Предположительно (ЛП) - Джексон Тиффани Д. (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗

В дверной звонок позвонили. Это был не дружелюбный звонок, он больше напоминал гудение стиральной машины, завершающей свою работу.

— Риба! Открой дверь! — орет Мисс Штейн прямо у меня над ухом.

Мисс Риба — это наша система безопасности, а Мисс Штейн — заместитель командира, так же известная, как ее сестра. Она была более высокой и стройной версией Мисс Штейн. У нее были седые сальные волосы и огромные груди, которые она обматывала плотной тканью, чтобы притворяться, что у нее их нет.

— Хорошо. Хорошо, — кричит она из гостиной, восседая на диване. На ней надеты черные напульсники, а прямо под животом пояс для похудения, но я никогда не видела, чтобы она тренировалась или поднимала тяжести, помимо еды, которую она тут же направляла в свой рот.

На входной двери было семь задвижных замков, один запирался на ключ и один на щеколду, чтобы открыть их все требовалось не меньше пяти минут. Они говорят, что это для безопасности. Но, на самом деле, они просто хотят быть уверенными, что никто из нас не сбежит посреди ночи. Не то, чтобы я когда-нибудь думала об этом.

Ее хныканье слышно еще до того, как открывается дверь. Новенькая.

Я подбегаю к кухонному дверному проему, чтобы увидеть ее. Похожая на мышку белая девчонка с темно-розовыми губами и длинными запутанными каштановыми волосами. В руках у нее до боли знакомый мешок с выданной новой одеждой. Винтерс. Ее сопровождает мой офицер по условно-досрочному.

— Доброе утро, Джуди, Риба. Познакомьтесь со своим новым гостем, Сарой Янг.

Он передает им ее личное дело и похлопывает ее по плечу, желая удачи. Новенькая плачет. По-настоящему рыдает, задыхаясь в слезах. Я завидовала ей: я не плакала вот уже шесть лет. Мои слезы заледенели вместе с остальными эмоциями. Вероятно, она считает, что не сделала ничего плохого. Когда-то я тоже была такой.

— Спасибо, босс! Еще кто-то будет? — спрашивает Мисс Риба, выясняя, приведут ли им еще миньонов, которыми можно будет править. Мисс Штейн подписывает документы на его планшете, будто бы ей пришла очередная почтовая доставка.

— Не уверен. Не могу сказать точно.

— Ну, пошли, дитя. Покажу тебе твою комнату, — говорит Мисс Штейн и ковыляет по коридору. Мышка следует за ней.

— Спасибо, босс. Мы не подведем, — говорит Мисс Риба.

Он кивает и поправляет свой пояс. Я слышала, что он служил в армии, но потом получил ранение, именно поэтому он тоже ходил с хромотой.

— Есть какие-то проблемы?

— Я такого не наблюдала. Нет, сэр, — она зацепляется большими пальцами за карманы и становится в стойку Супермена, улыбаясь во все тридцать два зуба. Они были такими же желтыми, как кукуруза, и настолько острыми, что ими можно было бы прокусить камень.

Винтерс улыбается, затем кидает взгляд вдоль коридора и кивает мне.

— Эддисон.

Я киваю в ответ. С самого момента нашей встречи Винтерс не проявил по отношению ко мне ни грамма терпения.

— Ты доставишь мне уйму неприятностей, Эддисон. Точно тебе говорю, — сказал он тогда. Мне хотелось спросить, почему, но он не производил впечатление разговорчивого человека. Особенно, если дело касалось подростков.

— Держишься подальше от неприятностей? — спрашивает он.

Кивок.

— Проблем нет? — его глаза перемещаются к мисс Рибе, а затем возвращаются ко мне. Мисс Риба развернулась, всем своим видом давая понять: один неверный шаг, и мне целый месяц придется драить туалеты. Я пожимаю плечами.

— Эх. Ладно, тогда не буду вас беспокоить. Социальный работник приедет завтра, так?

— Ага-ага! Я провожу вас, босс!

Возвращаюсь на кухню, чтобы закончить уборку, а затем направляюсь в свою комнату. Мои простыни валяются на полу в коридоре со следами кроссовок, напоминающими отпечатки шин. Ничего нового. Я поднимаю их, перестилаю кровать и хватаю с полки томик «Гарри Поттера». У этого посмешища, названного книжной полкой, репертуар все тот же, что и в детской тюрьме. Я успела перечитать все это по три раза и убила бы за что-нибудь — что угодно — новенькое. Но никогда не признаюсь в этом вслух. В конце концов, я же преступница.

Скорее всего, они подумают, что я всерьез. Речевые обороты — роскошь непозволительная для осужденного убийцы.

Сижу и читаю о магических заклятиях, ожидая появления демона, который породил меня на этот свет.

Выдержка из «Одержимой: История Мэри Б. Эддисон»

Автор: Джуд Митчелл (стр. 21)

Даун Мэри Купер родилась в Ричмонде, штат Вирджиния, в 1952 году. Старшая из пятерых детей, она была вынуждена бросить школу в возрасте пятнадцати лет, чтобы взять на себя заботу о своих братьях и сестрах.

— Я всегда присматривала за детьми. Всю свою жизнь.

Ее младший брат, Энтони, умер в младенчестве. Причиной гибели коронер назвал синдром внезапной детской смерти³. Уход из жизни брата вдохновил Даун стать дипломированной медсестрой. Где она приходила обучение неизвестно, но многие годы она работала исключительно в отделении по уходу за новорожденными.

Даун переехала в Бруклин, штат Нью-Йорк, со своей младшей сестрой, Маргарет Купер. Маргарет мечтала о большой карьере в фэшн-индустрии, а Даун не хотела отпускать ее одну в такой большой город. Она устроилась сиделкой. Со своим первым мужем, Марком Эддисоном, она познакомилась на остановке Флатбуш-Авеню. Несмотря на то, что Марк был на двадцать лет младше нее, они полюбили друг друга и через три месяца сыграли свадьбу. Но, возвращаясь с работы, он был сбит пьяным водителем. Вскоре, от острого приступа ВИЧ-инфекции скончалась и Маргарет. После всех этих событий убитая горем Даун ушла в подполье.

Мэри Бет Эддисон появилась на свет в октябре. Даун настояла на домашних родах и явилась в больницу только лишь за свидетельством о рождении. На тот момент ей был сорок один год.

Описывая события того дня, она заявила:

— Эти роды были болезненными и мучительными. Я знала, что с ней что-то не так с самого первого дня.

— Фу. Это такое говно. Здесь нет метро, нет «Белого замка»⁴, нет маленьких магазинчиков на углу. Какая-то херня!

Киша целыми днями ныла по поводу группового дома. Она могла бы покинуть эти стены, но ей больше нравилось сидеть здесь и причесывать свои волосы каждые десять минут, будто бы она собиралась на встречу с каким-нибудь незнакомцем. Мама была такой же. У нее всегда была идеальная укладка. Она надевала свои лучшие платья и каблуки, чтобы просто выкинуть мусор и никогда не покидала дом без своей клюквенно-алой помады, пахнущей мелками.

— И здесь охр*неть как воняет. — говорит она, пытаясь открыть окно, чтобы выпустить завсегдашний запах протухшей еды. Мисс Риба заглядывает в нашу комнату.

— Мэри, пришла твоя мама.

Точно швейцарские часы, мама навещала меня каждое воскресенье в 14:35, сразу после церкви. С тех пор, как меня посадили под замок, это стало ее обязанностью. Я никогда не забуду те слова, которые она произнесла в зале суда.

«Я буду навещать ее каждую неделю. Или... по крайней мере, раз в две недели. Еженедельные посещения могут стать слишком тяжкой ношей для меня.»

И, конечно же, каждое последующее воскресенье, она обязательно была в числе посетителей детской тюрьмы. Сияющая и жизнерадостная, как сахарная вата. Как-то раз один из охранников сказал, что она заслуживает звания матери года за всю ту любовь и поддержку, которую она оказывает маленькой сумасшедшей убийце.

Матерь года? Как смешно.

— Малышка! — закричала она, широко раскинув руки для объятий. Ее ярко-розовый костюм с юбкой, гармонирующий с подобной сумочкой и туфлями, мог бы с легкостью вас ослепить. На голове у нее красовалась кремовая шляпка, напоминающая корону. Внешний вид для моей мамочки — это святое.

Я падаю в ее объятия, в ответ на что она сжимает меня так крепко, как только может и расцеловывает все мое лицо. Как всегда. Отстранившись, я стираю следы ее помады со своих щек. Она пахнет точно так же, как в детстве: перцем, помадой и моющим средством вперемешку с фиолетовым лосьоном от «Victoria’s Secret», который однажды подарил ей один из ее мужчин.