Дочки-матери - Знаменская Алина (читаемые книги читать .TXT) 📗
В тот день после обеда зарядил дождь — мелкий, но назойливый. Юля возвращалась с работы, когда заметила у ворот тонкую съежившуюся фигурку. К калитке жалась Маринка. Волосы ее уже насквозь промокли, ветровка облепила худенькое, тщедушное тельце. Вид у Маринки был самый что ни на есть сиротливый и жалостный.
— Мама ушла куда-то, а я одна… — с выражением крайнего огорчения на лице пояснила девочка.
— Ты же простудишься! — ужаснулась Юля. Распахнула калитку. Маринка послушно юркнула вперед нее и побежала к дому.
Дома Юля заставила гостью раздеться, надеть все сухое, Олино, а мокрую одежку развесила по веревкам. Следом принялась топить печку, выложила из сумки продукты, поставила воду под пельмени. Оля повела Маринку смотреть кукол, но та не проявила особого интереса к игрушкам. Вскоре ей наскучило, она вернулась к Юле на кухню и стала смотреть из-за плеча, что та делает.
— Теть Юль, давайте я лук порежу, — вдруг предложила она.
Юля взглянула на нее с недоверием. Своей Оле она не доверяла даже резать хлеб — мала еще. Но спорить не стала — показала, где лук, деревянный кружок.
Маринка быстро, тремя движениями очистила луковицу и нашинковала ее, будто только этим всю жизнь и занималась. Затем Маринка так же ловко справилась с хлебом — сложила его ровной горкой, как в столовой. И совсем не вызвал у нее затруднений салат — она ловко накромсала в миску помидоры, лук ровными кольцами, мелко порубила чеснок и петрушку, плеснув растительного масла, перемешала.
Юля щедро нахваливала гостью, и та расцвела. От похвалы и внимания щеки ее раскраснелись, серые быстрые глазки заблестели, она села посреди кухни на табуретку и уставилась в пол.
Когда Юля позвала детей за стол, Маринка не тронулась с места.
— Ну, что же ты сидишь? — поинтересовалась Юля. — Готовила, готовила и скромничаешь теперь.
— Мама не велит мне есть у чужих, — доложила Маринка.
Юля растерялась.
— Давай так. Я сама поговорю с твоей мамой, а сейчас — марш за стол!
Грозным ноткам Маринка подчинилась, а через минуту вовсю уплетала салат, зажав ложку пятерней.
В разгар обеда в кухню ворвалась Лариса. Она именно ворвалась. Вид ее не предвещал ничего хорошего. А увидев свою воспитанницу, вольготно рассевшуюся за столом, Лариса мгновенно покрылась красными пятнами. Из-за материных коленей выглядывал Вовчик, блестя мокрым капюшоном куртки.
— Опять по соседям! — выдохнула Лариса и опустилась на табуретку.
Юля сообразила, что увиденной картиной соседка крайне недовольна. Маринка же опустила глаза в тарелку, но скорость работы ложкой не снизила. Стучала ею о тарелку равномерно и уверенно.
— Ларис, пойдем в комнату, — поспешно пригласила Юля, желая погасить назревающий скандал.
Вовчик проигнорировал предложение отобедать и сразу кинулся в спальню, к куклам. Там он деловито расставил кукольную мебель и заканючил:
— Оля, идем играть! Оля, идем играть!
— Я думала, ты на работе, у ребенка ключа нет — оправдывалась Юля шепотом. — Не пойму, честно говоря, из-за чего сыр-бор? Ну пришла к соседям, ну пообедала, мы же не чужие…
Лариса горько усмехнулась.
— В том-то и дело, что у нас это уже в привычку вошло. Если меня нет дома, она отправляется по соседям и торчит под окнами, как сирота казанская. Мама мол, ушла, меня не покормила! А дома — полный холодильник. У меня всегда наварено. В толк не возьму, зачем она это делает?
Лариса выглядела крайне огорченной.
— Ей не хватает внимания, — попыталась проанализировать ситуацию Юля. — Она никогда не знала другого способа его получить. Раз мать лишили родительских прав, значит, там только и был свет в окошке — у соседей, посидеть. Привычка — большое дело.
— А мне-то каково? — воскликнула Лариса. — Что обо мне люди могут подумать, представляешь? Скажут, взяла сироту, пользуется пособием государственным, а сама не кормит ее, и ребенок вечно брошенный. Я ведь ей сказала, что за Вовкой в сад пошла, по дороге в магазин зайду. Так я за порог — она дом на замок и по соседям, на жалость давить. Самое главное, Юль, я не знаю, что с этим делать.
— Не знаю, что тебе и посоветовать. — Юля только руками развела. — Думаю, что со временем это пройдет. — И чтобы отвлечь соседку от неприятных мыслей, бросила: — Посмотри, как твой Вовчик в куклы играет с Олей! Как девочка.
Дети действительно настолько увлеклись игрой, что не замечали никого вокруг. Бесчисленные Олины Барби расселись вокруг кукольного стола, а Вовчик расставлял кукольный сервиз, высунув от усердия язык.
— “Дочки-матери” — любимая Вовкина игра. Он обожает быть папой, — усмехнулась Лариса.
Юля помолчала. Она тактично не спрашивала Ларису о Вовочкином отце. Захочет — сама расскажет. Маринка на кухне гремела посудой.
— Мариша, оставь, детка, я помою, — спохватилась Юля, но Маринка только отчаянно мотнула головой. Она уже налила в миску горячей воды из чайника, плеснула туда жидкого мыла и, засучив рукава, принялась намывать тарелки.
— Пусть моет, я подожду, — махнула рукой Лариса. — Как твои успехи с газетами?
— Ничего. На хлеб с маслом заработала, — с достоинством ответила Юля и не удержалась — побежала на кухню за своей газетной сумкой. Ей не терпелось похвастаться выручкой.
Она притащила сумку и сначала не обратила внимания на то, что боковой карман, где она хранила дневную выручку, открыт. Она высыпала на диван внушительную горсть мелочи, достала кучку смятых десяток.
— Вот так — каждый день, — похвалилась она и принялась считать.
Лариса взялась помогать — подвинула к себе мелочь. Пересчитав, Юля озадаченно задумалась. Затем она заглянула в сумку, пожала плечами.
— Странно, — пробормотала она. — Должно быть больше.
Лариса внимательно взглянула на подругу.
— Может, ты ошиблась?
Юля молча пересчитала выручку. Когда она днем отдавала газеты в киоск, теоретически она знала, сколько денег должно быть в сумке. Не хватало около ста рублей. Во вчерашней их жизни такие деньги она бы и пересчитывать не стала — мелочь. Но сегодня это был их с Олей хлеб. И недостача в сто рублей — досадная неприятность. Юле было неудобно, что пропажа обнаружилась при Ларисе. У той своих проблем хватает, а тут еще она со своей сторублевкой.
