Бортовой журнал 6 - Покровский Александр Михайлович (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗
Я всегда готов всему давать только философские объяснения. Я всегда готов энергично преследовать любое метафизическое положение и обложение до самых тех областей, где его тут же окутывают и мрак и смрад! Но тут – тлен их побери! Иссохни, иссохни, иссохни! И еще раз иссохни! И иссыхай всякий раз, как только вознамеришься появиться на этот свет. Это я о них, конечно, всем понятно о ком.
Теперь в Аденском заливе суда сбиваются в караваны и движутся под присмотром военных кораблей.
И все-таки пиратам удается отщипнуть кусок от общего пирога.
Прошедший ноябрь вообще был очень удачным месяцем для сомалийских ребят – чуть ли не каждый день они что-то захватывали. И удаляются они от родной Сомали и на 600, и на 800 миль. То есть они вышли в Мировой океан, а это означает, что все эти походы вокруг Африки, о которых говорят теперь как о защите судоходства, ни к чему не приведут – они и там всех достанут; а уж как только произойдет у пиратов соединение с террористами, то они и вообще могут отправиться удить свою рыбку аккурат рядом со статуей Свободы.
Вот почему мировое сообщество хоть и медленно, но все же начинает на этот счет размышлять. И даже наш президент, поди ж ты, сподобился побеседовать с американским президентом о пиратстве. Недавно. Встретились и мило поболтали.
При этом все никак не решат: нападать на них в море из космоса или разорять их базы на грешной земле.
Американцы очень не хотят воевать. Они получают свое и в Ираке, и в Афганистане, чего нельзя сказать о наших. Нашим хочется. Всем остальным тоже хочется, потому что пираты покусились на самое святое – на нефть.
То есть все это не за горами. Что-то и сейчас делается, но пока это все больше напоминает театральные декорации к сказке «Малыш и Карлсон»: «Он улетел, но обещал вернуться».
У Сомали не так много портов, так что если блокировать сомалийские суда на выходе из них, то и работы потом по сбору этой мелочи по всему Мировому океану будет меньше.
Тогда и особой необходимости в наземной операции нет – нехай себе плодятся, потому как только сунься с наземной операцией на их территорию, как тут же получишь народно-освободительную войну.
Блокада, спутниковое слежение, наведение, захват – вот и все.
Да, вот еще что. Все эти демократичные передачи пиратов в руки правосудия – это все наземные игры. Со времен Великой Британской империи для пиратов был один закон – уничтожение на месте. Пиратов не перевоспитывают.
Опротивело. Мне опротивело. А вам не опротивело?
А давайте бить друг друга по рукам и попадать только в самые больные места.
Нам не хватает молока и меда. Сначала молочком все сдобрим, а потом медком все смажем, а после – опять молочком. И столько на все это требуется и того и другого – просто беда. На всех не хватает.
А потом – по башке непокорных, по башке, и так по самой что ни на есть башке, чтоб, значит… по башке…
Вот так и движемся вперед.
Все, о чем я волнуюсь, о чем беспокоюсь и что особенно мучит мое воображение, не дает мне спокойно уснуть, это – как бы мне приняться за дело.
Само дело я уже нашел – я буду указывать другим, как им взяться за дело и обустроить страну, но вот взяться за него…
Многое у меня припасено на потребу человеческому роду – в виде мыслей, потоков, маленьких ручейков и бурных водопадов. Все это рождается в глубинах Вселенной, а потом оттуда – из этих глубин – посылается во все стороны, и только незначительная часть попадает на Землю, где совсем уже капелька капает в мой собственный ум. А из этого моего ума – во всеобщее благо.
Ровно в 8.30 утра раздался звонок.
– Здравствуйте!
Я тоже сказал: «Здравствуйте!» – и подумал: «Господи, кто ж это не спит в такую рань?»
– Это вам звонят из шведского института… – названия шведских институтов в 8.30 утра совершенно не сохраняются в памяти. – Не могли бы вы рассказать, над чем вы сейчас работаете?
Видите ли, обычно я сплю обнаженным, и поэтому вопрос этот заставил меня скосить глазки вбок.
– Над чем я сейчас работаю?
– Да.
– Вы это хотите знать?
– Да, если не трудно.
– Отчего ж! М-м-м… я пишу… одну фантастическую повесть.
– Как интересно! Можете о ней рассказать?
– Конечно.
Я надел халат и уселся в кресле поудобней.
Ну, держись, шведский институт, не надо было меня будить в 8.30.
– Называется она «Две тысячи сорок пятый».
– Не могли бы вы зачитать нам хотя бы начало?
– Конечно мог бы. Слушайте.
«И наступил 2045-й год. На Земле остался только один народ и одна страна, потому что все остальные страны и народы давно уже улетели жить на Сириус.
Наш народ остался. И остался он не только потому, что планета Земля – это, собственно, наша Родина и защита ее наш священный долг, но и потому, что не вся еще нефть и не весь еще газ был выкачан из ее недр.
Энергетический хаос, вызванный недопоставками гелия-3, перерос сначала в финансовый, а затем уже и в экономический кризис. Только вчера президент приветствовал с трибуны наших ветеранов по случаю Столетия Великой Победы и возлагал венки к памятнику Большой Вертикали (что когда-то привела нас к тому, что мы остались одни на планете), а сегодня кризис уже бушевал везде. Даже в ноосфере.
Я позволил себе передохнуть. В трубке слышалось взволнованное дыхание.
– И что потом? – спросили меня.
– Где?
– В вашей повести.
– Потом?
– Да.
– Потом все тоже улетят на Сириус. А на Земле останутся только те, кто не верит в демократию. Они станут добывать метан с открытых помоек. Метана им надолго хватит.
– Скажите, вы еще никому не продали права на эту книгу?
– Нет.
– А что, если мы купим?
– Конечно. Жду.
На этом мы разговор и закончили. Странные они все-таки, эти шведы из шведского института.
Все эти разговоры о великом – это просто пальчики оближешь. Я лично облизываю свои пальчики регулярно. Как только вижу на экране то лицо, что ответственно тут за все, так я сразу же готовлю свои пальчики – сейчас начну облизывать.
А умно-то как! Оборвать его в этот момент значило бы похитить из антологической сокровищницы такую драгоценность, какую туда потом не способно будет вернуть никакое стечение благоприятных обстоятельств.
Так что пусть себе (как бы это помягче) пиздит.
