Поедемте в Лопшеньгу - Казаков Юрий Павлович (книги онлайн полные версии бесплатно .txt, .fb2) 📗
— Послушайте, вы совсем пьяный! — с нежным укором, как старому знакомому, говорила она ему.
— Ну да! — Николай тер себе рукою лицо. — Какой там пьяный.
Они подошли к школе и поднялись на крыльцо. Соня растерялась. Она не знала, что делать: уйти сразу или постоять? Сначала она хотела уйти, но, испугавшись, что Николай обидится, осталась.
Николай почему-то опять опьянел, сипло дышал, держал Соню за руку.
— Ну расскажите же что-нибудь, — попросила она, поднимая к небу бледное в темноте лицо.
— Чего там рассказывать?.. — хрипло сказал он, схватил ее, сжал так, что хрустнули кости, и стал целовать мокрыми губами.
— Пустите! — шептала она, вырываясь. — Пустите!
— Тихо! — говорил он шепотом, толкал ее в темные сени. — Тихо! Чего ты, ну чего ты, дура!
В сенях он прижал ее к стене.
— Коля… Успокойся, милый! Боже мой, что же это?
— Любишь меня? — бормотал Николай. — У, собака!
— Не надо, Коля, не надо! — сказала она вдруг так печально, что Николай выпустил ее.
Отдышавшись, он покашлял немного, закурил, посмотрел при свете спички ей в лицо.
— Ну ладно… — сказал он. — Не сердись! Ты вот что… Ты приходи завтра к риге. Придешь?
— Когда? — спросила шепотом Соня, вся дрожа.
— Часов в семь. Ладно?
— Приду…
— Ага… — Николай несколько раз жадно затянулся, бросил окурок, долго притаптывал его каблуком. — Ну, пока!
Он еще раз поцеловал ее, но уже спокойно, помял ей ладонью лицо, сошел с крыльца и пропал в темноте. Через минуту он запел. Песня была пьяной и фальшивой.
Дома Соня осторожно ходила по комнате, раздевалась, пила холодный чай. Раздевшись, в одной рубашке она подошла к зеркалу, долго с грустью смотрела на свое лицо, острые плечи и ключицы. «Боже мой, какая я страшная! — подумала она и вздрогнула. — Надо пить рыбий жир! Обязательно рыбий жир!»
Она полезла в стол и прямо из масленки стала есть сливочное масло. Масло было ей противно, но она глотала его ложками и думала о Николае. Потом она потушила свет и легла, но заснуть не могла. В Москве, против ее дома, горел фонарь, росли липы, и тени от них всю ночь трепетали на стеклах. Здесь за окном была глухая тьма.
— Это любовь? — спрашивала вслух Соня и поворачивалась к стене.
Весь следующий день Соня была сама не своя. С утра пошел было дождь. Диктуя ребятам какой-то отрывок, Соня с испугом смотрела в окно на мокрых кур и лужи. Но дождь прошел, небо очистилось, и к вечеру проезжающие мимо школы автомашины оставляли уже за собой хвосты пыли.
После работы Соня села писать подруге. Она писала о том, что вчера один парень провожал ее и сегодня назначил свидание. Письмо получилось большим и веселым. Окончив его, Соня почему-то решила, что влюблена в Николая. Она отнесла письмо на почту, пришла и легла, повернувшись к стене.
Она думала, придет Николай или нет, а если придет, то как будет держать себя и что говорить. Еще со страхом думала она, что ей делать, если он опять станет целовать ее. Эти мысли так расстроили ее, что у нее тряслись руки, когда она стала одеваться.
Она надела вчерашнее темно-синее платье, завила немножко волосы и надушилась. Ладони ее потели.
Когда она шла по деревне, ей казалось, что из всех окон на нее смотрят и что все знают, куда и зачем она идет. Ей было стыдно, она хотела прибавить шагу и не могла.
Только в поле она вздохнула свободнее. Было тепло, дорога слегка пылила, солнце опускалось в багровую дымку. На меже, близ дороги, стоял трактор. Замасленный тракторист ковырялся в моторе. Увидев Соню, он разогнулся, вытер о штаны руки, закурил и задумчиво посмотрел ей вслед.
Сойдя в ложок, на дне которого не высыхала никогда исслеженная коровами грязь, Соня вдруг испугалась, что Николай может прийти раньше и уйти, не дождавшись ее. Она прибавила шагу, потом побежала.
Она остановилась, когда вдали показалась рига. Никого не было возле риги, и Соня обрадовалась. Она немного передохнула, потом сняла и вытерла травой запыленные туфли. Ей показалось неудобным сидеть со стороны дороги, и она перешла на другую сторону. Там было тепло, от нагревшейся за день стены шел жар.
Пришел мальчишка с удочками, стал рыть червей. Соня, покраснев, опять вышла к дороге. По дороге ехали на телегах из города, посматривали в ее сторону, а мальчишка, как назло, долго не уходил. Соне стало жарко. Наконец мальчишка, накопав червей, ушел. Несколько раз он насмешливо обернулся. «Он догадался! — со стыдом думала Соня. — Хорошо, что он не из моей школы!»
Она опять спряталась за ригу, сорвала ромашку. Лепестки у ромашки были опущены, она была похожа на ракету. Соня стала отрывать лепестки. «Придет, не придет…» Вышло — не придет. Хуже всего было, что Соня не знала, откуда придет Николай. Она вставала, выходила из-за риги, оглядывалась, снова пряталась. Она совсем измучилась, когда показался Николай. Он шел низом от реки, засунув руки в карманы, в накинутом на плечи пиджаке. Подходя, он с напряженным вниманием разглядывал Соню, как человек, что-то забывший и силившийся вспомнить. Лицо его делалось все скучней. Подойдя, он отвел глаза и вяло протянул руку.
— Привет…
— Здравствуйте, — ответила Соня, не смея поднять глаз.
— Давно ждете?
— Нет…
— Гм… Ну, зайдем в холодок.
Они обошли ригу и сели на ворохе соломы лицом к дороге. Солнце заходило, все меркло, тень от риги протянулась через все поле.
— Благополучно вчера дошли? — спросила Соня, быстро взглядывая на Николая и сочувственно, понимающе улыбаясь.
— Нормально… — Николай зевнул и снял пиджак. — Не выспался только.
— Вы вчера были нехороший, — мягко сказала Соня.
— Чего еще! — Николай равнодушно обнял Соню, притянул, хотел поцеловать, но раздумал, подышал только за ворот.
— Скоро стемнеет, — заметила Соня, покорно приникая к Николаю и слыша гулкие удары его сердца.
— Как попозднеет, пойдем в горох, а? — Николай мотнул головой куда-то вправо. — Там шалаш есть. Пойдешь?
— Не надо об этом, Коля, — тихо попросила Соня и вздохнула.
— Эх, — воскликнул вдруг Николай. — Спать охота! Ну-ка дай прилягу…
Он отодвинулся и лег, разбросав ноги в сапогах, положил голову Соне на колени. Полежав немного с закрытыми глазами, он закинул руку и схватил Соню за бок.
— Чего это ты худая такая?
Соня перестала на минуту дышать.
— Конституция такая, — насильно улыбаясь, сказала она.
— Ну, конституция! Наверно, больная чем-нибудь. Это как скотина: заболела — как ни корми, все одни мосляки.
Соне вдруг стало все безразлично, и она несколько раз сглатывала, чтобы избавиться от противного ощущения тошноты.
— Почему вы такой грубый! — вдруг низко сказала она. — Или вы думаете, что со мной все можно?
Она резко отвернулась и стала медленно краснеть.
— Не смейте так говорить со мной! Слышите!
Она закусила нижнюю губу и рукавом крепко вытерла глаза. Потом, по-прежнему напряженно глядя в поле, шевельнула коленями.
— И уходите! Я вам не скотина, снимите голову, слышите! Оставьте меня!
Николай смущенно сел.
— Ну, ну… — забормотал он. — Извиняюсь! Ну вот, знал бы… Не хотел — гад буду! Это по работе — привыкнешь.
— Нет, не по работе, — уже спокойно, грустно сказала Соня и опустила голову. — А потому что…
Она теребила платок, пальцы ее дрожали, лица не было видно.
— Потому, что вы решили: раз я пришла, так чего же со мной стесняться!
Николай крепко поскреб в затылке и ничего не сказал.
— Что это вы ругались вчера? — спросила Соня после долгого молчания.
— Так… — Николай нахмурился. — У меня с ним свои счеты. Он, гад, Зойку у меня отбил, женился. Видала вчера невесту! Гулял я с ней…
— Вас, наверное, многие девушки любят, — сказала Соня.
— А! — Николай сморщился, как от кислого, и опять положил голову ей на колени. — Знаю я ихнюю любовь!
— Зачем вы так, Коля? — быстро сказала Соня. — Нужно верить людям! Вы посмотрите, какие чудесные у нас люди!
