Мертвая хватка - Грин Грэм (книги бесплатно читать без .txt) 📗

Джулия, на глазах у которой он обнаружил список, сказала:

— Просто ангел, а не женщина. Давай приколем его над телефоном. В нем и правда есть все необходимое.

— После острот в ее последнем письме можно было ждать, что она включит в список ювелирную фирму Картье.

— Дорогой, это были не остроты, а простая констатация факта. Если бы у меня не было своих денег, мы бы тоже поехали на юг Франции.

— Может, ты думаешь, я и женился на тебе, чтобы в Грецию съездить?

— Не валяй дурака. Ты ее просто не понимаешь, вот и все. Ты выворачиваешь наизнанку каждое ее доброе дело.

— Доброе?

— Наверное, это из чувства вины перед ней.

После этого он предпринял настоящий обыск: проверил пачки сигарет, ящики, картотеки, прошелся по карманам костюмов, которые оставались дома, снял заднюю панель телевизора, приподнял крышку бачка в туалете и даже сменил рулон туалетной бумаги (это было быстрее, чем перематывать старый). Когда Джулия пришла просмотреть, чем он занимается, и застала его в туалете, в ее взгляде на сей раз не было никакого сочувствия. Он заглянул за ламбрекены (кто знает, что там окажется, когда шторы пойдут в следующий раз в химчистку), вытащил грязное белье из корзины — вдруг на дне что-то осталось незамеченным. Он ползал на четвереньках по кухне, заглядывал под газовую плиту и издал что-то вроде победного клича, найдя клочок бумаги, прилепившейся к трубе, но оказалось, он остался после посещения слесаря. Он услышал, как в их ящик положили дневную почту, и тут же из холла донесся возглас Джулии:

— Ой, как хорошо! А ты никогда не говорил, что выписываешь французский «Вог».

— Я и не выписываю.

— Постой-ка, тут еще один конверт, в нем что-то вроде рождественской открытки. Подписку для нас оформила мисс Джозефина Хекстолл-Джонс. Как это мило с ее стороны!

— Она продала им серию рисунков. Я не желаю их видеть.

— Дорогой, ты ведешь себя как ребенок. Ты что, надеешься, что она перестанет читать твои книги?

— Я хочу только одного: чтобы она оставила нас в покое. Всего на несколько недель. Неужели я хочу так уж много?

— А ты, оказывается, эгоист, мой милый.

В тот вечер он почувствовал себя умиротворенным и усталым, но на душе стало немного легче: обыск он предпринял самый тщательный. Во время обеда он вдруг вспомнил про свадебные подарки, которые за недостатком места еще были в ящиках, и тут же — между первым и вторым блюдом, — проверил, хорошо ли они заколочены — он знал, что Джозефина никогда не воспользовалась бы отверткой, боясь поранить пальцы, а молотки приводили ее в ужас. Наконец-то они сидели вдвоем, окутанные вечерней тишиной и покоем, но каждый знал, что стоит им только захотеть коснуться друг друга, как эта упоительная тишина тут же будет нарушена. Это любовникам не терпится, а женатые люди могут и подождать.

— «Я умиротворен, как сама старость», -процитировал он.

— Чье это?

— Браунинга.

— Я его совсем не знаю. Почитай мне что-нибудь.

Он любил читать Браунинга вслух: у него был хорошо поставленный голос и самолюбование его было скромным, безобидным.

— Тебе действительно хочется?

— Да.

— Я и Джозефине читал, — предупредил он.

— Ну и что? Хочешь не хочешь, но в чем-то мы не можем не повторяться, правда, милый?

— Есть строки, которые я ей никогда не читал, хотя и был влюблен в нее. Это казалось как-то не к месту. Все было так непрочно. — Он начал:

Он сам был глубоко растроган своим чтением. Никогда еще Джулия не была ему так дорога, как в этот момент. Тут его дом, а все остальное — не что иное, как дорога к нему.

Как бы он хотел, чтобы Джулия и впрямь читала, но тогда она, конечно же, не могла бы слушать его с таким восхитительным вниманием.

[1]

Он перевернул страницу, там лежал листок бумаги, исписанный черным аккуратным почерком (он обнаружил бы его сразу, еще не начав читать, если бы она положила его в конверт).

Он швырнул книгу и листок на пол:

— Сука! Сука проклятая!

— Я не позволю тебе так говорить о ней! — с неожиданной силой сказала Джулия. Она подобрала листок и прочитала.

— Что тут плохого? — грозно спросила она. — Ты ненавидишь воспоминания? Что же тогда будет с нашими воспоминаниями?

— Да ты что, не видишь, чего она добивается? Ничего не понимаешь? Ты что, дура, Джулия?

Ночью они лежали, отодвинувшись друг от друга, не соприкасаясь даже ногами. Это была первая ночь без любви с тех пор, как они вернулись домой. Им обоим не спалось. Утром Картер нашел письмо в самом простом месте, о котором он почему-то не подумал: в новой пачке линованной бумаги, на которой он всегда писал свои рассказы. Письмо начиналось словами: