Причина успеха - Филдинг Хелен (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗
– Жаль, что нельзя позвать кого-нибудь из взрослых. – Слова выскочили сами по себе, против моего желания, но, похоже, я попала в точку.
– Мне тоже, честно говоря, – согласилась Шарон.
– И мне, – сказал Генри.
– Я взрослый, но тоже хочу к маме, – сказал ОРурк.
Нам сразу стало лучше. Только Бетти промолчала. Поев, она сразу же ушла, что было на нее не похоже. Меня это встревожило. Я отбросила беспокойные мысли, но потом решила пойти к ней.
Бетти удивилась, увидев меня на пороге. Я редко заходила в ее хижину. Она рассеянно провела рукой по волосам, задев очки.
– О, привет. Я тут... хм... решила немного прибраться.
Я заглянула ей через плечо. На пластиковом столе стояла баночка с полиролью и лежала губка. Бетти полирует пластик? Да, у каждого свой способ успокоить нервы. Она все еще стояла на пороге, загораживая проход.
– Можно войти? Я хотела поговорить. – Я вспомнила, как часто она врывалась в мою хижину без приглашения.
– Конечно заходи. Хочешь воды?
Она повернулась ко мне спиной, чтобы налить воды, и тут я заметила, что у нее дрожат плечи. Она плакала. Я было поднялась с кровати.
– Бетти...
– О нет, пожалуйста, только не надо меня жалеть. Она отвернулась и вытерла глаза рукавом.
– Я просто старая дура. Никчемная старая идиотка.
Вообще-то в определенной степени я с ней согласна. Но у нее был такой несчастный, такой понурый вид, и она так убивалась! Я села рядом с ней.
– Я старая, старая. Старая развалина. Посмотри на меня. Все думают, что я глупая старуха. Я вам больше не нужна. У вас есть О'Рурк. Он намного лучше меня. Вы были бы рады от меня отделаться. Тогда останутся одни молодые. Я никчемная, никчемная.
– Ты не никчемная. Как ты можешь говорить такое? Ты – замечательный врач.
– Какая разница! Ну какая разница? Мы все равно ничего не можем поделать.
Она опять разрыдалась.
– Можем. Мы уже многое сделали. Мы справимся.
От этих слов она расплакалась еще сильнее. Слезы перешли в истерику.
– Бетти, посмотри на меня.
Она с надеждой взглянула на меня. Ее глаза за стеклами очков превратились в узенькие красные щелочки, как у поросенка.
– Я пришла, чтобы попросить тебя остаться. Ты нужна нам.
О господи! Что же я такое несу! Но тогда мне показалось, что это прекрасный способ приободрить ее.
Она действительно слегка приободрилась, но потом снова начала рыдать.
– Ты говоришь так, чтобы успокоить меня. В Англии меня никто не ждет.
– А твой муж...
– Чудовище... Изменил мне с молоденькой девчонкой. Никому я не нужна. Вот подожди, когда будешь в моем возрасте. Никому, никому не нужна. Хоть на свалку выбрасывай.
– Не говори так. Это несправедливо. Это глупые предрассудки. На самом деле всё не так.
Она продолжала всхлипывать.
– Ты – прекрасный врач, очень ценный специалист, ты знаешь все, что только можно знать о медицине в Африке. В лагере все тебя любят. Что мы будем делать, если ты уедешь? Я поеду в Эль-Даман и скажу Малькольму, что ты остаешься. Нам предстоят трудные времена.
– Но у вас теперь есть О'Рурк.
– О'Рурк не сможет заменить тебя. У него нет твоих... твоих... качеств. Ты останешься?
Похоже, она успокоилась.
– Ну, – хлюп, хлюп, – ну, если ты хочешь... если Малькольм разрешит. – Она глотнула воздух и взяла себя в руки. – Знаешь, я понимаю, что я ужасно надоедливая старуха, но я так люблю вас всех.
Когда я уходила, она уже окончательно успокоилась, залезла в кровать и почти дремала. Я вдруг поняла, что мы нужны Африке, но иногда она нужна нам гораздо больше.
За ночь пришли еще тридцать беженцев. К утру радио так и не заработало. Я решила, что ничего не остается, как ехать в столицу и разбираться с Малькольмом и ООН. Они наверняка получили наши сообщения, но не приняли их всерьез. Нужно заставить их поверить, что ситуация критическая. Я выехала на бетонированное шоссе, ведущее в Эль-Даман, в пять часов. В Намбуле это час пик: пустыня оживает, и янтарный свет накаляет песок. Автобусы, грузовики и ржавеющие машины заполоняют дороги вперемешку со стадами коз и верблюдов, направляющихся на водопой, и с вьючными животными, которых почти не видно под вязанками соломы – только смешные тонкие ножки тащатся по земле. Впереди, как гигантская кровавая таблетка, падало и растворялось солнце, окрашивая песчаные волны в огненно-красный цвет.
Я напряженно следила за дорогой. Грузовики в Намбуле напоминали караван бродячего цирка – украшенные разноцветными лампочками, изображениями экзотических животных, жестянками и елочными игрушками. Разболтанные колеса отчаянно виляли, перегруженные кузова заносило под немыслимым углом. Каждые несколько миль попадались яркие свидетельства из серии “Это могло случиться и с вами”: перевернувшийся вверх колесами грузовик; разбитый грузовик и три машины, сплющенные в лепешку; тягач, потерявший управление посреди дороги, а под ним – крошечный автомобиль.
Я не попала в аварию, но пару раз меня остановила дорожная служба, и пришлось дать взятку, чтобы отпустили. В окрестности Эль-Дамана я въехала к одиннадцати вечера. Даже в это время на улицах было полно машин. Я проехала мимо лачуг, освещенных факелами, мимо мерцающей тысячами огоньков громады “Хилтона”, построенной в стороне от гама и вони и похожей на средневековый замок. Я свернула на оживленное шоссе на аэропорт, объехав центр города, и оказалась в районе, где жили иностранцы. На тихих, широких улицах возвышались дома правительственных служащих и офисы благотворительных организаций, окруженные бетонными решетками. Подъехав к воротам дома Малькольма Колторна – здание служило одновременно офисом и резиденцией организации “Содействие”, – я увидела, что все спят. Охранник был на посту, но он тоже спал – стоя.
Я кричала и колотила в ворота до тех пор, пока он не проснулся и не впустил меня. На цыпочках я прошла в комнату для гостей и с наслаждением уселась на настоящий диван. Я давно не была в настоящей комнате с настоящими стенами.
Я испытываю необъяснимый страх перед потолочными вентиляторами. Каждый раз, когда вижу тяжелые вращающиеся лопасти, похожие на крылья альбатроса, я представляю себе, как они сорвутся, упадут и бешено полетят по комнате, отрубая головы и руки. В вентиляторе в офисе Малькольма была какая-то неисправность. Я не сводила с него глаз, на всякий случай прислонив голову к стене. Лопасти медленно крутились в одну сторону, потом резко останавливались и начинали вертеться в другую.
Малькольм все утро объяснял мне, что ему только что намылили шею из главного офиса за то, что он поднял ложную тревогу. Поступило сообщение, что на северной границе, где шла гражданская война, выстроились в ряд по крайней мере десять тысяч голодных, голых сирот, вооруженных автоматами Калашникова. Когда их наконец обнаружил журналист агентства “Рейтер”, их оказалось всего двадцать, и вооружены они были тоненькими палочками. Видимо, Малькольм пытался прозрачно намекнуть, что не собирается выставлять себя идиотом второй раз за две недели и пугать руководство страшными историями.
Я невозмутимо наклонилась вперед, положила локти на стол и пристально на него посмотрела. Ему нужно было время, чтобы расслабиться.
– Малькольм, – сказала я, – мы работаем вместе уже четыре года, и за это время я хоть раз тебя о чем-нибудь просила?
– Конечно, – ответил он. У Малькольма был голос военачальника, призванного утихомиривать войска. – Ты постоянно чего-нибудь требуешь. Ты очень требовательный человек.
Я сделала вторую попытку.
– Я хочу, чтобы ты понял, – я это все не придумала, я говорю серьезно и уверена на сто процентов, что права. Ситуация в Кефти может привести к катастрофическим, разрушительным последствиям и угрожает жизни многих людей. Потенциальная угроза настолько высока, что мы должны сообщить об этом в Лондон немедленно. Не сегодня вечером, не в понедельник. Немедленно.
Было время, когда Малькольма в шутку называли Малькольм Непобедимый. Сегодня утром он не оправдал свое прозвище. Я совсем запугала его и заставила написать письмо, угрожающе нависая над ним, как злая ведьма. Он захныкал и стал что-то бормотать себе под нос. Вот что у нас получилось:
