Ленка-пенка (СИ) - Арсеньев Сергей Владимирович (книги бесплатно .txt) 📗
— Так чем же ты там занимался-то?
— Обещай не смеяться и никому никогда не рассказывать.
— Обещаю. Не стану смеяться и никогда никому не скажу.
— Сходи в нашу комнату, принеси синюю коробку. Раньше на шкафу стояла, где сейчас —не знаю. Найдёшь, она большая. Осторожно, коробка довольно тяжёлая.
— Хорошо. А что в ней?
— Собачья шерсть.
— Чего??
— Собачья шерсть…
Даже вот и не знаю, что было сильнее —моё удивление, когда я узнала главную Сашину Тайну, или моя растроганность от того, что теперь я точно уверена —он принял меня. Саша считает меня членом своей семьи. Своей сестрой. Такое действительно можно доверять лишь ближайшим родственникам.
Да если бы я прознала про это до войны, то непременно всем бы сразу рассказала. Всем-всем, кто согласился бы слушать. Всему двору. Всей школе. Саша правильно скрывался. Его бы затравили. Мальчишки, порой, бывают удивительно жестоки. Девчонки, впрочем, тоже. Сашке не помогло бы даже то, что он самый сильный в классе. Ему пришлось бы драться по пять раз на дню.
Впрочем, это всё касается мирной жизни. Сейчас вещи выглядят совершенно иначе, чем раньше. Пожалуй, Саша зря опасается. Сейчас его тайна никого не заинтересует. Вон, тот же Валька Смирнов, с кем я на чердаке дежурила. До войны для него было бы Величайшим Открытием, узнай он, чем именно Сашка Круглов вечерами занимается в своей комнате. А сейчас? Допустим, рассказала бы я ему про Сашино увлечение. И что? Валька равнодушно пожал бы плечами и сказал, что ему всё равно. У него мама умирает от голода и такие глупости его не интересуют. И вообще, это Сашино дело. Хочет он этим заниматься —пусть. Ему, Вальке, совершенно на это наплевать.
Жалко Вальку. Пропал он. Скорее всего, не вернулся домой, как и мой папа. Он, вроде, ещё сильный был, когда за водой на Неву ушёл. Не слабее меня. Вряд ли бы он умер от голода в тот же день. Наверное, нет его в квартире.
Вчера утром мне стало настолько лучше, что я поднялась на пятый этаж выяснить, что с ним случилось. Не выяснила. Мне никто дверь не открыл, хотя я минут десять стучала. Точно знаю, что семнадцатого числа там ещё Валькина мама оставалась. Но утром девятнадцатого дверь не открыли. И даже звуков я никаких из-за двери не услышала. Думаю, Валя не вернулся с Невы, а его мама… два дня без хлеба…. встать сама она не могла.
Какое же счастье, что Сашкин папа так вовремя приехал! Это просто чудо какое-то! У нас с Сашей столько еды! Но есть мы будем очень экономно. Очень-очень. После того, как я едва не умерла от голода, во мне что-то поменялось. Я стала невероятно жадная. Постоянно боюсь, что еда может опять закончиться. Вот, вроде, теперь еды просто фантастическое изобилие. Но я всё равно над каждой крошкой трясусь. Никому не дам ничего. И не скажу даже, что у нас такая гора еды дома. Только с Сашей буду делиться. А больше ни с кем. Скорее бы Саша опять смог ходить! Тогда он придёт в школу и ему дадут суп. Он станет ещё сильнее.
Сашка. Брат. Глупый, стеснялся он рассказать мне о своём увлечении. Это после того, что было-то. Я же его практически с того света вытягивала. Восемнадцатого числа весь день рядом с ним просидела. Я даже не пошла выкупать хлеб!! Это вообще что-то невероятное. За два дня карточки профукала. Полкило хлеба. С ума сойти! Жутко жалко этот потерянный хлеб!
Но я и сама была очень слабой. У меня постоянно кружилась голова, если я не лежала. А Саша вообще никакой был. Мне его оставлять страшно было одного. За этот день он половину банки сгущённого молока выпил с чаем. Со сладким чаем! Себе я молоко не наливала. Только Саше. Это ведь лекарство. Я же кушала хлеб, а ещё сварила чуть-чуть горохового концентрата. Жидкую гороховую кашу с жиром от тушёнки Саша тоже поел. Ну, как поел. Покормила я его. С ложечки. Он сам и ложку-то держать не мог.
Конечно, не только кормить брата мне приходилось, всё остальное тоже нужно было делать за него. И ведь он в сознании был, говорить мог. Всё понимал он, что вокруг происходит. Только двигаться сам почти не мог. Ему руку поднимешь вверх —он так и лежит. Сам даже опустить её не может.
Мне очень-очень неудобно перед Сашей. Но кроме меня помочь ему было некому. Рядом совсем никого не было. Мне всё приходилось делать за него. Всё-всё. Огромным облегчением для меня стало, когда вчера утром Саша сказал, что ему лучше и он попробует справиться сам. Теперь мне можно закрыть глаза и просто подержать ему ведро. Остальное он сделает без меня.
И после такого этот дурачок ещё стеснялся рассказать мне о своём увлечении. Нет, ну какой же он глупый! Да что в этом такого страшного-то? Подумаешь, вязать он любит. Ну и что? Тоже мне, тайна! Это всё началось четыре года назад. Сашка тогда нашёл на какой-то помойке старую коробку. Там было несколько небольших разноцветных клубков шерсти, вязальные спицы и старый, ещё дореволюционный, самоучитель по вязанию.
Сашка притащил это всё домой и, ради интереса, попробовал вязать сам. Ему это дело так понравилось, что с тех пор вязанием он заболел. Оказывается, абсолютно все варежки, носки и шарфы, в которых ходили зимой Сашка и Вовка, были связаны Сашкой собственноручно. Более того. Даже тот толстый свитер, что сейчас надет на мне, тоже этой весной связал Сашка.
Причём на этом Сашины таланты в рукоделии не заканчиваются. Настоящие шерстяные нитки купить совсем не просто даже в мирное время. И Саша, по необходимости, научился ещё и прясть. У него и веретено своё было! В синей коробке, которую я с трудом оторвала от пола в Сашиной комнате (примёрзла она), была собачья шерсть. Не нитки, а именно шерсть, что состригли с собак. Правда, шерсть уже постиранная, псиной она не воняла. Эту шерсть специально для Саши весной купили на рынке.
Конечно, всё смёрзлось в ком. Но Сашу это не смутило. Он обещал шерсть оттаять около буржуйки, а к Новому Году связать мне новые варежки. Потому что мои уже прохудились, а белые перчатки, конечно, красивые, но в них сейчас холодно.
Какая-то сегодня очередь длинная за хлебом. К счастью, она не стоит на месте. Движется потихоньку. Три человека осталось передо мной. Пожалуй, возьму-ка я за два дня хлеб. Чтобы завтра не ходить сюда. Хочу сходить к дедушке. Может, они там живы ещё?
Конечно, это жутко далеко. Пешком, да по морозу. Но надо идти. И отнести им покушать. Вдруг, живы? Да, да, я помню. Ни с кем не хочу делиться едой. Только с Сашей. Но… дедушка и бабушка в число этих «ни с кем» не входят. С ними тоже поделюсь.
Я уже два месяца не видела их и не знаю, что там происходит. Идти раньше было бесполезно. Я бы не дошла. Да и толку-то идти? Мне всё равно нечего было им отнести. А сейчас есть что. Сил, правда, маловато. Но сегодня я хорошо покушаю в обед. На ночь ещё покушаю. Возможно, кашу с тушёнкой сделаю. Много, целую кружку! Да сладкий чай. Да хлеб. И четверть шоколадки с собой возьму. Если мне в пути станет плохо от голода, подкреплюсь. Нет, дойду точно. Сегодня не рискну, я вот завтра дойду. Решено!
Моя очередь. Пока продавщица вырезала мне из карточек за 19 и 20 декабря, я услышала сзади знакомый голос. Толик. Толик Мелкий. Тоже за хлебом?
Взяла я свой хлеб, обернулась, и узнала его. Точно, Толик. Но на этот раз не в тёплой женской шубе. Он пришёл в своём сером пальто. А эту самую шубу, скатанную в колбасу и небрежно обвязанную верёвкой, держит в руке. Толик идёт вдоль очереди и всем предлагает прекрасную тёплую женскую шубу за двести граммов хлеба. Потому что у него умирает мама.
А люди в очереди виновато отводят глаза в сторону. Да, шуба хорошая. И мальчика жалко. И его маму жалко. Но отдавать хлеб (хлеб!!), свой хлебушек не хочет никто. Даже за шубу.
Мне тоже жаль Толика. Но хлеб я ему не отдам. Самой нужен.
У него мама умирает.
Не отдам!!
Не отдам. Мама умирает. Не отдам?..
Глава 29
…Сколько же их много! Наш город, наш прекрасный Ленинград, стал похож на какой-то ужасный кошмар. Мертвецы. Их сотни. Даже на Невском! Их не успевают убирать даже тут! Мимо проехал грузовик. Мертвецы стоят в кузове. Их поставили на ноги плотно-плотно и обвязали проволокой, чтобы не вываливались. Мужчины, женщины —все вперемежку. Между взрослыми местами воткнуты и дети.
