Моя легендарная девушка - Гейл Майк (читать онлайн полную книгу txt) 📗

Непонятно? Я объясню. Это очень просто. Я непременно хотела бы умереть за того, кого люблю. Вот и все. Не знаю, в какой именно ситуации. Важно, чтобы, когда я умру, тот, кого я спасаю, остался жив благодаря мне. Только это имеет значение. Думаю, ты не удивишься, если я скажу, что составила даже специальный сценарий на такой случай!

Сейчас мне почти двадцать. В жизни я пока ничего не сделала. Я закончила школу, неплохо сдала выпускные, поступила в университет, вылетела оттуда — вот, собственно, и все. Довольно эгоцентрично, верно?

Так вот, мысль о смерти ради любимого пришла мне в голову после того, как я посмотрела в субботу один черно-белый фильм, за неделю до того, как съехала с квартиры, куда вселился ты.

Там идея примерно такая: есть простой парень, французский аристократ и прекрасная девушка, безумно влюбленная в аристократа. В общем, Парень влюбляется в Прекрасную Девушку. Во время поездки во Францию Аристократа хватают революционеры и сажают в Бастилию.

Парень едет во Францию и приходит в Бастилию к Аристократу. А теперь самый главный момент:

Парень ударяет Аристократа, тот теряет сознание, а Парень идет вместо него на гильотину. Понимаешь? Парень так любит Прекрасную Девушку, что готов принести в жертву собственную жизнь, чтобы она могла быть счастлива с Аристократом!

Этот фильм меня просто потряс. Я его всего один раз смотрела. Я даже не знаю, как он называется, — ну… то есть… я знала, но уже не помню.

Когда тебя бросают, с долговременной памятью что-то случается, правда? В общем, не важно, как он назывался, но он меня очень тронул. Очень, до глубины души. В общем, что это было? Это любовь или уже одержимость? Кто-нибудь когда-нибудь захочет сделать что-то подобное ради меня? Я слишком много вопросов задаю. Извини. Там, по-моему, Дирк Богард играл.

С чего мы начали? Ах да! Мои похороны.

Я постоянно беспокоилась, что всех, кого я хочу пригласить на свои похороны, не пригласят из-за моей собственной недальновидности. Ведь среди моих друзей нет ни одного, кто был бы знаком со всеми остальными. Моя подруга Лизи знает почти всех, с кем я дружила в школе, но ведь она не знает ни Пита, ни Джимми, ни, скажем, Карен — никого из тех, с кем я успела подружиться в университете. Тем более она не может знать никого из тех, с кем я познакомилась прошлым летом в Кардифе, — миссис Гроссет или тех парней, которые приходили в «Лев» по вторникам. Пару раз я составляла полный список гостей и отправляла его Лизи со строгим наказом не вскрывать конверт до моей смерти. Лизи хорошая подруга, но я уверена, что она его вскрыла. Да и ты бы вскрыл, верно? Но это не важно, потому что я постоянно обновляю этот список, когда близко схожусь с кем-нибудь. Я и тебя могу туда записать, если хочешь.

Наверное, после всех этих разговоров про похороны, ты подумаешь, что я очень тщеславная, но ведь мы все этим грешим. Я просто хочу быть уверена, что мою смерть будут долго оплакивать. Не хочу, чтобы люди философски отнеслись к моей смерти. Я хочу, чтобы они погоревали достаточно долго. Это для души хорошо, понимаешь?

15:42

Разговор о смерти.

Часть вторая: Мои размышления

Если тебя это немного успокоит — я такой же ненормальный, как ты. Я понимаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь, что хочешь умереть ради кого-то. Когда оглядываешься на прожитую жизнь, хочется, чтобы она что-то значила. У меня есть друг, или, скорее, был друг, — вполне возможно, что благодаря капризу судьбы он станет знаменитым. Я готов поспорить — он уверен, что если добьется своей цели, а именно богатства и славы, то его жизнь будет иметь смысл. Но это не так. Жизнь только тогда имеет смысл, когда ее отдаешь. Хотя, конечно, расставаться с ней очень жаль, потому что если ты все-таки ее отдашь, то у тебя не будет возможности насладиться величием собственной жертвы. Это главный недочет истинно бескорыстного поступка — ты лишен возможности услышать овации.

Впервые я столкнулся со смертью в пятилетием возрасте. Родители подарили мне набор юного огородника, где были лопатка, грабли и лейка. Еще мама купила для меня красные резиновые сапоги, а отец разрешил выбрать пакетик семян с прилавка в местном центре садоводства. Я выбрал семена моркови. В то время я очень уважал морковку. Я думал, если я их выращу, мне удастся заманить в свой огород Багз Банни [54]. Я жил надеждой, что однажды увижу, как морковки на моей грядке исчезают под землей одна за другой, что станет безусловным доказательством существования Багз Банни. Тогда я загляну в одну из дырок, оставшихся в земле от морковок, а он посмотрит на меня оттуда, пошевелит усами и скажет:

— Как дела, Док?

Когда я решил приступить к посадке, стоял невероятно жаркий летний день — отец полностью проигнорировал инструкцию на пакете, где говорилось, что сеять надо с марта по май, он хотел доставить мне удовольствие. За полчаса я вскопал землю, посадил семена и полил их. Работа была сделана, но я продолжал копать — уже ради собственного удовольствия — в стороне от морковной грядки. Время от времени мне попадались червяки. В первый раз я немного опешил — наверное, потому, что у них не было глаз, — но потом стал каждого найденного червяка поддевать лопаткой и складывать в свое маленькое желтое ведерко. Я решил посмотреть, сколько червяков смогу насобирать за один день. Если к вечеру их наберется достаточно, попробую устроить для них червячный садок, как тот, что был нарисован в том единственном томе «Британики» (Ч-Я), который мы получили бесплатно за то, что вступили в книжный клуб.

Около часа дня мама позвала меня обедать. Я обрадовался, что можно наконец отдохнуть, потому что от жары у меня уже начала кружиться голова. В доме было прохладно. На столе меня ждал бутерброд с ветчиной, салатом и помидорами и стакан «Рибены». Я пообедал и полностью умиротворился. Вообще-то я так умиротворился, что заснул на диване в гостиной. Через два часа я проснулся. По телевизору как раз начались детские передачи. Я смотрел свои любимые мультики, пока мама не отправила меня навести порядок в саду. Только тогда я вспомнил про червей. Я заглянул в ведерко, ожидая увидеть шевелящуюся массу скользких червей, жаждущих мести. Но вместо этого там оказались серые, застывшие, высохшие, совершенно мертвые черви. Я удивился. Почему они не шевелятся? Почему они больше не червяки? В конце концов я пришел к выводу, что несколько часов на солнцепеке могли неблагоприятно сказаться на их здоровье, поэтому побежал на кухню, набрал в стакан горячей воды из-под крана, перелил ее в ведро и стал ждать. Я думал, что черви тут же оживут и зашевелятся, но этого не случилось. Вместо этого они всплыли и медленно покачивались на поверхности воды туда-сюда, а пар поднимался мне в лицо.

Я спросил маму, почему червяки умерли, и она дала мне очень точный с научной точки зрения ответ — она сказала, что они утратили влагу и погибли от обезвоживания. Но на самом деле на мой вопрос она не ответила. Почему они мертвые? Настоящий ответ — я к нему пришел тогда сам — заключался в следующем: червяки умерли, потому что все рано или поздно умирают. Такова жизнь.

Единственная привлекательная сторона в моей смерти заключается в следующем: если я умру достаточно скоро, есть вероятность, что тогда Агги наконец поймет — мы были созданы друг для друга. Конечно, то обстоятельство, что она поймет это, когда я уже отброшу коньки, делает всю историю несколько бессмысленной, но по крайней мере будет исправлена величайшая в мире несправедливость.

А теперь о похоронах: я пошел дальше тебя и составил не только список приглашенных. Во-первых, по сторонам моей могилы будут стоять двадцать две плакальщицы в черном, девушки, в которых я влюблялся в разные периоды своей жизни, но которые отвергли мои ухаживания, и вот теперь, когда я умер, они поймут, что я, в действительности, был их идеальным мужчиной.

Мама будет безутешно рыдать. Более того, я просто не могу себе представить, чтобы она не попыталась свести счеты с жизнью. Мне кажется, она очень хочет умереть раньше меня и моего брата Тома, и я склонен думать, в чем-то она права. Мама очень дорожит стабильностью, как и отец. Они предпочитают, чтобы ничто в мире не менялось, хотя это не помешало им в прошлом году развестись.