Туарег - Васкес-Фигероа Альберто (версия книг .txt) 📗
Ночь наступала стремительно: она почти всегда падала на тропики, словно не желая, чтобы человек успел вдоволь насладиться красотой и безмятежностью вечеров. Впрочем, темнота, которая за считаные минуты овладевала садами и пальмовой рощей, их не пугала, поскольку они и с закрытыми глазами нашли бы любую тропинку и любой фонтан, а дворцовые огни там, вдали, помогали им сориентироваться.
Однако на сей раз еще до того, как темнота стала непроглядной, какая-то тень отделилась от одной из пальм или, быть может, выросла из-под земли. Губернатор и его секретарь, даже не успев ее толком разглядеть и еще не вполне осознав, что она сжимает в руках тяжелый револьвер, поняли, кто это и зачем он их поджидает.
Анухар хотел было крикнуть, но черное дуло револьвера остановилось в сантиметрах двадцати от его глаз.
– Тихо! – потребовал туарег. – Я не хочу причинять вреда.
Губернатор бен-Куфра и бровью не повел:
– В таком случае чего тебе надо?
– Я ищу своего гостя. Тебе известно, кто я?
– Догадываюсь… – Бен-Куфра помолчал. – Но у меня нет твоего гостя…
Гасель Сайях окинул губернатора долгим взглядом и понял, что тот не лжет.
– А где же он? – осведомился он.
– Очень далеко. – Губернатор сделал паузу. – Это бесполезно. Ты никогда его не найдешь.
Темные глаза туарега над покрывалом несколько мгновений метали искры. Он с силой сжал рукоятку оружия.
– Это мы еще посмотрим… – сказал он, а затем сделал знак Анухару эль-Мохри. – Ты можешь идти, – приказал он. – Если через неделю Абдуль эль-Кебир не окажется в гвельте на севере гор Сиди-эль-Мадья – целый, невредимый и без конвоя, – я отрежу голову твоему хозяину. Понял?
Анухар эль-Мохри лишился дара речи, и вместо него ответил Хасан бен-Куфра:
– Если ты ищешь Абдуля эль-Кебира, тебе лучше пристрелить меня прямо здесь, и это избавит нас от забот. Тебе его ни за что не отдадут…
– Почему?
– Президент не согласится.
– Какой президент?
– Президент Республики.
– Даже в обмен на твою жизнь?
– Даже в обмен на мою жизнь.
Гасель Сайях пожал плечами и спокойно обратился к Анухару эль-Мохри:
– Ты только передай мое сообщение. – Он помолчал. – И предупреди этого самого президента… или кто он там есть, что, если он не вернет мне моего гостя, я его тоже убью.
– Да ты с ума сошел!
– Нет. Я туарег. – Он помахал револьвером. – А теперь ступай и запомни: через неделю в гвельте на севере гор Сиди-эль-Мадья. – Он ткнул ствол оружия губернатору в спину, подталкивая его в противоположном направлении. – Сюда! – показал он.
Анухар эль-Мохри сделал несколько шагов и вернулся, успев увидеть, как они растворились среди теней пальмовой рощи.
Затем он ринулся в сторону дворцовых огней:
– Абдуль эль-Кебир был основоположником борьбы за независимость, национальным героем, первым Президентом нации. Неужели такое возможно – чтобы ты никогда о нем не слыхал?
– Никогда.
– А где ты был все эти годы?
– В пустыне… Никто не пришел и не рассказал мне о том, что происходит.
– Разве в твой лагерь не заглядывали путешественники?
– Редко… У нас были более важные темы для разговора. Так что же случилось с Абдулем эль-Кебиром?
– Его сверг нынешний президент… Лишил его власти, но поскольку уважал, то не осмелился убить. Они вместе сражались и много лет провели во французских тюрьмах. – Анухар эль-Махри отрицательно покачал головой. – Нет. Убить его он не мог… Совесть бы не позволила, да и народ бы ему этого не простил.
– Но он его посадил в тюрьму, не так ли?
– Он его выслал. В пустыню.
– Куда?
– В пустыню. Я же тебе сказал.
– Пустыня велика.
– Мне это известно. Однако не настолько велика, чтобы сторонники его не отыскали и не помогли бежать. Так он и оказался в твоей хайме.
– А что это был за юноша?
– Фанатик. – Бен-Куфра сидел, уставившись на медленно догоравший костер, и, казалось, был погружен в свои мысли. Заговорив, он не смотрел на туарега, словно беседовал сам с собой. – Фанатик, который хотел привести нас к гражданской войне. Если Абдуль окажется на свободе, он организует оппозицию, находясь в изгнании, и у нас начнется кровавая бойня. Французы, которые раньше его преследовали, теперь его поддержат. – Он помолчал. – Они предпочитают его нам…
Он поднял лицо и очень медленно обвел взглядом тесную пещеру, в конце концов остановив его на Гаселе, который, в свою очередь, наблюдал за ним, прислонившись к каменному выступу. Голос губернатора звучал доверительно, когда он добавил:
– Понятно, почему я тебе снова и снова повторяю, что ты теряешь время? Меня ни за что на него не обменяют, и я на них не обижаюсь. Я всего-навсего простой губернатор, верный и полезный чиновник, выполняющий свою работу по мере своих сил, однако ради меня никто не станет подвергать себя риску гражданской войны… Должно пройти много лет, чтобы воспоминания об Абдуле эль-Кебире окончательно рассеялись и он утратил свою харизму… – Бен-Куфра осторожно взял связанными руками стакан с чаем и, поднеся к губам, сделал небольшой глоток, чтобы не обжечься. – А дела в последнее время обстояли не очень хорошо… – продолжал он. – Было совершено много ошибок. Ошибок, свойственных всем только что освободившимся нациям и молодым правительствам, однако многие этого не понимают и недовольны… Абдуль умел давать обещания… Обещания, выполнения которых народ ждет от нас, а мы не сможем этого сделать, потому что они из области утопии…
Бен-Куфра замолчал и вновь опустил стакан на песок возле огня, почувствовав, что взгляд туарега, устремленный на него поверх лисама, направлен ему в лицо и, казалось, хочет проникнуть внутрь.
– Ты его боишься, – заключил Гасель. – Ты и твои люди страшно его боитесь, верно?
Губернатор согласился.
– Мы присягали ему на верность, и, хотя я не участвовал в заговоре и узнал о нем, когда уже все произошло, я не осмелился протестовать, – печально улыбнулся он. – Они купили мое молчание, назначив единовластным правителем огромной территории, и я принял назначение с благодарностью. Но ты прав, в глубине души я все еще его боюсь. Мы все его боимся, потому что ложимся спать с уверенностью, что однажды он вернется и потребует отчета. Абдуль всегда возвращается.
– Где он сейчас?
– Снова в пустыне.
– Где именно?
– Этого я тебе никогда не скажу.
Туарег пристально на него посмотрел. В его взгляде сквозила суровость, а тон голоса свидетельствовал о том, что он абсолютно убежден в своих словах.
– Скажешь, если я захочу, – заверил он собеседника. – Мои предки славились способностью истязать пленников, и, хотя мы этим уже не занимаемся, рассказ о старых методах все еще передается из уст в уста как о чем-то любопытном. – Он взял чайник и вновь наполнил стаканы. – Послушай! – продолжил он. – Возможно, ты меня не поймешь, потому что родился не в этих краях, но я не смогу спать спокойно, пока не узнаю, что тот человек так же свободен, как тогда, когда он появился на пороге моей хаймы. Если для этого мне придется убивать, разрушать или даже пытать, я это сделаю, пусть мне это совсем не по душе. Я не в силах возвратить жизнь тому, кого ты приказал убить, но зато могу вернуть свободу другому.
– Не можешь.
Туарег посмотрел на него пристально:
– Ты уверен?
– Совершенно. В Эль-Акаб только мне известно, где он, и сколько бы ты меня ни пытал – я тебе этого не открою.
– Ты ошибаешься, – изрек Гасель. – Это известно кое-кому еще.
– Кому?
– Твоей жене.
Он обрадовался, увидев, что попал в точку, потому что по лицу губернатора пробежала тень, и ему впервые изменила выдержка. Он порывался было возразить, но Гасель прервал его взмахом руки.
– Не пытайся меня обмануть, – попросил он. – Вот уже две недели, как я за тобой наблюдаю, и видел вас вместе… Она из тех женщин, которым мужчина совершенно спокойно доверяет свои секреты. Или нет?
Бен-Куфра внимательно посмотрел на него:
