Лондон, любовь моя - Муркок Майкл Джон (бесплатные серии книг .txt) 📗
Сначала Маммери испытывал сочувствие к родственникам Бена, но вскоре стало ясно, что мало кому из них было до него дело. Отец, неуравновешенный человек, явно чувствовал себя не в своей тарелке. В завещании Бена был упомянут только Гектор. У матери Бена были темные, мягкие черты, а губы странным образом загибались по уголкам, так что при всей ее печали казалось, что она улыбается мертвенной улыбкой. Она была расстроена и смертью сына, и поведением мужа. Все родственники были в темном и одеты бедно. Только брат, которого Маммери сперва принял за одного из владельцев похоронного бюро, выглядел преуспевающим. Особняком среди родственников держалась и сестра. Она была намного моложе Бена, с золотистыми волосами, в куртке из кроличьего меха. Она горевала искренне, и ее рука так дрожала, что не могла удержать листок с текстом гимна. В другой руке, в перчатке, она комкала платок в разводах туши. Бен рассказывал Маммери, что однажды сестра безуспешно попыталась вступиться за него перед отцом. Гнев отца был связан не с ориентацией Бена, а с его решением развестись с женой, на которой он женился в восемнадцать лет. Отец считал, что следует идти на компромиссы, если они помогают сохранить лицо. Интересно, сколько отвратительных сделок с совестью совершили за долгие годы совместной жизни мистер Френч и его жена? Маммери вспомнил темный, дурно пахнущий дом, в котором он бывал в детстве. А сам Бен даже тогда старался как можно больше времени проводить у своего друга.
Отпевание закончилось, родственники Бена подняли на плечи тяжелый гроб и понесли его к дверям. За гробом потянулись члены семьи, а подальше — друзья Бена, многие из которых были на вид типичными геями, другие в традиционных афганских одеждах, шелковых китайских нарядах или в штанах из оленьей кожи с бахромой, как ветераны гражданской войны. Это немного позабавило Маммери. Среди этих людей он казался вполне консервативным. Даже Джозеф Кисс был похож на важного чиновника в отставке.
Кажется, у меня стоит черт что делать? Мысли о смерти возбуждают, это противоестественно. Просто страх, страх и ничего кроме страха. Ужасно.
Процессия двинулась по дорожке, между дубов, каштанов, вязов, мимо памятников с рыдающими ангелами, мимо ангелов с мечами в руках, ангелов, вздымающих крылья к небесам. Кругом было много зеленых кустов и повсюду буйствовали заросли папоротника. Маммери оглянулся и вдруг увидел позади траурной процессии «Харгривза» в мешковатом черном костюме. Его лицо блестело от слез. Придвинувшись к Маммери, Гектор сказал с оттенком сарказма:
— А это еще кто?
— Я его знаю, — сказал Маммери. — Но не предполагал, что они были знакомы.
— Какой-нибудь дружок на ночь. Он умел их очаровывать, ублюдок.
Гектор тут же ужаснулся своим словам. Он не мог простить другу многочисленных измен и настаивал на почтительном отношении к Лиззи, претендующей на то, что она была наперсницей Бена, его музой, хотя Маммери говорил Гектору, что Бен несколько раз пытался порвать с ней. Она рассказала, что в ночь его смерти отправилась на его квартиру в Куинс-парке, пытаясь добиться «воссоединения». Бен не дорожил своими связями как с женщинами, так и с мужчинами и собирался вернуться к Гектору. Он умер, пытаясь забыться от всех и от Лизи в том числе. Маммери был убежден, что именно из-за нее и произошло несчастье.
На повороте дорожки, у канала, когда оставалось преодолеть последние несколько ярдов до вырытой ямы, гроб, который несли родственники, слегка накренился, и в этот момент Маммери потерял контроль над собой и затрясся в рыданиях. Спасибо, Гектор тут же мягко подхватил его под руку. Когда, ничего не видя от слез, Маммери споткнулся, Мэри Газали поддержала его с другой стороны под правый локоть, а Джозеф Кисс пробормотал сзади:
— Держись, старина. Держись, держись, держись.
Добравшись до развороченной глины, все встали. Викарий затянул что-то, призванное утешить присутствующих, но добился только того, что Маммери отвел взгляд в сторону, боясь, что будет заметно его отвращение. Когда фоб опустили в могилу, Маммери перевел внимание на тот берег канала и, удивившись непривычному виду высокой ограды коттеджа, увидел краем глаза силуэт, мелькнувший среди кладбищенских вязов. Это был «Харгривз», все еще державшийся поодаль, возможно из боязни выдать свою близость с покойным. Маммери захотелось подозвать Джо Хотона каким-нибудь дружеским жестом.
Солнце сияло вовсю. Птицы распевали вдохновенные песни на свежем полуденном воздухе. Маммери глянул на часы и увидел, что подошло время ланча. Он подумал о том, что хорошо бы после похорон найти какой-нибудь паб на Харроу-роуд и завершить там ритуал этого печального дня, но ему не хотелось, чтобы поминки превратились в сентиментальное перечисление достоинств и талантов Бена, чем обязательно занялась бы Лиззи.
Неожиданно на дальнем краю могилы лицом к викарию появился «Харгривз». В правой руке он держал листок бумаги. Когда викарий бросил на фоб горсть земли, Джо Хотон громким голосом прервал церемонию:
Викарий вопросительно уставился на родственников, которые, в свою очередь, принялись поглядывать на друзей Бена. Те тоже недоумевали. «Харгривз» явился один, сам по себе. Он решил, что Бен не должен уйти под землю без искреннего объяснения в любви.
Маммери представил себе, как Бен довольно хихикает при виде всеобщего замешательства. Викарий решил все же выслушать «Харгривза», сложил руки и, сжав губы, потупился в могилу.
Тут до викария дошло, что эти стихи имеют весьма сомнительное содержание, и он хотел вмешаться, но для этого ему не хватало мужества.
«Харгривз» наклонился, поцеловал бумагу и кинул свое трепещущее на ветру прощальное слово на крышку гроба.
— Что ж, — глаза викария покраснели, — я хотел бы…
Хогон повернулся и медленно, с достоинством пошел к воротам.
Для истории это будет не больше чем несколько тетрадок сложенных в картонную коробку на чердаке они живы, пока не сданы в какой-нибудь заштатный архив. У Мейбл сифак это она клянусь больше некому а та девица вис ки бат пер мат джао во ислам лая хакиян лэ рэхи тхи… Жаль, никакого шанса быть похороненным на еврейском кладбище.
— Всегда лучше все продумать заблаговременно, чтобы избежать такого рода… — Викарий сделал слабый умиротворяющий жест. — Сожалею, миссис Френч.
И тут мать Бена из последних сил разрыдалась.
— Все так хорошо прошло! — сказала она.
— Он просто сумасшедший! — Щеки мистера Френча побагровели. Маммери вспомнил, как это завораживало его в детстве. — Готов поспорить, что все они прекрасно знали, что он собирается сделать!
Полагая, что полностью отдал дань уважения старому другу, Маммери воспользовался всеобщим замешательством и начал отступать в компании Мэри Газали, Джозефа Кисса, Момбажи Файша и Алисы, на лице которой читалось легкое удивление.
— Наверно, мы все можем поместиться в моей машине, — сказал бывший африканский моряк, когда они выбрались на свободу. — При условии, что вы не возьмете кого-нибудь еще. Куда едем, Дэвид?
— Не могли бы вы подбросить нас на Фенчерч-стрит? — спросил Маммери, открывая заднюю дверь маленького «эскорта» Файша, припаркованного у часовни. — Бен часто читал там стихи. — Он забрался в машину.
