Прыжок - Лапперт Симона (читаемые книги читать TXT, FB2) 📗

— Но я ничего не хотел, — сказал Феликс. — С тех пор я ни разу к ним не заходил. И до сегодняшнего дня никому не рассказывал о том, что был в Ежевичном доме. — Феликс оперся локтями на колени и схватился за голову. Розвита все еще гладила его по спине.

— Ш-ш-ш, — успокаивала она его. — Тише, тише.

Слезы из его глаз падали на паркет и в щели между дощечками. Он вытер лицо ладонями и выпрямился. Теперь он снова мог дышать.

— Моник знает об этом? — спросила Розвита.

Феликс помотал головой:

— Я ведь и сам как-то забыл. Игги, Ежевичный дом, всё. Но с тех пор, как Моник стала тащить в дом детские вещи и постоянно расспрашивать меня о детстве… — Он не смог договорить.

Розвита достала из кармана передника электронную сигарету и глубоко затянулась. Она старалась не выпускать пар в сторону Феликса.

— Хорошо, когда такие вещи всплывают наружу, — сказала она. — Все равно что достать осколки. В противном случае они вызовут воспаление и убьют тебя. Но доставать их всегда чертовски больно. И чем они больше, тем больнее.

Феликс встал, подошел к окну и открыл его. Голова раскалывалась. Мальчишек на батуте уже не было, внутренний двор опустел.

— Я все думаю, а вдруг с моим сыном случится подобное. Вдруг я не услежу, он покалечится, умрет или случайно убьет кого-то. Что тогда? Что, если я его потеряю, не уберегу?

Розвита убрала электронную сигарету обратно в карман.

— Сейчас тебе стоит беспокоиться о том, как бы не потерять его до того, как он появится на свет. Поговори с Моник, она далеко не глупа и заслуживает знать правду.

Феликс кивнул. Он понимал, что Розвита права.

— А мне пора возвращаться в кафе, там внизу настоящий ад. Я могу тебе еще чем-то помочь?

— Нет ли у тебя тут какао? — спросил Феликс.

Розвита рассмеялась.

— Сейчас принесу. А если повезет, найду тебе упаковку замороженного горошка, чтобы приложить ко лбу.

Феликс снял ботинки и лег под одеяло. Моник, Блазер, женщина на крыше, Игги и Ежевичный дом — все это осталось где-то далеко. Здесь и сейчас был только он, эта кровать, прохладный хлопковый пододеяльник, который он натянул до самого носа, головная боль и тишина внутреннего двора, больше не бьющая по ушам.

Винни

Кофейной ложкой Винни раскрошила таблетку обезболивающего. Саломея дважды пыталась проглотить ее целиком, и оба раза срабатывал рвотный рефлекс. Она лежала с грелкой на животе на старом диване в хозяйственной пристройке, которую Винни использовала как художественную мастерскую. Занавески с желтыми молниями она сшила самостоятельно. С маминой помощью из фанеры и опор смастерила письменный стол и стеллаж, который теперь от пола до потолка заполняли комиксы — масштабная коллекция, упорядоченная по дате выпуска, а особо ценные экземпляры хранились в специальных пластиковых папках. Над диваном на стене висел постер Черной Канарейки, соратницы Флэша, на постере блондинка с шикарной шевелюрой и в сетчатых колготках с ноги врывалась сквозь полотно экрана. У окна — Счастливчик Люк верхом на своем коне Джолли Джампере скакал в закат, а над столом Женщина-кошка грозила кулаком силуэту Готэм-сити. В небольшом помещении пахло свежезаточенными карандашами и мятным сиропом — Винни любила его уже за один ядовито-зеленый цвет. Она налила его самую капельку, поскольку Саломея принципиально не пила ничего сладкого. Подушечкой пальца Винни собрала в ложку порошок.

— Должно получиться, — сказала она. — Мама всегда так делает, когда ей тяжело проглотить таблетку.

Саломея подняла взгляд и протянула руку.

— Но сперва доешь банан, — настояла Винни.

Саломея взяла с подлокотника надкушенный фрукт, который уже успел потемнеть по краям.

— В нем же столько сахара, — простонала она. — Сплошные углеводы.

— А здесь сплошные вещества, которые снимут твою боль, — сказала Винни и указала на ложку. — Но если ты сперва не поешь, тебя опять стошнит, и придется начинать все заново.

Саломея закатила глаза и принялась есть банан маленькими кусочками.

Винни протянула ей ложку. Саломея молча взяла ее в рот, скорчилась и быстро запила порошок сиропом, после чего снова откинулась на подушку.

Винни смотрела, как она лежит, повернув голову набок, сомкнув веки, вцепившись пальцами в грелку. Она не могла поверить, что Саломея здесь, на ее диване, и сомневалась, что ее вообще стоило приводить в мастерскую, место ее уединения, ту самую Саломею, которая всегда поступала с ней подло и высмеивала перед всем классом. Здесь было убежище Винни, секретный домик эскаписта. Хорошо, что она не оставила на столе рисунки Леди-XS. Кто знает, чего от нее ожидать, когда боль пройдет. Винни достала из пенала карандаш цвета кофе с молоком, на вытянутой руке выставила его на фоне волос Саломеи и прищурилась. Слишком светлый. Все это время она использовала слишком светлый карандаш. Попробовала более темный, миндального цвета, — подошел. Винни подалась чуть вперед, сидя на стуле. Впервые у нее появилась возможность изучить Леди-XS с близкого расстояния. Она проверила так же цвет карандаша для веснушек — точное попадание. Веки Саломеи постепенно расслабились, кажется, она заснула. «Я бы могла нарисовать ей усы перманентным маркером, — думала Винни, — или канцелярскими ножницами — чик — откромсать ей волосы с одной стороны. Или сразу и то, и другое». Сквозь карман шорт Саломеи, которые сушились на подоконнике, прорисовывался контур ее телефона. «Или написать Тимо какое-нибудь глупое сообщение? Сфотографировать спящую с открытым ртом Саломею, завернутую в полотенце с Суперменом и грелкой на животе, и отправить ему?» Винни встала и вытащила мобильник из шорт. Нажала кнопку «домой». Телефон был выключен.

— Что ты там делаешь?

Винни вздрогнула от испуга и быстро сунула телефон обратно в карман.

— Мне показалось, что твой телефон звонит, — сказала она.

— Быть такого не может. Я больше никогда его не включу. — Саломея закрыла глаза локтем.

— А что случилось? Поставили слишком мало лайков? — съехидничала Винни.

— Может, мне стоит последовать примеру женщины на крыше… Покончить с этим наконец.

Винни захохотала.

— Из-за месячных? Другие девушки как-то живут. — Она глянула на часы. — Таблетка вот-вот подействует, и станет легче, поверь.

— Боль уже почти утихла. Дело не в этом. — Губы Саломеи задрожали, плечи задергались, она всхлипнула. По щекам на подушку покатились слезы. Она пыталась сдержать их, посмотрела вверх, постучала кончиком мизинца по нижним векам, отвернулась.

Винни стояла рядом, не зная, куда себя деть. Она взглянула на Черную Канарейку, на ее сжатый кулак и решительную мину. После чего осторожно присела на край дивана. Еще осторожнее коснулась плеча Саломеи.

— А из-за чего же тогда?

Саломея громко зарыдала, ее тело содрогалось от всхлипываний.

— Из-за фото, — сквозь слезы пролепетала она. — Оно наверняка уже гуляет в Сети, я больше не смогу выйти из дома, моя жизнь кончена.

— Что еще за фото?

Саломея шмыгнула носом.

— Помнишь вечеринку у Тимо на прошлой неделе?

Винни отдернула руку от ее плеча.

— На которую меня не пригласили?

Саломея села.

— Лучше бы я тоже на нее не ходила. — Она отложила грелку и промокнула слезы рукавом футболки. — У Тимо в подвале было что-то вроде кладовки, там стоял холодильник с напитками и прочим необходимым для вечеринки. Мы с Тимо спустились туда, чтобы уединиться. Мы часто целовались, мне это нравилось, мне нравилось, как он…

Винни закатила глаза:

— А можно промотать немного вперед?

— Короче говоря, — продолжила Саломея, — в какой-то момент Тимо полез мне под топ. Я резко убрала его руку, мне не хотелось. Он попробовал еще раз, сказал, мол, да ладно тебе, все девушки его друзей разрешают лапать себя за грудь. Но, я не знаю, мне было как-то некомфортно, хотелось, чтобы он оставил меня в покое. Но он продолжал ко мне лезть, тогда я влепила ему пощечину. Я не хотела, чтобы его руки были там, не знаю почему.