приду вечером, и поедем прямо на вокзал.
– Ты правда думаешь, что я поеду с тобой?
Она посмотрела с недоумением. Да, он в самом деле так думает. Как же мало он узнал ее! Впрочем, она узнала его ничуть не больше.
– Вероника…
Она увидела, как снова белеет его лицо. Но это был последний ее взгляд на него.
Она шла вниз по Петропавловской улице. Дожди наконец закончились, солнце светило ей в глаза. Волосы растрепались, летели перед глазами серебряной сетью. И в этой сети, в ясном свете августа, всеми цветами радуги играли последние слезы в ее глазах.
Глава 14
Этот взгляд снился ей каждую ночь. Полгода – каждую ночь. Он стал ее ночным кошмаром, но когда однажды не увидела его во сне, то проснулась в слезах, вся дрожа, будто очутилась в ледяной пустыне. Хотя именно взгляд был ведь ледяной, а его отсутствие, наоборот, должно было бы согреть ее.
Вероника набросила поверх ночной рубашки пуховую шаль, босиком пошла в кухню. Плита еще не остыла, и вода в стоящем на ней чайнике была теплой.
Когда она наливала воду в чашку, в кухню вошел Лазарь Соломонович, сонный, в пижаме.
– Меду разведи, – сказал он. – Мед успокаивает. Не будут кошмары сниться.
– Мне не снились кошмары.
Вероника поняла, что улыбка ее выглядит жалкой.
– А что снилось?
– Что я без него. Совсем без него, навсегда.
Она не ожидала, что скажет это, потому не пояснила даже, кто «он». Но Лазарь Соломонович понял и так.
– Пусть сбудется к твоему благословению, – сказал он.
– Что сбудется? – не поняла Вероника.
– Сны сбываются по толкованию. Потому нельзя свой сон дураку рассказывать. Тот глупость скажет, по ней и сбудется.
– Да я и сама не знаю, что про какой сон сказать.
– Ну вот и скажи: пусть сбудется к моему благословению. Это в любом случае правильно.
– И откуда вы только знаете про такое!
– Этому меня в Сорбонне точно не учили. – Лазарь Соломонович улыбнулся. – Из Талмуда знаю, откуда еще. Думаешь, лично я такой мудрый?
– И лично вы тоже.
Она улыбнулась ему в ответ, на этот раз не жалкой, а почти обычной своей улыбкой.
– Ты, случайно, не беременна? – спросил он.
Вероника вздрогнула.
– Нет. С чего вы взяли?
– С того, что ты здоровая молодая женщина. Вполне могла случиться беременность от жизни со здоровым мужчиной.
– Если бы случилась, аборт бы сделала, – резко произнесла она. – Я не хочу детей… от него.
– Может, ты с ним еще помиришься, – вздохнул Лазарь Соломонович. – В конце концов, тебе он ничего плохого не сделал. А меня, насколько я понимаю, просто спас. Воды теплой попей, попей, – напомнил он, вглядевшись в нее. – А то опять с лица сошла. Ну что я такого сказал, а?
