Матадор - Мело Патрисия (читаем бесплатно книги полностью .txt) 📗
Успокойся, Маркан. Какое на хрен спокойствие, меня взяли, когда я старался для вас, я работаю на вас, не забывай об этом, и не думай, что я соглашусь сгнить заживо в этой вонючей камере, этого не будет.
А что, здешняя охрана денег не берет? спросил я.
Не думай, что это так просто, взять и предложить взятку тюремной охране, заявил Сантана, потом сказал, что он против, я против, я категорически против. Такой побег привлечет внимание журналистов и властей, они станут следит за Марканом, и он их приведет прямо к нам.
Мы сидели в моем кабинете, Сантана курил у окна, он шумно вдыхал и выдыхал дым, по-моему, пахнет дерьмом, сказал я; если Маркан станет держать рот на замке, то проблем не будет, ответил Сантана. Да нет, вы не поняли, сказал я, вы, видимо, наступили на собачье дерьмо. Я оказался прав. Сантана оторвал кусок газеты, лежащей на столе, скомкал его и принялся счищать грязь.
Зазвонил телефон, вас вызывают по третьей линии, сказала Фатима, это американец. У Сантаны был пухлый бумажник гигантских размеров, он не вмещался ни в карман, ни даже в бардачок машины. Он продел руку в ремешок, прикрепленный к бумажнику, и вышел. Я позвоню тебе позже, сказал он.
Я снял трубку.
Это Леонел Эйшер, хозяин компании пассажирских перевозок, вы были у меня в офисе на прошлой неделе и предлагали свои услуги.
Через окно мне было видно, как Сантана смешно стучит пяткой по мостовой, пытаясь счистить грязь с подошвы ботинка Я улыбнулся. Да, конечно, я помню вас. Как бизнес?
В четыре часа дня Эйшер уже сидел в моем кабинете. Это был уже не тот Эйшер, в нем не осталось ни капли того высокомерия, с которым он принимал меня на прошлой неделе. Мы говорили о собаках, не помню, кто из нас завел этот разговор, доберманы, доги, бразильские сторожевые, боксеры. Мне нравится, как ведут себя ротвейлеры, произнес я, сначала нападают и только потом лают. Мы улыбнулись. Он сказал, что хотел купить щенка скотч-терьера, вы, наверное, знаете, это такие черные собаки, довольно плотные, прикус у нее, как у овчарки, очень хороши. Овчарка – отличная собака, сказал я, пробегает стометровку за семь секунд. Но ей нужен хороший инструктор, заметил он. Да, согласился я, но натаскивания только на команды «фас» и «взять» недостаточно. Как? «Фас» и «взять» – это значит, «нападай» и «задержи». А-а, ну понятно, закивал он. Собаке нужна ласка, сказал я. Некоторые хозяева бьют своих собак, я против, это может поломать ей психику. А вы разбираетесь в собаках, заметил он. Я люблю собак.
Эйшер рассказал мне о своих проблемах, его офис дважды ограбили с тех пор, как я у него побывал. Застрелили охранников. Я очень обеспокоен, сказал он.
Я распорядился сегодня же вечером отправить трех своих парней для внешней охраны. Мы обо всем договорились. Он подписал чек.
Когда он уже был в дверях, я протянул ему наш рекламный плакат: «Мы сотрудничаем с акционерным обществом «Альфа» – Служба безопасности и общественного порядка». Повесьте это на двери вашего офиса, сказал я.
В пять часов я поехал за Эрикой, она собралась пройтись по магазинам. Когда я свернул на улицу Матиас Северу, я увидел, что возле дома Маркана что-то происходит. Две полицейские машины. Соседи собрались. Я вышел из машины и пробился сквозь толпу. Во дворе я увидел, как несколько полицейских достают из земли останки Кледир. Они искали наркотики, говорила одна некрасивая женщина другой некрасивой женщине, а нашли труп.
27
Я проснулся в четыре утра, мне показалось, что я слышу чей-то голос, я вышел в гостиную и увидел, что Эрика лежит на полу, опершись ногами о стену.
Ты говорила по телефону? спросил я.
Нет, ответила она, я молилась, это была покаянная молитва. Ты знаешь, что такое покаянная молитва?
Нет.
Господи, я великий грешник и заслуживаю наказания, я оскорбил тебя, моего Отца и Спасителя. Прости меня, Господи, я не хочу больше грешить.
Аминь, сказал я. Эту молитву я знаю.
Я видела странный сон, мне приснилось, что я на дискотеке, танцую вместе с Кледир.
Хочешь, я согрею тебе молока? спросил я. Теплое молоко помогает уснуть.
Мы танцевали, взявшись за руки, и Кледир сказала мне: Эрика, ты похожа на Иисуса Христа. Возьми икону, которая висела у меня дома на стене и сравни, ты увидишь: у тебя губы точь-в-точь как у Иисуса Христа. И глаза такие же. Кледир говорила одна, я хотела ответить, но каждый раз, как я открывала рот, у меня вылетало какое-то белое облачко, мне было страшно. Потом она сказала; у нас с тобой есть общий друг, Иисус Христос – наш друг, и он сказал мне, чтобы я попросила тебя кое о чем: ты должна заявить на вас в полицию.
Ты не похожа на Иисуса Христа, ответил я.
Похожа. Икона, о которой она говорила, в шкафу, у Саманты в комнате. Хочешь посмотреть?
Мы на цыпочках вошли в комнату Саманты. Эрика взяла икону – Иисус Христос, зеленоватого цвета, руки скрещены на груди, глаза, как у безобидной собаки.
Посмотри на его губы, разве они не похожи на мои?
Ничего общего, Эрика.
Я прикрою бороду, чтобы тебе было лучше видно.
Эрика прикрыла Христу бороду.
Ты только посмотри, воскликнула она.
Я вижу только Иисуса Христа без бороды, и больше ничего. Давай-ка я тебе согрею молока.
А если они узнают, что это труп Кледир?
Не узнают, ответил я. Хочешь молока?
Хочу, только с какао.
Я пошел на кухню, сделал ей горячего молока с какао и вернулся в комнату. Эрика все еще разглядывала икону.
Дай сюда, сказал я.
Я отнял у нее икону и засунул ее в мусорное ведро. Потом я позвал Эрику в спальню. Мы легли и обняли друг друга.
Мне нужно тебе кое-что сказать, прошептала Эрика. Я рассказала Марлениу, что это мы убили Кледир.
Я вошел в церковь и сел на одной из задних скамеек. На моих часах было восемь. В церкви никого не было. Я попробовал вспомнить покаянную молитву. Не смог.
Вошел какой-то парень, он нес с собой метлу. Это был Марлениу, я не сразу узнал его. Церковь закрыта, сказал он, едва увидев меня. Я сказал, что Эрика заболела, она просила меня съездить за вами.
Мы сели в мою машину, он спросил, ходили ли мы уже в полицию. Нет, ответил я. А когда вы собираетесь сдаться?
Я свернул на боковую улицу, эта дорога не к вашему дому, заметил он. Эрика лежит дома у моей тетки, ответил я. Через несколько минут у него на рубашке появилось два влажных пятна. Когда я свернул на одну из грязных окраинных улиц, рубашка у него стала мокрая уже вся, и я заметил, что он дрожит.
Мы вышли из машины и какое-то время оба глядели на лес, стоявший перед нами. Я почувствовал запах дождя. Я знаю, что вы, священники, не имеете права рассказывать о том, что узнали на исповеди. Я не священник, сказал Марлениу, я пастор, пастор, пастор. Эрика обещала мне, что вы пойдете и заявите на себя. Я дал ей два дня.
«Дал ей два дня», эти слова вывели меня из себя. Пастор. Я ударил его кулаком в лицо, он упал, когда он встал с окровавленными губами, сказал, что если мы пойдем в полицию и во всем сознаемся, что если мы почувствуем раскаяние за нашу вину и наши грехи, то мы спасемся и избежим вечного проклятия. Я снова ударил его по лицу, и уже на земле он начал сыпать цитатами из Библии, что, мол, Бог создал нас не для гнева, я не дал ему закончить фразу, я сел верхом на Марлениу, Бог неспешен в своем гневе, говорил он, в душе моей разразилась настоящая буря, и засверкавшие молнии переломали Марлениу кости, я лупил его до тех пор, пока все мои мышцы не отказались служить мне.
Бог однажды уже простил меня, Марлениу. Но если он решит, что я еще ему что-то должен, то я вернусь и убью тебя.
Я сел в машину и уехал.
Когда я вернулся к себе в офис, Сантана уже ждал меня. Этот черномазый кретин угробит нас, сказал он, ты знаешь, что у него во дворе нашли труп? Да, я слышал об этом.
Наверное, следовало бы рассказать Сантане все как есть, но я очень устал, у меня болели руки и ноги, а кроме того, я видел, как мать Эзекиела переходила улицу несколько минут назад как раз напротив наших окон, и тут я вспомнил о данной мной клятве, которую я нарушил, я поклялся, что буду каждый месяц посылать ей деньги, но так ни разу и не послал, я даже не вспомнил о своем обещании, данном у могилы Эзекиела. Она спокойно перешла улицу, судя по лицу, это была женщина добрая и сдержанная, меня она не заметила, она даже не знала, кто я такой, мне захотелось поздороваться с ней, здравствуйте, как вы переносите ваше горе? У тебя кровь на рубашке, сказал Сантана. Где ты был? Я сбил собаку, ответил я.
