Жатва дьявола - Виалар Поль (книги хорошего качества txt) 📗
— Нет, — ответил он. — Идите одна, если угодно. Но меня вам не удастся с собой потащить.
— Так вы, значит, сговорились с ней?..
— Ну, что вы!.. А если бы даже и так?
— Вот гадость!
— Это все-таки лучше, чем убивать людей.
— Что вы хотите сказать?
— Я? Ничего. Просто говорю, что лучше. А по-вашему, как?
Адель взглянула на него. Он явно, откровенно насмехался над ней. Он бросил ей в лицо оскорбление, сказал то, чего не имел право сказать, и она вся похолодела от его слов. Что касается их планов относительно Мишеля Обуана, она насквозь видела их замыслы, она разгадала их игру. Да, эта девка сделала то, что полагалось, чтобы совсем завладеть Мишелем. Ей это не трудно: она хорошенькая, молодая, задорная, и Адель затрепетала, вспомнив, как Люсьенна говорила в постели с Мишелем. А муж, этот самый Альсид, на все согласен, — тут все обдумано, с начала до конца. Скоро ему призываться, и пока он будет отбывать военную службу, Люсьенна сбережет ему место на ферме Обуана, да еще, заботясь о будущем, мало-помалу в награду за покладистость мужа вытянет у Мишеля полоски земли, каждый раз все больше и больше, той самой земли, которая так нужна им, Женетам. Прекрасно подготовленный заговор. Да кто знает, может, за этим кроется и месть? Альсид ничего в точности не знает о смерти Гюстава, но покойница мать уж наверняка, до самой своей смерти, наговаривала ему на Женетов. Может быть, и в самом деле Гюстав был его отцом, во всяком случае, старик этому верил. Альсид полагал или знал, что скоропостижная смерть Гюстава Тубона лишила его всех благ, на которые он мог надеяться, и вот теперь он замыслил отомстить Женетам, и уже мстит им.
Она с презрением пожала плечами и плюнула на пол.
— Что же вы так безобразничаете? — сказал Альсид. — Плюйте в своем доме, а в чужом нечего пакостить.
— Ваша Люсьенна подотрет.
— Разумеется, — ответил он, — она грязи в доме не любит. Она женщина порядливая, — добавил он.
И Адель вновь увидела ухмылку на его лице.
— Ладно, — буркнула она, — я ухожу.
— Думаю, так оно будет лучше всего, — заметил Альсид, теперь уже без усмешки.
Адель вышла на улицу, не затворив за собою двери. Альсид тщательно задвинул засов. Широким, быстрым, мужским шагом она двинулась прямо к «Краю света». Когда она вошла в большую комнату, Альбер уже спал, весь в поту, — испарина покрывала у него и тело и лицо. Адель не стала его будить.
Глава IV
Адель дала понять Мишелю, что она знает о его связи с Люсьенной, но он и не подумал отпираться, он даже принял фатоватый, самодовольный вид: ему, несомненно, льстило, что его любовница молода и хороша собой. После объяснения с ним Адель умолкла и вела себя так, будто ничего не случилось, но Мишель под разными предлогами стал реже назначать ей свидания, хотя и не перестал встречаться с нею — время от времени принимал ее ночью; в Люсьенну он «втюрился», но и Адель, несмотря на зрелый ее возраст, а может быть, и благодаря ему, сохраняла для него привлекательность — уж очень пылко эта могучая женщина предавалась любовным утехам. Все уладилось. Одна была «на закуску», а другая придавала немножко остроты его новой связи. Но он очень старался, чтобы Люсьенна не узнала о его отношениях с Адель. Правда, сама Адель могла рассказать о них сопернице, но она молчала, сперва инстинктивно, так как хорошо знала, что если Мишель узнает о ее признанье, он ей никогда этого не простит, и она лишится единственного мужчины, который был у нее под рукой.
На следующий день после неожиданного открытия, сделанного ею в «Белом бугре», и своего разговора с Альсидом в Монтенвиле, Адель, не вступая в подробности, сказала брату, что надежды на сделку с Альсидом нет, и тогда он подписал купчую на никорбенский участок. Мишель, которому это стало известно, при встрече с Альбером одобрил его приобретение: «Правильно сделал, земля там хорошая… да ведь больше тебе и негде было купить». Вот и все.
Земля на этих четырех гектарах и в самом деле была хорошая, но как затруднительно было ездить туда для ее обработки. Из-за оврага приходилось делать большой крюк и всякий раз проезжать через Монтенвиль. А тут подошло время Сансону и Альсиду призываться, надо было нанять нового батрака. Альбер поискал-поискал — и все. напрасно: после войны у работников появились небывалые прежде требования и они запрашивали такое большое жалованье, что нанять батрака Женетам оказалось невозможным. И вот Адель, теперь редко встречавшаяся с любовником, пожалела, зачем Фернан ушел с фермы, и начала уже подумывать, что неплохо бы ему вернуться.
Сансона и Альсида признали годными, и в тот же день они уехали. По обычаю, они обошли все фермы, чтобы выпить прощальную чарку, однако на «Край света» Альсид не заглянул. Оба новобранца отправились поездом со станции Вов: их назначили в один и тот же полк. Люсьенна приехала проводить мужа. Обуан дал ей для этого лошадь и тележку, и Альсид как будто счел это вполне естественным. Люди, находившиеся на вокзале, передавали потом, что супруги просто не могли оторваться друг от друга и что Люсьенна, как рассказывал Бернуэ, который привез ее, на обратном пути все плакала.
Однако после отъезда мужа ее все чаще видели в «Белом бугре», теперь она иной раз ездила в Шартр с Обуаном (к тетке, как она говорила) и возвращалась лишь на другой день все с тем же попутчиком.
Обуан нанял себе другого батрака! он-то мог платить. Женеты — дело другое, они все еще не могли решиться, хотя Мари уже стала им плохой помощницей, только хлопотала по дому; одни же они не в силах были управиться с полевыми работами, — дней бы не хватило, особенно после покупки нового поля, расположенного так далеко. Надо было найти выход. Адель отправилась в Бурж.
Она поехала за Фернаном и привезла его. Вернуть его стало необходимо, однако сделать это оказалось нелегко. Но ведь в конце концов Фернан был ее мужем, и раз уж приходится нанять батрака, так лучше позвать Фернана, — ему хоть денег платить не надо. Адель удалось уговорить Альбера. Учтя все обстоятельства, он признал, что сестра права. Но следовало сперва узнать, что сталось с Фернаном и чего можно теперь ждать от него.
И вот однажды под вечер она вошла в лачугу, стоявшую в узком переулке у берега реки; сырая конура в мансарде, где Фернан наш, пропахла горелым салом. Он работал на пороховом заводе. Адель приехала до того, как кончилась его смена, и когда она назвала свою фамилию, квартирная хозяйка открыла ей комнату жильца; тотчас же Адель в ожидании мужа принялась наводить порядок, прибирать, менять простыни на постели. Вернувшись, Фернан увидел у себя жену и сел за накрытый стол, так как она состряпала ему обед, успев сходить в лавки и купить все, что требовалось. Войдя в комнату, он сказал без особого удивления:
— Гляди-ка, приехала!
И окинул взглядом стол, приготовленные яства и бутылку марочного вина, которую она для него купила.
— Я за тобой приехала, — сказала Адель.
— Зачем?
— Возвращайся. Домой пора.
— Надо еще подумать. Не знаю, соглашусь ли я.
— Может, хватит уж тебе дурить?
— А что это значит — «дурить»?
Она повела рукой, показывая на все, что их окружало в этой комнате.
— Ведь у тебя же свой собственный угол есть, — сказала она.
— Эх! — разочарованно отмахиваясь, воскликнул он.
— А что ж? Разве «Край света» не принадлежит тебе, так же как и нам?
— Ну да, — вяло согласился он, раз жена так сказала.
— Так чего ж ты здесь торчишь?
— Здесь — город, — ответил он. — Ты уже не сердись на меня, Адель, но я без города обойтись не могу.
— А что тут хорошего? Мне хозяйка-то говорила: шесть дней в неделю взаперти тебя держат. Разве вот только фабричные девки очень уж хороши?
Он сделал неопределенный жест.
— Да кино по субботам?
— Не то… не то, — ответил он. — По крайности я тут не прикован к земле. А там — земля, только и есть что земля вокруг, работай, работай на ней, никогда никакого удовольствия человеку.
