Покупатели мечты - Кури Августо (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗

Дверь передней комнаты выходила прямо на тротуар. Когда мы приближались к дому Луиса Лемуса, мы заметили, что он с нетерпением ждет нас в своем инвалидном кресле. Нам еще оставалось идти метров десять, а Учитель уже стал выкрикивать приветствия:— Дорогой друг Луис Лемус! Как поживает человек, который свободно ходит там, где другие не бывают? — Он обнял и поцеловал его в щеку.

Демонстрируя необычную почтительность, хозяин ответил:

— Я не достоин того, чтобы вы вошли ко мне в дом. Учитель возразил:

— Это я не достоин войти в ваше жилище. — Потом он обнял за плечи донью Мерседес и сказал ей: — Как дела у этой очаровательной женщины? Как приятно вас видеть! — И тоже обнял и поцеловал ее нежно в голову.

Охваченные огромной радостью, как будто бы они принимали короля и его принцев, хозяева восхищенно воскликнули:

— Какая честь принимать вас в нашем скромном доме!

Мы нежно поприветствовали друг друга. Учитель разговаривал с четою хозяев о том, как они жили в последнее время. Несколько минут спустя НСГ (неотвратимый синдром голода) Мэра начал бередить его мозг. Нетерпеливый и изголодавшийся и, что самое худшее, без запасного бутерброда в сумке, он вышел на сцену, привычно воплотившись в обнаглевшего политика.

— Глубокоуважаемые хозяева этого голодного племени! — воскликнул Мэр. — Мы пришли сюда поговорить или поесть?

— Поговорить! — сказали Моника и Журема, стараясь сгладить его бестактность.

— Поесть! — выкрикнули одновременно Краснобай, Димас, Саломау и Эдсон. Я не знал, куда деться от стыда, и, как всегда, лез на стенку. Я был голоден, но мне нравилось скрывать свои инстинкты.

Донья Мерседес уже немного слышала о той славе, которая шла об этих чертях, следовавших за Учителем. Пытаясь сохранить приятную атмосферу общения, она торопливо сказал а:

— Сейчас будем есть, а то еда остынет.

Она приготовила небольшого жареного цыпленка, мясо в горшочке, салат и большие порции отварного риса, чтобы набить желудки этой толпы. Донья Мерседес готовила великолепно.

Так как кухонька была крайне маленькой, по предложению сеньора Луиса Лемуса мы разместились за столом в комнате четы. Мы должны были сесть на полу. Когда освободилось место, появился лидер.

— Я предлагаю не делать этого по-японски. Давайте станем в очередь по-индийски, чтобы люди набирали себе еду в кухне и садились в этой великолепной комнате, — сказал Бартоломеу, желая навести порядок в хаосе. И, чтобы продемонстрировать утонченность, добавил: — Донье Мерседес и сеньору Луису Лемусу будет подано первым.

Чета хозяев сразу же отклонила это предложение. Господин Луис Лемус деликатно ответил:

— Прошу вас, сначала угощайтесь вы.

Именно в этом и заключался обман нашей парочки. Они приготовили западню, и гостеприимный хозяин в нее попался. Он и Барнабе уже стратегически расположились у двери кухни, чтобы взять пищу первыми. Я пришел в ярость, услышав предложение этих двоих, но Учителя они, похоже, забавляли. Он был на самом верху блаженства. Для него все это было праздником.

Бартоломеу громко произнес:

— Благодарю за щедрость! Пусть теперь подходят самые голодные.

Я был предпоследним при накладывании пищи; Учитель — последним. Двое экспертов, подобно военным в сражении, набросились на цыпленка. Они взяли себе ножки и еще по ломтику грудинки. Чтобы скрыть свое коварство, они спрятали эти куски под горой риса.

Потом в кухню вошли Саломау, Эдсон и Димас. Они набросились на остатки грудинки и вмиг размели их по тарелкам. Они не подумали обо мне, несмотря на то что знали, как я люблю жареного цыпленка. Разрушитель, непонятно почему стесняясь, тоже положил себе еды. Когда дошла очередь до меня, от благословенной птицы почти ничего не осталось. Разрушитель взял одно крылышко, а я второе. Учитель положил себе салат и несколько кусочков мяса из горшочка. Моника и профессор Журема поступили так же.

Оба эксперта с нетерпением ждали, когда все возьмут свои тарелки, чтобы вместе начать есть. Таков был обычай Учителя. Потому они пощипывали то, что было наверху тарелки. Мы сидели стиснутые, как сардины в банке. Эдсон, священник группы, настолько изголодался, что даже не прочитал благодарственной молитвы; он посмотрел вверх, а потом вниз и принялся уничтожать еду на своей тарелке. Саломау и Димас, по крайней мере, вежливо моргали. У них было время только для того, чтобы глотать. Учитель в тишине поблагодарил за еду, которая питала его тело.

Двое бродяг начали есть, как варвары. Они были дикарями современности. Внезапно, после того как мы принялись за угощение, Краснобай перестал жевать. С набитым ртом он решил продемонстрировать свое остроумие. Я счел странным его альтруистическое отношение.

— Остановитесь, люди. Давайте поблагодарим за еду тех, кто ее приготовил.

Несчастный заставил всех прекратить есть. Нам пришлось быстро проглотить кусок, что привело в восторг слюнные железы. Краснобай пребывал в такой эйфории от своего куска цыпленка, что поблагодарил за еду таким образом:

— Донья Мерседес и сеньор Луис Лемус, я очень благодарен за то, что вы нас пригласили, надеюсь, это не в последний раз. — Потом он имел наглость попросить, чтобы все присутствующие накололи своей вилкой кусок цыпленка, который взяли, и подняли его вверх.

У меня начался приступ кашля, но пришлось подчиниться, потому что я знал, каким назойливым он мог быть. Бартоломеу и Барнабе были похожи на двух генералов, которые, выиграв войну, добыли самые лучшие трофеи. Они держали ножки цыпленка гордо и твердо.

Я, наоборот, как человек, побежденный в этой войне, поднял свое маленькое рахитичное и тоненькое крылышко, чувствуя себя самой большой шляпой в мире. Разрушитель тоже поднял свое. Мы посмотрели друг на друга и пришли к выводу, что нас назвали ослами.

Я стал терять аппетит. Я почувствовал, что, пока мы выражали признательность, эти негодяи насмехались надо мной и показывали, что мой интеллект никуда не годится. Я еще раз обнаружил, что интеллектуалы являются идиотами перед такого рода экспертами. Они ненавязчиво командуют предприятиями, университетами, политикой и даже виадуками, в то время как мы тратим время на размышления.

Бартоломеу прочитал молитву, в которой он признал свою подлость.

— Господи, прости меня за мою алчность, я очень благодарен за эту великолепную курицу.

И, чтобы еще сильнее испортить мне аппетит, в дело вступил Мэр:

— Аминь! Да будут множиться курицы на земле, да наполнит мир сердца экспертов и «шляп». — И он сделал знак, как будто бы интересуясь, не хочу. ли я кусочек куриной ножки.

Донья Мерседес и сеньор Луис Лемус потешались над нами обоими, но, если бы они ходили с ними, у них бы появилось желание убежать, даже несмотря на проблемы со здоровьем. На этот раз я не вынес провокации, повернулся к Учителю и сказал:

— Учитель, эти двое называют меня «шляпой», невежей.

— Юлий Цезарь, я мечтаю, чтобы в меню существования вы испытали ежедневный вкус спокойствия. Когда мозг свободен, пища приобретает другой запах. Такая простая еда, как мир, лучше, чем блюда с самым утонченным вкусом, но с тоской и гневом.

Я умолк перед мудростью Учителя, но наглый Краснобай со своей необузданной способностью болтать попытался представить себя уличным философом, которому, в сравнении со мной, удалось вырасти.

— Уважаемый Учитель, опираясь на фундамент ваших мыслей, я бы хотел сказать великому Юлию Цезарю, что на крылышках, хоть и маленьких, можно добраться дальше, чем на ножках.

Мэр, Димас и Саломау выказали ему одобрение. И, прибегая к ложной скромности, тот продолжил:

— Благодарю, но я всего лишь гений по разработке.

И, более не отвлекаясь, они вновь накинулись на еду. Идя рядом с Бартоломеу и Барнабе, не знаешь— то ли тренируешься быть жалким, то ли учишься узнавать чудовищ ярости и возмущения, которые были зарыты в моей жизни. Возможно, мне следовало меньше поддаваться на их провокации и делать из жизни праздник, иначе я мог получить инфаркт на этом пути.