Детство в девяностых (СИ) - Стилл Оливия (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗
Второй, ещё более странной вещью было то, что в квартире появился какой-то чужой запах, особенно в Дашиной комнате. Нередко, ложась по вечерам в постель, Даша замечала, что от её подушки пахнет чьими-то духами, как будто здесь спал кто-то чужой, пока она была в школе. К тому же, в квартире то и дело стали раздаваться подозрительные телефонные звонки, и, когда Даша подходила к телефону, на том конце провода долго молчали, а потом вешали трубку.
Впрочем, Дашина основная жизнь текла за пределами дома, поэтому, хоть и замечала она эти странности, всё же не концентрировалась на них слишком сильно. Мама больше не ругалась, не скандалила, не жгла свет ночи напролёт, выматывая и себя, и домочадцев, да ещё и вкусности дома появились. Не было причин настораживаться и искать во всём этом какой бы то ни было подвох.
Как-то раз Даша всё же поделилась своими соображениями с друзьями.
— Ну, прямо Полтергейст какой-то! — отреагировал Козлов на её рассказ.
— Слушайте, а может, и правда у них дома нечисть завелась? — высказала соображение Юлька Ивченко.
— Ты думаешь? — усомнилась Даша.
— Ну, а кто тогда в дневное время пожирает из холодильника икру и торты, пока ты в школе, а родители на работе? — резонно спросила Юлька.
— А может, эта ваша квартирантка дубликат ключей сделала, и приходит тайком, пока никого нет? — предположил Хандрымайлов.
— Ага, приходит, чтобы от тортика кусок отрезать, похавать, от икорки отщипнуть, чайку заточить, и, больше ничего не взяв, уйти восвояси? — Юлька прыснула смехом.
— Ага, ещё и в моей постели поваляться, — скептически добавила Даша, — Кроме того, она раньше никогда не душилась духами, и, если от неё чем и пахло, то только луком либо чесноком.
— Да уж… Странно это всё…
— И не говори… Мистика…
Глава 50
В школе у ребят тоже творилась полная анархия.
Учителя массово увольнялись, уходили туда, где платят. Уволилась старая физичка, географичка, историчка. Некоторые говорили, что видели географичку на рынке, торгующей соками марки «Джей-севен». Видать, импортные эти соки кормили её лучше, чем родная школа…
Английского языка в шестом «Г» тоже не было. Не было у них и информатики, впрочем, как и у всех остальных классов этой школы. Никто не шёл работать в школу, кроме совсем ещё зелёных выпускников Педа и откровенных блаженных дурачков.
Одним из таких «блаженных» был новый учитель истории — горбатый низкорослый мужичонка, дёрганный и странный. Над ним потешались все классы, включая и шестой «Г». Звали его Игорь Сергеевич; мальчишки, впрочем, быстро переименовали его в «Пидор Геич».
— Пидор Геич! А Пидор Геич! — кричали ему мальчишки с задних парт, — У вас ус отклеился!
«Пидор Геич» обрывал свою речь на полуслове; нервною рукой невольно поправлял усы под громкий хохот класса.
— Тришин, плохой знак… Плохой знак, Козлов… — перекошенным ртом бормотал историк, лихорадочно отмечая что-то карандашом в какой-то своей тетрадке.
— Пидор Геич! А как выглядит ваш «плохой знак»? — наивно интересовался с задней парты ученик Тришин, — Как фак?
— Неважно, неважно! — брызгал слюной историк.
— Пидор Геич! А вас в армии петушили? — спрашивал кто-то ещё с других парт.
— Неважно, неважно!..
— Значит, петушили, — делал вывод ученик, и все смеялись.
Иногда между уроками у шестого «Г» было «окно» вместо физики или английского. Ученики как оголтелые носились по коридорам, мешая заниматься другим классам. Пока, наконец, их не перенаправили под шефство к новой училке — совсем ещё молодой девчонке-практикантке из педагогического техникума.
Новая «физичка» носила зелёные пряди и пирсинг на губе, с чавканьем жевала жвачку. И на первом же её уроке, во время переклички, класс понял, что их лафа на этом не закончилась.
— Андреева!
— Здесь!
— Бондарь!
— Здесь!
— Голо… Голопопов!
Класс громко заржал.
— Гололобов, — поправил, вставая, ученик, весь красный от ярости и стыда.
Учительница, еле сдерживая смех, продолжила перекличку.
— Лифченко!
— Ивченко! — сквозь зубы отозвалась Юлька под хихиканье класса.
— Одно… Одношевная! Однодневная, — фыркнула физичка, прикрывая рот рукой.
Класс завыл от смеха. Некоторые даже падали под парты.
— Скоблин! Ой, не могу… — физичка аж легла на стол, но хохот прорвался наружу, — Скоблин-гоблин! Ха-ха-ха! Ну и класс!..
Как это часто бывает в школах, на работах и в исправительных колониях, ученики и подчинённые моментально чувствуют слабину начальника или преподавателя. Так и тут шестой «Г» сразу просёк, что новую физичку, как и историка, можно не бояться, а вместо этого можно свободно болтать, бегать и шуметь на её уроках. И ребята, естественно, не преминули этим воспользоваться.
— Кстати, вы в курсе, что нам шестым уроком дополнительное поставили? — спросила Юлька, когда «весёлая четвёрка», облепившись вокруг одной парты, болтала на уроке новой физички, окружённая со всех сторон гулом многих голосов.
— По какому?
— По матише… И контроша завтра будет.
Козлов и Хандрымайлов переглянулись между собой.
— Прогуляем?
— Когда, сегодня?
— Ну да, прямо щас. А чё тянуть?
— Так дядя Гоша же нас не выпустит, — вздохнула Даша.
Дядя Гоша был новый школьный охранник, которого поставили в дверях ещё после того памятного дня, когда их школу якобы «заминировали». И задача его была не только в том, чтобы не впускать в школу посторонних людей, но и также в том, чтобы никого из неё не выпускать до окончания уроков.
— Тогда давайте завтра, прямо с утра! — выпалил предприимчивый Хандрымайлов, — Возьмём утром портфели, якобы в школу, а сами в лес на весь день…
Даша отвела взор. Конечно, она обещала маме взяться за ум и начать учиться, а для этого прогуливать не следует. Но раз идут все…
— Хорошо, — согласилась она, — Встречаемся завтра с утра за школой, возле турников.
Глава 51
На следующее утро, однако, завернул такой мороз, что ни о какой длительной прогулке не могло быть и речи. Но Даша всё равно была уже не настроена идти в школу; к тому же, она боялась предстоящей контрольной.
— А где Козлов? — спросила она, подходя с портфелем к условленному месту у турников, где, похлопывая варежками и притопывая на месте, чтоб не замёрзнуть, уже дожидались её Юлька и Стас Хандрымайлов.
— Его не будет. Он заболел.
— Везёт же некоторым, — вздохнула Даша.
Ребята пошли в лес кататься с горки. Мороз безжалостно щипал их щёки и сводил под варежками пальцы, и уже через сорок минут все замёрзли и решили пойти греться к Даше.
— Я жамёржла аж до коштей, — прошепелявила Юлька, еле двигая заиндевевшими от холода челюстями.
— И я, — сказала Даша, — А давайте, как придём, сразу в горячую ванну полезем!
— Что, все втроём? — недоверчиво спросил Стас, — Мы поместимся?
— Если сидя, то поместимся, конечно.
Заиндевевшие с мороза, ребята свалили в коридоре портфели и, взяв на кухне жареный арахис, полезли в ванну.
— Блин, у нас же запасных трусов нет, — задним числом пожалел Стас.
— Почему нет? — Юлька многозначительно показала глазами наверх, где сушились на бельевых верёвках большие трусы Дашиной мамы.
— Они же мокрые будут, — возразила Даша, но никто её не слушал: каждый уже снял себе по паре трусов.
— Не ссы, к вечеру высохнут. Она ничего не заметит.
Юлька, придерживая одной рукой на своей талии большие взрослые трусы, осторожно шагнула в горячую воду. Стас Хандрымайлов последовал её примеру, но вдруг уронил на пол снятые с руки часы.
— Ругать будут, — испуганно сказала Даша.
— Это если ключи упали, будут ругать, — возразила Юлька.
Как и все девочки их возраста, Даша и Юля верили в приметы, зачастую ими же самими и придуманные. На ногу наступить — к ссоре, ключи уронить — ругать будут. Голову перед контрольной мыть — знания вымоешь, и т. д.
