Щепотка перца в манной каше - Шугаев Аркадий Анатольевич (электронная книга TXT) 📗
На пристани, как и во всем старом городе, безраздельно властвуют арабы. Это расслабленные с виду добродушные люди, они разговорчивы и приветливы, все как один улыбаются, демонстрируя здоровые белые зубы. Евреи утверждают, будто арабы — коварные, чрезвычайно опасные враги, но мне не верится, что эти милые, жизнерадостные люди могут быть врагами хоть для кого-нибудь, от них исходит гостеприимство и доброжелательность. Среди арабских женщин встречаются экземпляры потрясающей красоты. Здесь, в отличие от ортодоксальных исламских стран, женщины не закутываются в тряпки, не прячут лица — Израиль все-таки современное государство.
На узких, мощенных булыжником улочках старого города живописно раскинулся восточный базар. В основном здесь рыбные ряды. Свежайшие, только что выловленные морские обитатели лежат на прилавках, обложенные кусками льда, — диковинные, разноцветные рыбы, крабы, кальмары, осьминоги, лобстеры, креветки, мидии, устрицы. Это арабский базар, законы иудейского кашрута здесь бессильны. Ортодоксальному еврею в этих рядах стало бы плохо с сердцем: все продукты, разложенные на прилавках, строжайше запрещены к употреблению в пищу «богоизбранному» народу.
Я же испытываю огромное наслаждение, рассматривая всю эту экзотическую красоту и вдыхая острый запах рыбного базара — пахнет морем, свежим ветром, простором и свободой. Здесь светлой радостью наполняется душа, и слюнные железы начинают интенсивно работать.
В мясных рядах висят освежеванные бараньи туши. Улыбающиеся арабы за прилавками непрерывно точат гигантские ножи, они готовы по первому требованию отрезать от туши понравившийся тебе кусок. Но мяса нам с Ингой сегодня не хочется. Так же, без особого интереса, мы минуем фруктово-овощные развалы и подходим к торговцам сластями. Какой же это Восток без сластей? Сочетая мед, сахар, орехи и муку с различными пряностями, арабские кулинары создают множество разновидностей кондитерских изделий. Здесь все пестрое, свежее, истекающее сладким сиропом, дурманно пахнущее. Пройти мимо торговцев восточными сладостями невозможно. Мы с Ингой решаем полакомиться и делаем заказ, наугад тыкая пальцами в приглянувшиеся нам изделия. Названий сластей мы не знаем, о вкусе можем только догадываться, поэтому при выборе руководствуемся только интуицией. Вместе с кондитерскими чудесами нам подают знаменитый арабский кофе, а я еще и арака шестидесятиградусного себе заказал. После всей этой вкуснятины я почувствовал непреодолимое желание выкурить крепкую сигару, купил ее тут же на базаре и, элегантно попыхивая табачным цилиндром, повел жену к торговцам сувенирами.
Здесь предлагали купить морские раковины, золотые и серебряные изделия, старинные монеты, поделки из дерева и камня, футболки и кепки с еврейской и арабской символикой. Все это меня не впечатлило и я завел Ингу в спортивно-рыболовно-оружейную лавку. Здесь мы купили прочные стальные наручники с ключами. Эта забавная вещица призвана была разнообразить нашу сексуальную жизнь.
Мы с Ингой еще в России практиковали сексуальные игры со связыванием и другими видами фиксации. Инга уверяла, что многие женщины имеют склонность к мазохизму. Женщине порой приятно чувствовать себя слабой, незащищенной. Поэтому ограничение свободы движений с помощью посторонних предметов (веревок, ремней, наручников, колодок и т.д.) возбуждает женщину с нормальной психикой, а если при этом она еще находится в беззащитной позе с обнаженными и легкодоступными половыми органами, то это вообще взвинчивает.
Раньше мы пользовались веревками, и нам этого было вполне достаточно, но, увидев крепкие, блестящие, строгие и агрессивные наручники, Инга не могла сдержать волнения. Я заметил, что она сильно возбудилась от одного только их внешнего вида.
— А ты знаешь, ведь некоторые мужчины тоже любят чувствовать себя беззащитными, — игриво крутя наручники, сказала мне она.
— Некоторые мужчины любят и письки у других мужчин сосать, — грубовато ответил я жене и отобрал у нее никелированную игрушку, давая понять, что распоряжаться наручниками буду только я.
— Только родителям моим не показывай нашу покупку — они не поймут.
— А ты думала, что я с тестем буду советоваться по вопросу их грамотного применения?
Инга не стала отвечать на мой риторический вопрос.
Опробовать наручники мы с Ингой решили на следующий же день после покупки. Дождавшись, когда тесть с тещей уйдут на работу, я завел обнаженную Ингу в ванную комнату и пристегнул ее там стальными браслетами к трубе. Труба проходила невысоко над полом, поэтому Инга вынуждена была находиться в положении «раком», другую позу она принять не могла.
— Ты ключи не потеряешь? — спросила у меня жена.
— Вот они, — я покрутил на пальце ключи от наручников.
— Положи их на полку и раздевайся, — потребовала она.
— Представляю, какое лицо было бы у твоей матери, если бы она увидела тебя сейчас: ее любимая доченька стоит раком, голая, пристегнутая наручниками к трубе, и негодяй-зять может делать с ней все, что захочет, — я продолжал крутить на пальце ключи от наручников.
— Оставь мою маму в покое и займись наконец делом, — Инга нервничала, могли вернуться родители.
— А ты не командуй, я сейчас твой хозяин, ты полностью в моей власти.
— Мы только теряем время, — Инга начинала злиться.
— Молчи, рабыня! Тебе слова не давали! — крикнул я, входя в роль деспота и тирана. Нам с женой нравились такие импровизированные спектакли.
— Слушаюсь, мой господин, — Инга приняла позу покорности.
В этот момент я обернулся и увидел Анну Исааковну, она раньше времени вернулась домой и со свойственным ей любопытством заглянула в ванную.
Теща была в ступоре, она явно отказывалась верить своим глазам и ушам.
— Здравствуйте, Анна Исааковна, — сказал я онемевшей женщине и, передав ей ключи от наручников, поскорее убрался из квартиры, пока она не вызвала ментов.
Работу в пекарне я вскоре бросил. Борис Костенко (или попросту Борюня), Ингин родственник, устроил меня в супермаркет, где он сам работал мясником. Мне предстояло трудиться в овощном отделе. Это была прекрасная должность для такого любознательного человека, как я. Супермаркет располагался в гигантском ангаре, овощной отдел занимал около 300 кв.м. полезной площади, плюс еще обширный склад.
Меня поразило количество овощей и фруктов, со многими из которых я был знаком только по книгам. Сейчас я мог не только видеть их вживую, но и осязать, обонять и даже пробовать на вкус. Артишоки удивляли необычностью своей формы, у нас в отделе продавались их головки, покрытые крупными, жесткими чешуйками. Арбузы евреи умудрились вывести совершенно бескосточковые. Совсем уже чеканулись эти генные инженеры! Баклажаны, с идеально белой кожей, соседствовали со своими классическими чернокожими братьями. У привычной европейцу тыквы здесь нашлись родственницы — тыквы бутылочные. Кроме обычных гладких авокадо на прилавке лежали бугристые, шершавые «аллигаторовы груши», эти были почти черного цвета. Капуста — любая: белокочанная, краснокочанная, брокколи, кольраби, брюссельская, савойская, пекинская. В холодильном прилавке — грибы, связанная в пучки спаржа, пряные коренья, ароматная зелень. Отдельно — орехи и каштаны. Все это я пробовал, ел, жрал!
Коренные жители давали мне советы по приготовлению того или иного плода. Я готовил их дома, оперируя новыми, неизведанными пряностями, которых здесь было изобилие (Восток!). Овощи стоят копейки! Мне стало казаться, что Израиль — рай для трудящихся.
В отделе царствовал молодой веселый парень, марокканский еврей — Шломи Ивги. Помогали ему кроме меня еще два эмигранта — бывший боксер, приблатненный Алекс и Мордехай Бен-Давид, которого еще недавно звали Мераб Давиташвили — жадный и мелочный выходец из Грузии. У меня сложилось впечатление, что за 100 шекелей он был готов поменять не только фамилию, но и пол. С Алексом и Шломи я очень быстро подружился, сближаться с Мордехаем не возникло желания.
