Лето никогда - Смирнов Алексей Константинович (читать книги полностью txt) 📗
— Почему две-то, — прогундосил рыхлый и жадный Жижморф, которому стало обидно, благо на сей раз он ни в чем не участвовал.
Миша потряс сапогом:
— За поведение и за порядок. Это, по-твоему, порядок? Вещи разбросаны где попало.
Он повернулся, чтобы уйти, но задержался на пороге и поманил Котомонова.
— Быстро одеваться, — приказал он оставшимся.
В коридоре Миша присел перед пострадавшим на корточки и серьезно заглянул в его глаза.
— Здорово больно?
— Не, уже ничего.
— А то в медпункт.
— Не надо.
— Ну, смотри, — Миша кивнул. — Послушай, Котомонов. Я случайно на твои трусы посмотрел. Что это за белые пятна?
Котомонов мгновенно вспотел.
— Это мыло, наверно, — сказал он после паузы. — Я их стирал в умывалке, вода очень холодная.
— А что же в прачечную не сдал? — и Миша будто удивился. — У нас же есть прачечная.
Котомонов пожал плечами.
— Не знаю… Сам хотел.
— Молодец, что сам хотел, — Миша выпрямился и отвесил ему дружеский подзатыльник. — Иди в палату, одевайся.
— Ага, — Котомонов рванулся прочь.
— И вот что, — придержал его Миша. — Не ври никогда. Договорились? Не надо врать.
— Понял.
— «Есть» надо говорить, — Миша строго нахмурился.
— Есть, господин вожатый.
— Свободен.
Котомонов вернулся в палату. Там прибирали постели. Все были мрачные, и только Жижморф упоенно болтал о своих мячах, он очень любил футбол. Дома у него повсюду были мячи, горы надписанных мячей, иные даже с татуировками, из кожи каких-то людей. Отец Жижморфа разделял увлечение сына и, будучи ловким чучельником, готовил мячи из птиц и зверей. Судя по рассказу Жижморфа, все комнаты, кухня и коридор были забиты мячами. Словно какой-то чудовищный страус нанес ему в дом пестрых яиц. Это был инкубатор, в котором выращивались счастливые невидимые птицы, наполнявшие душу Жижморфа жадностью до новых и новых мячей.
— Да заткнись ты, — не выдержал Катыш-Латыш.
Малый Букер, одевшись наспех, выглянул в окно.
— Давайте быстрее, — сказал он обеспокоенно. — Уже строятся.
Действительно, из второго и третьего — кирпично-красного и охристого — корпусов уже выходили Кентавры и Дьяволы, выстраиваясь в шеренги. На плацу появился Миша и начал отдавать какие-то распоряжения. Букер озадаченно остановился: издалека, со спины, вожатый был очень похож на приснившегося богатыря.
Хрипло заквакал горн. Аргумент и Дроздофил столкнулись в дверях и мигом забыли о своей неразлучной дружбе. Дроздофил замахнулся, но тут побежали Букер, Котомонов, Катыш-Латыш и Жижморф. Они заключили драчунов в кольцо и увлекли на улицу. Паук копался, лихорадочно завязывая шнурки. Хлопали двери палат, Тритоны выходили на построение.
Там, снаружи, другие отряды упоенно махали руками в нехитрой зарядке, на которую Тритонам уже не осталось времени.
Через пять минут построились, ряды застыли. Утренний ветерок ощупывал штандарты; над скаутами парили пентаграммы, бородатые старики с трезубцами и вооруженные луками кентавры.
Миша летел по периметру, осматривая строй, и на бегу поправлял своим подопечным пилотки, ремни и голубые галстуки. Наконец, все было готово; Миша ступил в пентаграмму, начерченную в самом центре плаца, и махнул рукой. Барабанщик ударил дробь. Скауты, маршируя на месте, сделали равнение на середину. Потом отряды пошли, растягиваясь по периметру плаца. Горн поддакивал, барабан гремел. Миша стоял навытяжку и строго наблюдал за четкостью шага. Во главе Кентавров и Дьяволов печатали шаг вожатые низшего ранга, Дима и Леша.
Периметр замер, барабанная дробь зависла на полуслове.
— Кентавры! Равняйсь… Смирно!
Гремя обувью, командир отряда Кентавров промаршировал к Мише.
— Господин старший вожатый, — голос разносился в мертвой тишине. — Отряд «Кентавры» летнего лагеря «Бригантина» имени балканского героя Муция Сцеволочи построен.
Миша серьезно кивнул и вскинул руку в приветственном салюте. Командир Кентавров отсалютовал в ответ, повернулся на каблуках и отправился обратно, к своим.
На Степина, командира Тритонов Миша нарочно не смотрел, и тот ступал, как побитый зверь.
Когда отчитались Дьяволы, Миша гаркнул:
— Равняйсь! … К подъему флага летнего лагеря «Бригантина»…приступить разрешаю!
Барабан очнулся и вновь заработал. Горн, сбившись на первых нотах, подстроился и надсадно задудел. Дежурный Кентавр, носивший на рукаве повязку, приблизился к флагштоку и начал перебирать веревку.
Флаг пивоваренной компании «Арктика Плюс», дарительницы и содержательницы лагеря, отправился в небо. Когда он занял положенное место, Миша опустил руку.
— Слушай приказ! — он откашлялся. — За грубое нарушение внутреннего распорядка, издевательство над товарищем и позорную трусость отряду Тритоны объявляется выговор.
Плац напряженно безмолвствовал.
— О сегодняшних планах, — продолжил Миша. — Сегодня мы играем с местными на Зеленом Поле. Всем приготовиться, прошу не подвести. К Тритонам это не относится. Их отряд остается в лагере и занимается уборкой территории.
Малый Букер облегченно вздохнул. Его не слишком расстроило наказание. В отличие от ахнувшего Жижморфа, он не любил футбола и боялся местных отморозков. Он с удовольствием откажется от опасного Зеленого Поля и предоставит Кентаврам и Дьяволам защищать честь мундира, которого не больно-то жаль перед лицом угрозы, исходившей от сельских скинхедов, презиравших горожан и почитавших за счастье навешать им при случае совсем не голов, а других, гораздо более впечатляющих штук.
— Песню…запе-вай! — скомандовал Миша.
И проснувшийся лагерь приветствовал день многолетним гимном. Миша вновь вскинул руку, барабанщик опустил палочки, и шеренги пришли в движение. «В флибустьерском дальнем синем море бригантина поднимает паруса» — на ходу напевая эти слова, скауты потянулись к столовой, которая уже давно улыбалась распахнутыми дверями.
…В этот день происходили мелкие, но важные события.
Подломилась доска развлекательного деревянного барабана, и Дроздофил угодил в медпункт. Он визжал от ужаса, пока медсестра смазывала ему ссадины зеленкой.
В сортире утонул ежик. Все бегали на него смотреть, но никто не решился достать.
На обед приготовили тепловатый рассольник, на ужин — холодный и пышный императорский омлет с кубиками масла, которое съедали просто так, без всего.
Котомонов, стоило ему вспомнить об утреннем, начинал притворяться и постанывал, держась за больное место. Его отвлекали, и он быстро про все забывал.
Итого:
Поведение — синяя шашка.
Достижения — желтая. Убрали все шишки и фантики, подмели.
Чистота — зеленая. В палате было так себе.
Порядок — синяя.
Поздним вечером Малый Букер засыпал, как учила мама. Она говорила: чтобы заснуть, не надо считать овец и слонов. Считай лучше лапки у сна; все сосчитаешь — сразу заснешь.
Он, правда, не считал, он отрывал. И сны ему мстили.
