Нормальных семей не бывает - Коупленд Дуглас (читать книги онлайн бесплатно полные версии txt) 📗
Члены группы столпились вокруг Уэйда; Бет незаметно исчезла.
Следующая неделя тянулась медленно, Уэйд ждал нового собрания. Когда Бет появилась, вид у нее был странный; с ней явно что-то приключилось.
— Бет, — сказала Дебби. — У тебя подавленный вид. Тяжелый был день?
— Не знаю, можно ли назвать это днем.
— Как так?
Бет помедлила, прежде чем ответить:
— Последние две недели я сдавала анализы. Но окончательные результаты пришли только сегодня утром. Оказалось... — она прикусила губу, — что у меня нет СПИДа. И никогда не было. Никто ни разу не удосужился перепроверить ошибочный результат трехлетней давности. Я здорова.
Воцарилось длительное молчание.
— Что ж, поздравляю, Бет, — сказала Дебби.
— Нет... вы не понимаете, — ответила Бет. — Эта болезнь — моя жизнь. Я из-за нее слезла с наркотиков. Я бросила пить. Из-за нее я обрела Господа. Из-за нее вы все стали моими друзьями — и вот все кончилось. Просто не знаю, что делать. У меня в жизни больше ничего не осталось. Я работаю крупье, это мое единственное занятие. Жизнь вдруг стала такой маленькой, что я почувствовала себя невидимкой. Еще неделю назад я была огромной, сильной, превозмогшей невозможное, а теперь я... просто букашка.
— Что ж, мы совсем не собираемся вышвыривать тебя из группы, — сказала Дебби, — и мне кажется, лучшей помощницы, чем ты, мне не найти. — Группа одобрительно зашумела, но Уэйд понимал, что Бет покидает его жизнь, едва успев вступить в нее. — Для начала, — продолжала Дебби, — ты, может быть, поговоришь с Уэйдом и объяснишь ему, какую помощь предоставляют ВИЧ-инфицированным в округе Кларк.
Дзынь! Нет, эта Дебби положительно ангел. Позже у кофеварки члены группы буквально облепили Бет; Уэйд выжидал. Наконец, подойдя к нему, она сказала: «Пошли к „Денни“. Я ужасно проголодалась».
В ресторане Уэйд попробовал было трепаться о пустяках, но у него ничего не вышло. Вместо этого Бет спросила у него:
— Какую самую тяжелую болезнь ты перенес?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, ты хотя бы слышал о ПСП-пневмонии или вирусном менингите?
Уэйду не верилось, что застольная болтовня приобретает такой неромантический оттенок.
— У меня слабовыраженная симптоматика, — ответил Уэйд, довольный тем, что ему удалось ввернуть медицинский термин.
— Извини, что я сразу перешла к симптомам. Это жесткий подход, но я к нему привыкла. Я вполне могла бы спросить тебя и о твоем уровне Т-клеток. — Она заглянула в меню. — Здесь хорошие куриные палочки.
Они сделали заказ, и официантка поставила перед ними блюдо с куриными палочками. Уэйд потянулся к своей порции, но Бет резко остановила его: «Сначала помолимся».
Она взяла его за руки. Уэйд чувствовал каждую ее косточку; держать руку Бет было все равно что держать руку Доброго Духа Каспера, гладкую, сухую и почти нездешнюю.
— Господи, — сказала Бет, — даровавший нам этот день и всю следующую за ним череду наших бренных дней, а за ними и вечность, благодарим Тебя за то, что посылаешь нам испытания, дабы проверить нашу волю, и за дни, в которые мы можем ее проявить. Эта пища — от щедрот Твоих. Мы Твои слуги ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.
Уэйд почувствовал себя святым. Он чувствовал рядом родное существо, женщину, которая могла бы стать его женой. Он откусил кусок палочки и обжег язык.
Через три недели после обеда у «Денни» Уэйд переехал к Бет, чья религиозность в вопросе совместного проживания давала трещину. При переезде Уэйда смутило то, как мало у него вещей и какие они все потрепанные. Когда его вещи присоединились к вещам Бет, они совсем затерялись, и его это устраивало. Вкусы Бет были слегка девчоночьи, слегка со сдвигом: розовые подсолнухи и скамеечка для ног в форме коровы — было приятно слиться с этим подобревшим и уже не таким безнадежным миром.
У Бет была захудалая квартирка в одном из построенных на скорую руку в шестидесятые домов, разгильдяй-управляющий страстно увлекался лото. Соответственно, Бет попросила Уэйда много чего переделать по дому. За все бесшабашные годы своей жизни ему никогда не приходилось иметь дело с такими унылыми занятиями, как электропроводка.
— Поменять проводку?
— Поменяй проводку.
Уэйд чувствовал, что стоит ему взяться за отвертку или шпатель, как он автоматически напрягается, ожидая услышать голос отца, называющий его бесполезным и безнадежным ничтожеством. Как только до него дошло, что этого голоса он уже больше не услышит, он сам удивился собственной сноровке, у Бет был длинный список вещей, нуждавшихся в починке, который вполне устраивал Уэйда, — незамедлительный и благодарный результат: свежевыкрашенная стена; дверь, которая вдруг перестала скрипеть; правильно подсоединенная стереосистема.
Однажды вечером, после того как Уэйд двенадцать часов драил и приводил в порядок маленький письменный стол, который Бет купила с рук, он ощутил такой прилив сил, как будто проснулся после долгого сладкого сна. Его энергия была заразительной, и в постели на Бет напала игривость и склонность к чудачествам, тогда как обычно она была в эти моменты сама серьезность, если не сказать — сама печаль.
— Ты у меня супермен, Уэйд.
— Повтори.
— Ты мой мужественный, преданный супермен.
— Каковы же мои суперспособности?
— А это уж ты скажи мне. Если бы тебе полагалась только одна суперспособность, какую бы ты выбрал?
Этот вопрос заставил Уэйда задуматься. Быть сильным как тысяча человек? Обладать рентгеновским зрением? Супериммунитетом, который позволил бы ему пробраться сквозь всю мексиканскую канализацию, ничего не подцепив?
— Ну, не теряй времени, что же ты, мой сладкий?
— Я думаю, Бет. Это серьезный вопрос. И мне хочется дать на него правильный ответ.
Прошла минута.
— Уэйд?
— Ладно, моя суперспособность состояла бы в том, что я мог бы выстреливать из кончиков пальцев молнии — огромные Молнии, как в документальных фильмах о природе, — и когда одна из таких молний поражала бы человека, то он падал бы на колени и, коленопреклоненный, оказывался в подводном мире, в таком месте, которое я однажды видел у восточного побережья Багамов, месте, где миллиарды электрических скатов подплывали ко мне и принимали в свою стаю, а потом этот человек возносился бы высоко в небо и вместе со стаей голубей порхал над Манхэттеном, над башнями Всемирного Торгового Центра, среди небоскребов, а потом... что же потом? — потом на него словно бы нападала слепота, и он чувствовал бы тоску по дому, такую, какой еще ни разу не чувствовал в жизни, такую, которая заставила бы его отказаться от всего, и его переносило бы ну, скажем... на недавно убранное кукурузное поле где-нибудь в Миссури. А потом он снова бы прозревал, и по краям поля появлялись люди — все, кого ему доводилось когда-либо знать, — и они несли бы тортики с кремом, и зажженные фонарики, и патефоны, которые играли бы давно знакомую песню, а небо становилось как на закате, как в диснейлендовских брошюрах, и человек, которого я поразил молнией, никогда больше не оставался бы один, без своих близких.
Той ночью они с Бет занимались любовью, разделенные где нужно латексными перепонками, стараясь, чтобы их слюна смешивалась как можно реже, но с чувством близости, которое было новым в их отношениях. После этого Уэйд не мог заснуть, потому что продолжал думать о людях, которые появились бы по краям его поля в Миссури, о своей семье, такой запутавшейся и увязшей в грязи — умственно, физически и эмоционально. И Уэйд подумал обо всех других семьях, которые он знал, о том, как они тоже запутались и увязли: аутизм, волчанка, шизофрения, артрит, алкоголизм, слишком много тайн, невысказанных слов, неправильных решений, денежных проблем... список этот можно было продолжать и продолжать. Никому не удалось избежать этой участи. Думая об этом, он понял, что ему уже за сорок, что он уже не молод и что в конце концов это не имеет значения.
Уэйд уставился на трещины в гудроне автозаправки, размякшем, как шоколадное пирожное, на муравьев, ползающих в них, как в каком-нибудь бредовом авангардистском фильме. Я недостаточно бдителен; мое внимание утратило пристальность. Проклятье, я провел всю свою жизнь только и делая, что глядя вокруг, но готов поручиться, что стоит мне на мгновение отвести взгляд от этого куска гудрона, как в тот же миг земля расколется — а если бы я продолжал наблюдать хотя бы еще секунду, то увидел бы земное ядро, бурлящую белую лаву...
