Письма в древний Китай - Розендорфер Герберт (читать книги без регистрации txt) 📗
Таких повозок из железа, с четырьмя колесами, которые ездят совсем без лошади и во много раз быстрее любой лошади, здесь ужасающе много. В каждой такой повозке обычно сидит один большеносый; он держится за еще одно колесо, расположенное внутри повозки, с помощью которого в какой-то мере и направляет ее движение. Ездят они так быстро, что ты и оглянуться не успеешь, как она уже исчезла слева, едва успев появиться справа. По здешним каменным дорогам люди ходить не могут, так много на них этих железных повозок. Они носятся во всех направлениях, и я не понимаю, почему они то и дело не сталкиваются. Возможно, у них есть какое-то средство, вроде магнита, которое отталкивает их друг от друга. В конце концов, ведь воробьи тоже носятся нестройными стайками вокруг деревьев, но я еще ни разу не видел, чтобы два воробья стукнулись лбами. Видимо, так же обстоит дело и с этими повозками. Позже я попытаюсь разобраться и в этом. Называются эти повозки, кстати, «Ma-шин»: это одно из первых слов здешнего громкого языка, которые мне удалось выучить.
Даже когда ни одной такой Ma-шин поблизости не видно, никто из местных не решается ступить на их дорогу. Эти чудовища выскакивают так быстро, что даже самый ловкий из ловкачей не успеет отскочить в сторону. Поэтому по обеим сторонам дорог для повозок устроены такие возвышенные дорожки, по которым можно ходить пешком, почти не подвергая себя опасности. На них-то и толпятся здешние люди, устраивая столь любезный им шум. Но дорожки эти в отличие от дорог для железных повозок очень узки. Из этого я заключил, что в повозках Ма-шин сидят правители города, а то и всей страны, а те, кто ходит пешком, – их подданные.
Но вернусь снова к событиям первого дня. Итак, я пришел в себя и приподнялся. Рассмотрев, что произошло с наскочившей на дерево повозкой, я заметил рядом еще несколько повозок, поставленных у обочины. Понимая, что меня как человека весьма необычной внешности, да к тому же виновного не только в остановке железной повозки, бесцельно застывшей теперь у дерева и испускавшей клубы дыма, но и в порче специально посаженного дерева, пусть даже я и сделал все это ненамеренно, первого поведут к местному судье, я хотел встать и незаметно скрыться. Однако за мной все-таки следили, в чем я немедленно убедился, когда ко мне подошли два великана в одинаковых зеленых одеждах со множеством круглых серебряных пуговиц, чтобы схватить меня. Это были, без сомнения, стражники: когда они принялись кричать на меня, их тон сразу показался мне знакомым, хоть я и не понял ни единого слова. Так я обнаружил в здешнем мире первую черту сходства с нашим и даже обрадовался, хотя державшие меня руки и причиняли мне некоторую боль.
Я сказал стражникам:
– О почтеннейшие и заслуженные слуги императора! Перед вами ничтожный и жалкий, но вполне безобидный мандарин Гао-дай, гуань четвертого ранга, верный супруг двух племянниц великой и несравненной императрицы Чан-фу, недавно почившей в бозе любимой четвертой жены счастливого Сына Неба, а также начальник Палаты поэтов, именуемой «Двадцать девять поросших мхом скал». Окажите мне высочайшую милость и снисхождение и отпустите меня незамедлительно, дабы мой друг и родственник, иногда удостаивающий меня, недостойного грешника, своим высоким вниманием, могущественный Куань Фа-кун, высоко почтенный Главный мандарин императорской стражи и ваш начальник, не причинил вам незаслуженного зла, отделив от тела ваши прекрасные головы, облеченные в нарядные шапки цвета листвы в императорском лесу ранней весной! – При этом я находился в таком смятении – здесь это, к сожалению, случается со мной так часто, что уже становится привычкой, – что совершенно забыл, где нахожусь: ведь для них мой уважаемый родственник Фа-кун уже тысячу лет как мертв, а его место занимает другой мандарин, который скорее всего и имени-то его не помнит. Но стражники, конечно, меня не поняли. Один из них снова начал кричать, но я принялся качать головой и качал до тех пор, пока и им не стало ясно, что договориться нам не удастся.
Тогда стражники в зеленых одеждах стали говорить друг с другом. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что на их плоских маловыразительных лицах отразилось недоумение. Затем они довольно грубо потащили меня к одной из повозок Ma-шин, стоявшей неподалеку. Полагаю, что на самом деле они не намеревались причинять мне боль или неудобство, просто при их росте и силе они не умеют иначе. Ладони у них широкие, как пальмовые ветви, и неловкие, как необструганные доски. Они втолкнули меня в железную повозку. Я сильно испугался. Сумку свою я по-прежнему прижимал к груди.
Теперь, мой любезный друг Цзи-гу, представь себе, что все, описанное мною на многих страницах, на самом деле произошло всего в течение какой-нибудь четверти часа. Впечатления обрушились на меня, подхватили и понесли, точно полноводный поток, и я буквально захлебнулся в этом потоке, потому что уже не мог воспринимать всего, что со мной происходило, и помню лишь отдельные события. Очень многое из того, что я пережил в первый день, в том числе, наверное, и очень важное, забылось. Но смог ли бы даже самый спокойный и мудрый человек сохранить ясную голову, если бы попал в такие переделки!
Я понял, что протестовать против ареста – а это, без сомнения, был арест – не имеет смысла. Я подбадривал себя, утешаясь надеждой, что императорское правосудие не могло пасть так низко, как пали нравы простого люда, а это значит, что мне нечего бояться. Ведь я невиновен. И потом, я прибыл не для того, чтобы бояться, а чтобы наблюдать. А то, что путешествие будет связано с риском, мы с тобой оба знали. Правда, я не ожидал, что со мной в первый же день будут обращаться как с преступником. Но в конце концов я решил, что и это лишь обогатит мой опыт, собранный во время путешествия в будущее.
Повозка стражников оказалась узкой и тесной, как дешевый паланкин, – очевидно, она была казенная. Сиденье, впрочем, было мягкое. Один из зеленых стражников уселся рядом со мной, другой впереди, там, где у повозки внутреннее колесо. Внутри повозки сильно воняло, и когда она загремела и помчалась, я снова лишился чувств. С тех пор я уже несколько раз ездил в повозках Ма-шин. Привыкнуть можно ко всему. От быстроты я теперь больше не теряю сознания, но с открытыми глазами ездить не могу до сих пор. Когда дома и деревья мчатся мимо с такой – истинно нечеловеческой! – быстротой, мне кажется, будто кто-то громадным скребком ранит все мои чувства, лишая меня способности воспринимать окружающее. Предполагаю, что именно этот скребок быстроты лишил и всех «здешних» жителей способности к тонким ощущениям. Возможно, поэтому они так грубы и неловки.
Стражники привезли меня в большие и темные палаты. Там было много таких же стражников. Очевидно, в мире все-таки есть вещи, способные пережить века и даже тысячелетия. Помню, однажды, на тридцать втором году жизни, когда я был еще гуанем седьмого ранга, мне пришлось вместе с императорской комиссией побывать в тюрьмах портового города Хайчжоу. И тогда мне показалось, что во всех тюрьмах одинаково пахнет – чем-то прогорклым и затхлым. Вот и в этих палатах, куда они меня привели, я узнал тот же самый запах и понял, что это тюрьма. Да, некоторые обычаи и вещи действительно сохраняются веками. Жаль только, что этой способностью обладают, судя по всему, далеко не самые лучшие обычаи и вещи.
В тюрьме, где, по всей видимости, размещались и начальники стражи, меня отвели к такому начальнику. Перед этим один из стражников отобрал у меня сумку и все перерыл в ней. Когда меня вели по длинным, темным, пропитанным затхлостью коридорам, сумку мою нес стражник – вряд ли потому, что хотел оказать мне почтение.
К начальнику я уже и не пытался обратиться с речью. Я молчал и лишь слегка кланялся, когда он говорил. А говорил он все на том же громком, резком и немелодичном языке наших несчастных потомков. На его лице тоже отразилось недоумение. Меня усадили на грязную скамью. Сумку вернули, вероятно, не найдя в ней ничего опасного. Многие стражники входили в комнату, очевидно, от нечего делать, и разглядывали меня. Несмотря на мое незавидное положение, меня это развеселило. Хотя, в общем, мне было не до смеха.
