Где ты? - Леви Марк (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .txt) 📗
Филипп хотел было обнять девочку, но она отодвинулась.
— Нужно время, — тихо проговорил он. — Вот увидишь, пройдет немножко времени, и станет легче.
Он сидел рядом, пока она снова не уснула. Вернувшись к себе в спальню, он не стал зажигать свет, чтобы не разбудить Мэри. На ощупь отыскав кровать, улегся.
— Где ты был?
— Прекрати, Мэри.
— А что я такого сказала?
— В том-то и дело, что ничего!
Следующая суббота походила на предыдущую как две капли воды: в окна стучал нудный мелкий дождик. Филипп заперся у себя в кабинете. Томас в гостиной азартно истреблял похожих на тыквы инопланетян, сыпавшихся откуда-то сверху по всему экрану телевизора. Мэри, сидя на кухне, листала журнал. Она поглядела на лестницу, ступеньки которой тонули в полумраке. В дверном проеме виднелась спина сынишки, увлеченного игрой. Она перевела взгляд на Лизу, сидевшую напротив нее и что-то рисовавшую. Отвернувшись к окну, Мэри почувствовала, как на нее навалилась вся тоска этого серого неба тихого, унылого дня. Лиза подняла голову и заметила, как печально лицо Мэри. Некоторое время она смотрела на нее, а потом личико девочки буквально перекосило от гнева. Она вскочила, решительно направилась к холодильнику и рывком его распахнула. Взяла яйца, бутылку молока и захлопнула дверцу. Нашла миску и принялась с поражающей скоростью взбивать яйца с молоком. Затем все так же быстро и уверенно добавила сахар и муку, без колебаний беря с полок нужные ей банки.
— Что ты делаешь?
Девочка посмотрела Мэри прямо в глаза, ее нижняя губа дрожала.
— В моей стране тоже идет дождь, но не такой, как здесь, а настоящий, он идет столько дней, что можно сбиться со счета. И наш дождь такой сильный, что всегда находит путь, чтоб пробраться к тебе под крышу, и течет прямо у тебя дома. Дождь он умный, это мне мама сказала, ты-то этого не знаешь, но ему всегда нужно больше, как можно больше.
С каждым словом Лизино раздражение нарастало. Она зажгла плиту и поставила разогреваться сковородку.
— И вот он выискивает, как бы ему пробраться дальше, еще дальше, и, если ты забудешь об осторожности, он достигнет цели, проникнет в твою голову и утопит тебя. А добившись своего, он вытечет через твои глаза, чтобы пойти и утопить кого-нибудь еще. Не ври, я видела дождь в твоих глазах, ты можешь сколько угодно пытаться удержать его в себе — поздно! Ты впустила его в себя, тебе конец!
Произнося свой яростный монолог, Лиза вылила тесто на сковородку и смотрела, как подрумянивается блин.
— Дождь он очень опасный, из головы он вымывает частички мозга, и в конце концов ты сдаешься и умираешь. Я знаю, что это правда, я видела, как у нас дома умирали люди, потому что они сдались. Энрике увозит их потом на своей тележке. Мама, чтобы защитить нас от дождя, чтобы помешать ему чинить нам зло, знает секрет…
И тут Лиза неожиданно со всей силы подбросила блин в воздух. Золотистый блин взлетел и прилип к потолку, прямо у нее над головой. Вытянув руку и тыча пальцем в блин, она прокричала Мэри:
— Вот мамин секрет! Она делала солнышки под крышей! Смотри, — кричала она, отчаянно тыча в прилипший к потолку блин. — Да смотри же! Ты видишь солнышко?
Не дожидаясь ответа, она испекла еще один и отправила туда же, что и первый. Мэри не знала, что сказать, что сделать. Девочка гордо указывала пальцем на каждый летящий в потолок блин, крича:
— Ты видишь, сколько солнышек? Не плачь! Ты не должна теперь больше плакать, слышишь?
Привлеченный аппетитным ароматом, Томас сунул нос в дверь. И застыл, зачарованный видом Лизы, похожей на персонаж из мультфильма. Потом взглянул на маму и подозрительно обвел глазами кухню. Нигде не обнаружив блинчиков, расстроился:
— А мне не оставили?
Лиза с хитрым видом сунула палец в сладкую кашицу и облизала. Потом быстро глянула на потолок над головой мальчугана.
— Сейчас получишь один! Стой на месте!
Когда блин свалился ему на голову, мальчик вздрогнул. Взглянул на потолок и тут же расхохотался, словно его защекотали. Лиза почувствовала, как отступает переполнявшая ее ярость, поставила сковородку и улыбнулась. Она и рада была бы сдержать рвущийся из нее наружу смех, но куда там! Кухня наполнилась заразительным смехом детей, к которым немедля присоединилась и Мэри. Появившийся на кухне Филипп удивленно глядел на хохочущую троицу.
Он тоже почуял аппетитный запах и теперь стоял, недоуменно оглядываясь по сторонам.
— Вы пекли блины и мне ни одного не оставили?
— Оставили, оставили! — У Мэри от смеха текли слезы. — Стой на месте!
Лиза, опершись на холодильник, хохотала до упаду, а стонущий от смеха Томас корчился на полу.
Филипп тоже расхохотался. Его смех привел Мэри в чувство. Она поглядела на сына, на мужа, на Лизу. Она оглядела всех троих, ощутив их внезапное единство и себя вне его. Она осознала, что в доме у них вдруг стало как-то очень весело, подметила ласковую улыбку смотревшего на Лизу Филиппа. Выражение лица девочки было точь-в-точь таким же, как у женщины на фотографии, стоявшей на полке над рабочим столом мужа. Не считая смуглой кожи, Лиза была полной копией матери. Обменявшись взглядом с Филиппом, Мэри неожиданно поняла…
В ее доме появился ребенок, который, «чтобы прогнать дождь из ее глаз», придумал солнышки под крышей, а она не хотела этого ребенка… В этой девочке таились все достоинства и все недостатки женщины, до сих пор живущей в душе мужчины, которого Мэри любила…
Филипп перевел взгляд на Мэри, и улыбка его наполнилась нежностью. Он вышел и принес из гаража стремянку. Расставил и взобрался под потолок. Стоя на последней ступеньке, он отлепил от потолка первый блин.
— Тарелку не дадите? Всем сюда не подняться, лестница всего одна. Не знаю, как вы, а я проголодался.
За ужином отец с сыном заговорщицки перемигивались, а Мэри с Лизой исподволь поглядывали друг на друга.
Потом дети посмотрели по телевизору очередную серию своего сериала и отправились спать. В коридоре Мэри велела Лизе почистить зубы. А когда Лиза уляжется, она придет ее чмокнуть. Мэри стояла к Лизе спиной, но почувствовала, что та застыла на месте.
— Что значит «чмокнуть»? — спросила Лиза.
Мэри повернулась к ней, стараясь говорить как можно спокойнее, но голос ее дрогнул:
— То есть как это что?
Лиза подбоченилась.
— Ну да, что это такое?
— Лиза, ты должна это знать! Я зайду к тебе и поцелую на ночь.
— А почему ты будешь меня целовать? Я сегодня не сделала ничего хорошего!
Мэри смотрела на неподвижно застывшую девочку. Гордость Лизы делала ее и сильной, и уязвимой одновременно, она была как ежик, свернувшийся в клубок, чтобы отпугнуть хищника. Подойдя к девочке, Мэри взъерошила ей волосы и повела в ванную. Лиза чистила зубы, а, Мэри, присев на краешек ванны, смотрела на ее отражение в зеркале.
— Не три слишком сильно, я заметила, что у тебя по ночам кровоточат десны. Надо будет сводить тебя к стоматологу.
— А зачем идти к врачу, если не болеешь?
Лиза тщательно вытерла рот и повесила полотенце на сушилку. Мэри протянула ей руку, но девочка не заметила ее и вышла из ванной. Мэри проводила ее до спальни, подождала, пока Лиза уляжется, потом провела ладонью по ее волосам и, наклонившись, легонько поцеловала в лоб.
— Спокойной ночи. Завтра в школу, и тебе надо быть в форме.
Лиза не ответила. Дверь закрылась, а она еще долго лежала, широко открытыми глазами глядя в темноту.
Первый школьный год Лизы начался с молчания, с молчания взрослого человека, на долгие годы спрятанного в хрупком детском теле. Никто не слышал звука ее голоса, разве что учителя, когда спрашивали ее, что случалось довольно редко, поскольку они мало ею интересовались, не сомневаясь, что девочке придется остаться на второй год. Дома она тоже была неразговорчива, на вопросы отвечала кивками и неразборчивым бормотанием. Ей хотелось стать меньше муравьев, которых она подкармливала на подоконнике своей комнаты. Вечера она проводила одна у себя в комнате, занимаясь всегда одним и тем же — исследованием своей памяти в поисках крупиц «прошлой жизни», из которых она всякий раз выстраивала как можно более длинную дорогу воспоминаний, по которой бродила. В этом мирке, принадлежавшем только ей одной, она слышала треск камней под колесами джипа, извещавший о приезде Сьюзен. И тогда из глубин ее памяти выплывал пьянящий запах сырой земли, смешанный с запахом хвои, а потом, как по волшебству, она слышала в шуме деревьев голос мамы. Иногда по вечерам голос Мэри возвращал ее к реальности, в этот чуждый мир, единственной отдушиной которого были стрелки часов, отсчитывающие минуты, которые в конечном итоге сложатся в годы.
