Беатриче и Вергилий - Мартел Янн (книги онлайн читать бесплатно TXT) 📗
Часам к пяти вечера, выполнив дневную норму, они закончили. Их ждали дома. Меня выпрягли и швырнули в каморку. Через двое суток полного одиночества, дикой боли и голода меня отпустили. Открыли камеру, вздернули меня на ноги и вытолкали за ворота. Не сказав ни слова. Я не знала, где ты, а ты не знал, где я. Я дохромала к реке и свалилась в укромном уголке. Там ты меня и нашел.
Вергилий:Я всюду о тебе спрашивал. Боялся, что мои вопросы вызовут подозрение и меня арестуют. Но я должен был тебя отыскать. Наконец я пошел к хозяевам, что тебя выгнали. Они ничего о тебе не знали, но служанка меня догнала и шепнула, что кто-то кому-то говорил, что от кого-то слышал, будто ты в таком-то полицейском участке. Я осторожно навел справки, после чего стал искать под мостами, обшаривал рощи и кустарники, пока не нашел тебя.
Беатриче:Ты коснулся моей шеи.
Вергилий:Я помню.
Беатриче:Вот тут.
Вергилий:Да.
Беатриче:Такая нежная, ласковая рука.
Вергилий:Такая теплая, мягкая шея.
Плачут. Беатриче засыпает. Тишина.
Из пьесы тишина перекочевала в мастерскую. Молчал таксидермист, безмолвствовал Генри. Не только изощренная пытка в застенке, но что-то еще его поразило. Какая-то деталь в описании главного мучителя. «Высокий, костлявый», сказала Беатриче. В первое мгновенье Генри буквально воспринял необычное прилагательное, отчего возник отвратительный образ скелета, но тотчас вспомнил другое значение: худой, сухопарый, неупитанный. Генри задумался. Высокий, сухопарый. Он глянул на старика. Возможно, совпадение.
— Да уж, это пронимает, — наконец сказал Генри. Таксидермист молчал.
— Среди персонажей значатся парнишка и два его дружка. Когда они появляются?
— В самом конце.
— Значит, в аллегорию внезапно вторгаются люди.
— Да, — только и сказал таксидермист, безучастно глядя перед собой.
— Что происходит с парнем? Старик взял листки:
— Вергилий зачитал все, что пока вошло в штопальный набор. Вы его помните?
— Конечно.
Беатриче:Для начала неплохо.
Вергилий:Пожалуй.
Молчат.
Кошмары — грязная рубашка, требующая стирки.
Беатриче:Очень грязная.
Молчат. В стороне слышен шум. Сквозь кусты продирается Парнишка с винтовкой. Он замечает Вергилия и Беатриче.
Парнишка (опешив):Что такое?
Из кустов выходят два его приятеля. Вергилий с Беатриче встают, жмутся друг к другу.
Все замерли. Вергилий ощетинился. Беатриче прижала уши. Голод и страх лишили их последних сил.
— Они узнали парня, которого накануне видели в деревне, — прервал читку таксидермист. — Он был главным зачинщиком кое-чего ужасного.
— Читайте, — попросил Генри.
Парнишка (справившись с растерянностью, ухмыляется):Погодите-ка… (грозит пальцем)Ведь я вас уже видел (смеется).Куда ж вы смылись-то? (вразвалку подходит ближе; приятелям)Я их узнал. (Вергилию и Беатриче)А мы опять на дело, если вы меня понимаете.
Он по-всегдашнему развязен. Его дружки с нарочитой игривостью окружают Беатриче и Вергилия.
Усекли?
Вергилий (отчаянно):Беатриче, помнишь? Черная кошка и урок тенниса. Спрячемся в середине Кошмаров. Не забудь: безудержная пустопорожняя радость. Не теряй ни секунды. Радуйся. Будь счастлива. Мне с тобой очень, очень хорошо. Давай станцуем в фарфоровых башмаках. Все будет чудесно. Я улыбаюсь и смеюсь, я счастлив. Я полон радости [sic! sic! sic!].
Раз за разом Вергилий повторяет первый жест Кошмаров: подносит к груди руку, два пальца которой направлены вниз, и роняет ее.
Парнишка:Чего ты буровишь, чокнутая образина?
Беатриче (заикаясь):Д-да… Я с-счастлива! Очень счастлива!
Парнишка:Рад слышать.
Размахнувшись, Парнишка бьет Вергилия прикладом по голове. Не ожидавший удара Вергилий не успевает уклониться. Хруст. Ойкнув, Вергилий валится наземь. Беатриче кричит и оседает. Удар размозжил Вергилию лобную кость, что вызвало кровоизлияние в мозг. Цепляясь за Беатриче, он отчаянно пытается сохранить угасающее сознание. Град новых ударов прикладом уродует его лицо: сломана челюсть, раздроблена левая скула, выбиты зубы и правый глаз. Сломаны ребра и правая бедренная кость. Вергилий впадает в беспамятство и умирает.
Беатриче валят на землю, бьют прикладом и пинают. Она пытается дотянуться до Вергилия и кричит, что очень счастлива с ним, что Кошмары — грязная рубашка, требующая стирки. Вспомнив собственное однодлинноеслово, Беатриче выкрикивает «Аукиц!» и соскальзывает в безмолвный мрак боли и ужаса.
Она успевает коснуться Вергилия, прежде чем в нее трижды стреляют: одна пуля застревает в плече, другая, пройдя рядом с сердцем, навылет пробивает грудь, а последняя через левый глаз проникает в мозг, вызывая смерть.
Заметив на спине Беатриче странные знаки, Парнишка ерошит ее шерсть, стирая их.
Потом достает ножик и отрезает Вергилию хвост. Щелкает им, точно кнутом, и вместе с дружками уходит. Через пару шагов беспечно швыряет хвост на землю.
Таксидермист умолк.
— На этом пьеса заканчивается? — спросил Генри.
— Да, это конец. Занавес.
Старик отошел к прилавку, на котором были аккуратно разложены страницы. Генри встал рядом:
— Что это?
— Сцена, над которой я работаю.
— О чем она?
— О Густаве.
— Кто такой Густав?
— Голый мертвец, что все это время лежал неподалеку от дерева.
— Еще один человек?
— Да.
— Лежит на виду?
— Нет, в кустах. Его находит Вергилий.
— Почему же они сразу его не учуяли?
— Иногда жизнь смердит наравне со смертью. Не учуяли.
— Как они узнали, что его зовут Густав?
— Имя придумал Вергилий, чтобы как-то его называть.
— Почему он голый?
— Видимо, ему приказали раздеться, а потом его расстреляли. Возможно, красное сукно принадлежало ему. Наверное, он был лоточник.
— Но почему животные остались? Было бы естественнее убежать от мертвеца.
— Они полагают себя в безопасности — мол, в одну воронку снаряд дважды не попадает.
— Что они делают? Хоронят его?
— Нет, играют.
— Играют?!
— Да. Один из способов говорить о Кошмарах. Он значится в штопальном наборе.
Верно, вспомнил Генри. «Игры для Густава».
— Как-то странно — затевать игры подле мертвеца.
— Будь Густав жив, ему бы понравилось, считают они. Игра — прославление жизни.
— Какого рода игры?
— С этим я хотел обратиться к вам. Похоже, вы человек игривый.
— Прятки, что ли?
— Мне представлялось что-нибудь замысловатее.
— Вы обмолвились о каком-то ужасном поступке, совершенном убийцами Вергилия и Беатриче.
— Да.
— Животные были тому свидетелем?
— Да.
— Что они видели?
Таксидермист молчал. Генри хотел повторить вопрос, но передумал и просто ждал. Наконец старик заговорил:
— Сначала они услышали. Скрытые кустами, Вергилий и Беатриче пили из деревенского пруда и вдруг услыхали крики. К пруду, прижимая к груди какие-то свертки, бежали две юные женщины в длинных юбках и грубых крестьянских башмаках. Их неспешно преследовали мужчины, которых все это явно забавляло. Лица беглянок светились ужасом и мрачной решимостью. Вот одна достигла берега, следом другая. Не мешкая, они вбежали в воду и, зайдя в нее по пояс, выронили свою поклажу.
Лишь теперь Вергилий и Беатриче поняли, что свертки — это запеленатые младенцы. Женщины удерживали их под водой. Уже и пузырьки не поднимались на поверхность, но женщины, путаясь в юбках и оступаясь, заходили все глубже. Мужчины, которых было с десяток, и не думали их спасать, но, выстроившись на берегу, глумились над ними.
Уверившись, что дитя ее больше не дышит, одна женщина, уже по грудь зашедшая в воду, нырнула и тотчас утонула. Ни она, ни ребенок больше не всплыли — камнем пошли ко дну. Вторая женщина пыталась последовать ее примеру, но не получалось: кашляя и отплевываясь, она выныривала, чем вызывала хохот мужиков, подававших советы, как лучше утопиться. Первая женщина утонула, будто грузило, а вот вторая мучилась. Мокрая и дрожащая, она оглядывалась на берег и вновь повторяла попытку, ничуть не рисуясь и не стараясь разжалобить, вся сосредоточенная на самоубийстве. Ребенок ее погиб, и она была полна решимости скорее за ним последовать. Наконец женщина взглянула на небо, крепче прижала к себе мокрый сверток и сумела свести счеты с жизнью. Мелькнула рука, неуклюже лягнула нога в заиленном башмаке, пузырем вздулась юбка — и все было кончено. Струйка пузырьков, а затем прежняя гладь пруда. Похохатывая, мужики пошли прочь.
