Каталог Латура, или Лакей маркиза де Сада - Фробениус Николай (читать полностью бесплатно хорошие книги txt) 📗

Нельзя позволять себе увлекаться другим. Моя власть над этими людьми, которые не знают меня и лишь на короткий миг увидят мое лицо, слишком хрупка. Властью нельзя одарить. Человек сам создает ее. А то, что создано, можно и потерять. Надо быть осторожным.

Надо работать более научно. Точно. Хладнокровно. И терпеливо.

Утром моя постель полна черных волос. Я смотрюсь в зеркало. У меня выпали волосы на левой стороне головы. Неужели я лысею? Почему только с одной стороны? Я собираю волосок за волоском, и сжигаю их. Трясу одеяло до ломоты в руках. Осторожно провожу пальцами по своим волосам. Они стали редкими, странными.

В Journal de Paris я прочитал, что графу де Рошету требуется слуга в его дом в Савойе. Граф постоянно фигурирует в скандальных хрониках. Он – донжуан, выпивоха и задира. К тому же он обладает одним интересным качеством. Говорят, он имеет склонность к определенным экспериментам. Любит строгих дам из борделей. Любит стегать их плеткой. В списке Бу-Бу граф значился на четвертом месте, он любопытный объект для моих наблюдений. Возникает вопрос: откуда граф раздобыл деньги, чтобы отправиться в путешествие, если еще совсем недавно был на такой мели, что ему пришлось занимать их у провинциальной ростовщицы? Как мне попасть в Савойю?

Скончался отец маркиза, граф де Сад. Le grand seigneur. Теперь маркиз унаследует титул отца. Будет называться граф де Сад. Но он горюет. Он все пьет, пьет и ходит по дому, что-то бормоча себе под нос, его мучит раскаяние, он говорит, что никогда не знал своего отца. В доме беспорядок. Я лежу и мечтаю. Однажды утром он приходит ко мне. Останавливается в дверях.

– Что подать месье, чаю или шоколаду? – спрашивает он.

Я встаю. Полоски света, пробиваясь сквозь ставни, падают на маркиза. На нем мое платье, он играет роль лакея. Несколько дней мы продолжаем эту игру, меняемся ролями, словно нас поменяла местами сама природа. Я не чувствую себя господином. Мне не хватает смелости. По-моему, он видит меня насквозь, это меня раздражает. Я браню его. Однажды утром, застав маркиза спящим на кушетке, я бью его палкой. По спине, по голове. Он плачет, как ребенок, и мне приходится обнять его.

Когда игра наконец кончилась и я получил обратно свое платье, строй моих мыслей изменился. Теперь всякий раз, когда маркиз показывается в дверях, я вздрагиваю, словно вижу искаженное отражение самого себя.

Я сижу в библиотеке маркиза и читаю Декарта. Тело – это машина. Я читаю раздел «Человек», часть два – «Как работает человеческая машина». Статья шестнадцать. Нервы в человеческой машине можно сравнить с трубами фонтанов, читаю я. Управляемые моторами, они пронизывают все тело. У этой машины есть разумная душа, и она находится в мозгу. Она, как служитель при фонтане, управляет машиной.

Второй в списке Бу-Бу – владелец текстильной фабрики живет наискосок от церкви Святой Магдалины. Каждое утро я стою у окна и смотрю, как он прихрамывая выходит из своего дома. Он опирается на трость с серебряным набалдашником. Медленно подходит к воротам сада и садится в ждущую его карету. Лицо его морщится от боли. На нем написано раздражение и нетерпеливость.

У страдающих людей центр боли должен быть больше, чем у остальных. Такова логика.

Все мои мысли только о владельце текстильной фабрики месье Жаке. Я уже решил, что заберу его мозг. У меня разработан блестящий план. Я даже смеюсь от радости, но мне кажется, что я смеюсь слишком громко, не следует смеяться наедине с собой. Это неприлично для слуги в таком доме. Надо быть более осторожным.

Месье Жак живет один. Он человек состоятельный, но живет просто. Одинок. Зато у него есть собака. Его фабрика на Фобур-Сент-Антуан не очень велика. Он не здоровается с рабочими. Почему он занимал деньги у Бу-Бу? Этого я никогда не узнаю, да это и не важно. Одетый нищим, я сижу в тени напротив его дома и думаю, что месье Жак – измученный и неудовлетворенный жизнью человек. Он невысок и худ. Руки у него, как у ребенка. По-моему, он пережил какой-то несчастный случай. На руках у месье Жака шрамы. Ожоги от пожара? Глаза у него большие, взгляд бегающий, отчего он всегда выглядит испуганным.

Наконец ночью через чердачное окно я проникаю к нему в дом, идет дождь. Весь мокрый, я открываю дверь спальни. Убиваю собаку, глубокий разрез по диагонали перерезает сразу и шейную артерию, и дыхательное горло. Месье Жак вскакивает с кровати. Он растерян. Кричит на меня. Хромая, пытается найти свою трость. Я спокойно говорю, что пришел убить его. И объясняю, как я это сделаю. Прошу его успокоиться, потому что он не в силах мне помешать. Месье Жак мечется по комнате. В его голосе слышны слезы. Он испуган. Я говорю, что ему почти не будет больно, что он вообще больше уже никогда не будет мучиться от боли. Но он в панике и не слушает меня. Я приближаюсь к нему со скальпелем, он отбивается и ранит себе руки. Месье Жак слишком шумит, и я понимаю, что надо действовать быстро, пока он не сорвал мой план.

Я ловок. Мне ничего не стоит зарезать человека, как бы он ни защищался. Главное – подойти достаточно близко. Месье Жак позволяет мне подойти к нему вплотную, потому что надеется удержать меня своими детскими ручками. Но он не успевает и глазом моргнуть, как оказывается без рук. Я владею ножом как художник. Месье Жак затихает.

Он больше не чувствует боли.

У меня свой modus operandi [ 13]. Мне нужен человеческий мозг. Потом я поджигаю спальню. Вылезая через чердачное окно, я думаю, что подвергал себя слишком большой опасности.

Пожалуй, лучше пользоваться молотком. Я обточил его головку так, чтобы она стала широкой и плоской. От легкого удара таким инструментом не произойдет сотрясения, которое может повредить сам плод. Разумеется, вскрытие лучше начинать с основания. Меньше опасность совершить ошибку.

Трупосечение – это труд. Исследование мертвой материи. Я вскрываю темя. Заглядываю в мозг. Извилины идут в разных направлениях. Они петляют, перекрещиваются, некоторые вообще как будто не имеют определенного направления. Другие образуют пирамиды, завиваются спиралями. И тем не менее похоже, что этот хаос почти одинаков у всех.

Когда я прищуриваюсь, извилины напоминают мне хребты необычных гор.

Я нашел центры памяти и способности к языку. Центры гордости, способности к подражанию и решительности. Нашел центры религиозных чувств. Но многого еще не хватает. Мне хочется составить полный каталог всех отделов человеческого мозга. Хочется стать великим анатомом.

Центра боли я не обнаружил.

И тогда мне становится ясно, что я найду его только после того, как составлю атлас и каталог всего мозга.

Лишь через три месяца я убил третьего человека из моего списка. Дени-Филипп Моет. Историк естествознания и энциклопедист. Очень образованный человек.

У него оказался необыкновенно интересный мозг. Немного больше обычного. С более четкими бороздами и извилинами. С таким мозгом было легче работать. Я трудился над ним десять часов подряд. Между боковым и третьим желудочками лежит таламус. Эта часть мозга по форме напоминает ягодицы. Рядом я обнаружил какую-то красноватую субстанцию. Похожую на червя. Мондино деи Лиуцци пишет, что они имеют отношение к мысли. Когда человеку не хочется думать, они блокируют течение духа между желудочками. Я вынул таламус и зарисовал его.

Злейшие враги анатомов – усталость и нетерпеливость. Сам Рушфуко переставал работать, когда им чересчур овладевало нетерпение. Но мне так хочется продолжать. За полчаса можно многое испортить, тонкую симметрию мозга слишком легко нарушить. Надо быть осторожным.

Исследую – значит, существую. (Я начал говорить цитатами!) Мною руководят желания и любопытство. Я не боюсь наказания. Наказание – это последняя награда. Моя кровь, которая обагрит землю на месте казни, будет доказательством того, что я превзошел самого себя.