Путь Мури - Бояшов Илья Владимирович (книги онлайн полные .txt) 📗
– Ступай в цирковой фургон! – сказал Мури.
– Есть еще и одна старушка, правда, песок из нее сыпется, но лет десять еще протянет, – задумчиво сказал Адольф. – Уж сколько раз она меня кормила да уговаривала остаться. Старушонке совсем некуда деваться, она одинока: она меня и в дом готова взять – можно лежать около печки целыми днями да бока себе почесывать.
– Почему ты еще здесь? – удивлялся кот. – Все ли в порядке у тебя с головой?
Адольф добродушно оскалил клыки, с которых капала безобидная слюна.
– Вот ты! – воскликнул он наконец. – Конечно, я уверен – ты из тех котов, кто неспроста подался в дорогу. И уж точно тупо спешишь к чему-то одному. Альтернатив для тебя не существует… Впрочем, таких, как ты, большинство! Несетесь сломя голову. Я же, сидя здесь, под этим жалким навесом, нахожусь на вечном перекрестке. Сойдусь с циркачами – это одно! Подамся к старушке – судьба сложится совершенно иначе. Возможность выбора – вот что держит меня. Поэтому я никогда не уйду отсюда ни на север, ни на запад, ни на юг. В отличие от тебя, устремленного к одной жалкой цели, я вижу их великое множество. Отправиться же по всем этим дорогам одновременно и одновременно выбрать себе тысячу судеб попросту невозможно! Это значит, что я буду вынужден разорваться на миллионы «я». Поэтому предпочитаю полное бездействие.
– Ты болен! – убежденно воскликнул Мури. – Я совершенно отказываюсь тебя понимать. Какое мне дело до бесконечности всяких там выборов, когда мне нужен один дом и один плед?
– Куда тебе понять! – саркастически воскликнул этот Буриданов осел. – Твое счастье, что ты об этом даже не задумываешься. Увидеть одновременно все пути, все судьбы – не для таких, как ты, суетных бродяг, для которых весь мир клином сошелся на какой-нибудь одной, не сомневаюсь, ничтожной мелочи!
– То, к чему я стремлюсь, не мелочь! – огрызнулся кот.
– Да ну? – отозвался философ. – Если бы ты хоть раз действительно задумался над моей проблемой, сделал бы ты хотя бы один, пусть даже самый малюсенький шажок?.. Быть центром, от которого разбегаются все пути, быть истинным Хозяином, упиваться возможностью в любой момент отправиться либо по одной, либо по другой дороге – значит лежать здесь, под навесом, и точка. Ничего другого не остается.
– Я предпочитаю действие, – отвечал Мури.
– Разве осознавать все свои возможности – не действие?
– Послушай! – прервал дискуссию кот. – Как я понял, твой путь начинается здесь и заканчивается здесь же. Что возразить на это? Возможно, это и здорово, но мне пора в дорогу. Дождь закончился, я достаточно отдохнул, а посему прощай!
Мури добрался до Варшавы, а кашалот, находясь под созвездиями Тропика Рака в двухстах милях от Мехико, начал свой пятидесятый круг.
В пятидесятый раз направляясь на север, кит потерялся в самой большой пустыне на свете. Через месяц совсем недалеко от Сан-Франциско с лайнера «Австралия» команда и пассажиры имели возможность наблюдать любопытное зрелище. Прямо по курсу корабля из обильной пены появилось огромное тело Дика. Он плыл в окружении китов поменьше, приставших к нему в пути. Вся эта компания, отфыркиваясь и показывая хвосты, некоторое время поднимала буруны с левого борта «Австралии». Капитан в угоду публике приказал сбавить ход. Зрители топтались на палубе, пока окончательно не стемнело и стюарды не принялись разносить фирменный грог, больше известный под названием «огненная джига». Во всех динамиках певица Линда Проути запела известный шлягер 1994 года, в котором были и такие слова:
А Дик продолжал юбилейный пробег!..
Снежные грозы, которые успели покрасить Аляску самыми совершенными в мире белилами, застали кашалота в проливе Королевы Шарлотты. Оттуда уже убрались морские свиньи. Впереди маячили тоскливые в своей полной пустоте острова Берингова моря – котики тоже отправились в собственное путешествие по проливам. У этих пройдох народились детеныши. Пробуя свои силы, неуверенно рыская в открытом море, маленькие бедолаги погибали тысячами, и их серебристые тушки, облепленные водорослями и песком, прибой то и дело выбрасывал на берег. Но они тоже куда-то стремились! Опытный Дик шел на север, несмотря на то, что целые полчища буревестников уже покидали эти бесприютные места. За кашалотом, словно мантия, тянулся след поднимаемого со дна ила. Кит не спешил, хотя оставаться в северных илистых водах было небезопасно – то здесь, то там уже качались первые льдины.
Новый 1995 год он встретил в бурлящем беспокойной жизнью Желтом море. Он успел обогнуть Курильские острова, обогнать с дюжину бессмертных китайских джонок и в обычном, сладостном одиночестве, приподнимая над водой голову, которая не могла не вызывать уважения морских львов и тюленей, наблюдал полуслепыми глазками облака над корейскими берегами. В этих местах Дик то и дело сталкивался со своими сородичами – с полосатиками, синими китами и прочей разнопородной братией, которую объединяли в одно целое лишь предки, древние, как джонки. Полосатики и нарвалы были с ним не особо разговорчивы. Впрочем, и сам Дик прослыл молчуном, вызывая у попадающихся навстречу коммуникабельных дельфинов вполне понятное раздражение. На все вопросы любознательных болтунов кашалот отвечал только вдохом и выдохом и направлялся к очередному закату, ни о чем не думая, чем наверняка бы вызвал восхищение канувшего в Лету расстриги Юя!
Через месяц рыбаки видели его возле Явы. Сделав дугу в несколько тысяч миль от Мексики до Индонезии, кит повернул на юг. Океан вокруг него кишмя кишел всяческими странниками. По дну, лавируя между подводными скалами, пересекая впадины и плато, ползли существа, о существовании которых ведать не ведали жители верхних этажей, за исключением, пожалуй, кашалотов. Чуть выше шествовали стада удильщиков, падальщиков и прочих охотников полакомиться останками. Еще выше, над хребтами и скалами, висели полчища разнообразнейших рыб – от мелочи длиной всего три-четыре сантиметра до трехметровых гигантов, между которыми со своими мешками пробирались кальмары и осьминоги. Разумеется, этим каликам почтительно уступали дорогу.
Среди тех, кто имел определенную цель, выделялся лосось. Каждый год серебристая река поднималась к поверхности из глубины – неостановимая даже самым прожорливым хищником, которому всего-то оставалось встать на ее пути и разинуть пасть. Лососем владела странная сентиментальность. Проболтавшись где-то четыре года, он приходил погибать на место своего рождения к истокам канадских и алеутских рек. На отмелях, возле впадения пресной воды в океан, упрямую рыбу с криками ликования встречали доброжелатели. Чайки и буревестники лопались от обильной трапезы. С гор, заранее облизываясь, спускались медведи – этим поедателям нужно было только чуть шевелить лапой. Обленившись, они даже до того доходили, что лишь выгрызали спину очередной жертве и цепляли следующую. Известные жадины тюлени в это благословенное время поголовно мучились несварением желудка. Но и лосось знал, что делал: он пробивал себе дорогу против течения, добираясь до ручьев и ручейков, и скакал по порогам и отмелям еще сотню-другую миль, пока не попадал наконец в заветное место. Там, отметав икру, и складывал голову.
Тунец также проходил по своим дорогам – жирный и благодушествующий. Любимое лакомство кашалотов имело собственные важные цели в этом блистающем трехмерном мире, о которых никому не докладывало, и тоже куда-то стремилось. Теряя по пути десятки, а то и сотни тысяч соплеменников, тунцы пересекали Великий океан от Явы до Гавайев и, отдохнув на водорослевых полях возле берегов Северной Америки, отправлялись обратно. Своей целеустремленностью отличалась треска – наглая жадная хищница. Ее толпы стремились к Ньюфаундленду, где уже повсюду были натыканы рыбацкие сети, и еще дальше, к Северному морю – видно, на то были свои причины. Куда-то спешили сайра, скумбрия, сельдь, и камбала (мириадные скопища). В Кроноцком заливе у берегов Камчатки собиралась для странствий мойва. Рыбы-прилипалы самым активным образом участвовали в этом великом действе, выбирая себе лошадок покрупнее: акул и дельфинов, не говоря уже о китах. А были еще: морской конек, крабы, обожающие одиночные плавания черепахи, морские звезды, ежи, свиньи и уже упомянутые лангусты. Между стадами, которые походили на растягивающиеся на сотни миль армии, тучами собирался планктон, сновали рачки и совсем уж мелкие организмы, служившие пищей всем остальным. Но и эти двигались! Вообще океан порождал великое множество путешественников, среди которых почетное первое место все-таки занимали серые киты – настоящие мэтры кругосветок. Каждый год в декабре их эскадры проходили мимо скал Сан-Диего, отправляясь в самое длительное путешествие, которое только может позволить себе живое существо. Десятки тысяч скитальцев поглощали за сутки по сотне миль. Эти пилигримы появлялись у берегов Норвегии и возле Исландии, будоражили своим массовым появлением мыс Доброй Надежды и проходили проливами Алеутской гряды. Иногда бродяг находили на мысу острова Перкинс – целые стада, огибая его, выбрасывались на прибрежные отмели.
