Прежде чем я упаду - Оливер Лорен (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
Тут у меня внутри что-то треснуло — разбилось и треснуло.
— Теперь ты заботишься обо мне? Теперь решила мне помочь? Защитить меня?
Мать отпрянула, как будто я влепила ей пощечину. На самом деле мне хотелось спросить: «Где ты была четыре дня назад? Где ты была, когда моя машина слетела с дороги среди ночи? Почему ты не думала обо мне? Почему не была там?» Сейчас я ненавижу обоих родителей: за то, что спокойно сидели дома, когда в темноте мое сердце отсчитывало последние мгновения жизни, одно за другим, пока мое время не истекло; за то, что позволили нити, связывающей нас, слишком сильно растянуться, и В миг, когда она оборвалась навсегда, они даже ничего не почувствовали.
Вместе с тем я понимаю, что родители не виноваты. По крайней мере, не только они. Я сама растягивала эту нить сотни раз, сотней способов. Но от этого моя ярость лишь становится сильнее.
Родители должны хранить от зла.
— Господи, да что с тобой? — Линдси пристально на меня смотрит. — Встала не с той ноги?
— Да, и уже несколько дней подряд.
Как я устала от этих тусклых сумерек, от блеклого, выцветшего неба — даже не голубого — и мокрой жижи солнца на горизонте. Я читала, что голодающие начинают грезить о еде, лежат и часами мечтают о горячем картофельном пюре, шариках сливочного масла и истекающих алой кровью стейках на тарелках. Теперь это происходит со мной. Я тоскую по другому свету, другому солнцу, другому небу. Раньше я не задумывалась об этом, но разве не чудо, сколько существует видов света, видов неба: бледная прозрачность весны, когда весь мир словно заливается румянцем; пышная, сочная яркость июльского полдня; пурпурные грозовые облака и болезненное зеленое свечение перед тем, как сверкнет молния; сумасшедшие разноцветные закаты, напоминающие психоделические видения.
Надо было больше ими наслаждаться, надо было запомнить все до единого. Надо было умереть в день с красивым закатом. Умереть в летние или зимние каникулы. В любой другой день. Прижавшись лбом к окну, я воображаю, как пробью кулаком стекло, дотянусь до неба и оно разлетится вдребезги, точно зеркало.
Как же мне пережить миллионы и миллионы одинаковых дней, двух зеркал, бесконечно отражающихся друг в друге? Я составляю план. Перестану ходить в школу, угоню машину и каждый день буду мчаться в новом направлении далеко-далеко. На восток, запад, север и юг. Я представляю, как поеду так далеко и так быстро, что оторвусь от земли, подобно аэроплану, и взлечу вверх, туда, где время утекает прочь, словно песок, уносимый ветром.
Помните, что я говорила о надежде?
— Счастливого Дня Купидона! — напевает Элоди, забираясь в Танк.
Линдси переводит взгляд с Элоди на меня.
— У вас что, состязание «на ком меньше надето»?
— Свои достоинства надо демонстрировать. — Наклонившись за кофе, Элоди изучает мою юбку. — Забыла надеть трусы, Сэм?
Линдси хихикает.
— А тебе завидно? — огрызаюсь я, не отрываясь от окна.
— Что это с ней? — удивляется Элоди, откидываясь на спинку кресла.
— Забыла принять таблетки для счастья.
Уголком глаза я замечаю, как Линдси гримасничает, показывая: «Не обращай внимания». Словно я трудный ребенок. Я вспоминаю о старых фотографиях, на которых она стоит рука об руку с Джулиет Сихой, о развороченной голове Джулиет и о брызгах плоти на стене подвала. Ярость возвращается; я сдерживаюсь из последних сил. Мне хочется повернуться к Линдси и заорать, что она фальшивка, лгунья, что я вижу ее насквозь.
«Я вижу тебя насквозь…» У меня екает сердце, когда я вспоминаю слова Кента.
— Знаю, что тебя взбодрит, — сообщает Элоди, с самодовольным видом роясь в сумке.
Прижав пальцы к вискам, я отзываюсь:
— Боже правый, Элоди, если сейчас ты вручишь мне презерватив…
— Но… это же подарок для тебя, — хмурится она, держа презерватив двумя пальцами и глядя на Линдси в поисках поддержки.
— Тебе виднее, — пожимает плечами Линдси; она не смотрит на меня, но я чувствую, что начинаю ее раздражать, и, если честно, меня это радует. — Если хочешь стать ходячим рассадником венерических заболеваний…
— Кому знать, как не тебе.
Эта фраза вырывается у меня невольно. Линдси вихрем оборачивается ко мне.
— Что ты сказала?
— Ничего.
— Ты сказала…
— Ничего я не говорила, — возражаю я, прислоняясь лбом к стеклу.
Элоди так и застыла с презервативом в руках.
— Ну же, Сэм. Берегите любовь и все такое.
Теперь потеря девственности кажется мне нелепостью, сюжетным поворотом другого фильма, другого персонажа, другой жизни. Я пытаюсь вспомнить, что мне нравится в Робе — что мне нравилось в нем, — но перед глазами мелькают лишь разрозненные картинки: Роб валяется на диване Кента, хватает меня за руку и обвиняет в измене; Роб кладет мне голову на плечо в своем подвале и шепчет, что мечтает заснуть рядом; Роб поворачивается ко мне спиной в шестом классе; Роб поднимает руку и произносит: «Пять минут»; Роб впервые берет меня за руку, когда мы идем по коридору, и меня затопляет ощущение силы и гордости. Это похоже на чужие воспоминания.
И тогда до меня по-настоящему доходит: все это больше ничего не значит. Все на свете больше ничего не значит.
Обернувшись, я выхватываю у Элоди презерватив, натянуто улыбаюсь и повторяю за ней:
— Берегите любовь.
— Вот умница! — радостно восклицает Элоди.
Тут Линдси жмет на тормоза на красный свет, я падаю вперед и вытягиваю руку, чтобы не удариться о приборную панель, затем машина останавливается, и меня отбрасывает назад, на подголовник. Стакан в держателе подпрыгивает, кофе брызгает мне на бедро.
— Ой, — хихикает Линдси. — Ради бога, прости.
— А ты опасна! — смеется Элоди, пристегивая ремень безопасности.
Ярость, которую я испытываю все утро, изливается в одно мгновение, и я кричу:
— Да что с тобой, черт побери, такое?
Улыбка Линдси застывает на губах.
— Что?
— Что с тобой такое, черт побери?
Схватив салфетки из бардачка, я вытираю ногу. Кофе не такой уж горячий — Линдси сняла крышку, чтобы он остыл, — но оставляет на бедре красную отметину, и мне хочется плакать.
— В чем проблема? — продолжаю я. — Красный свет — стоп. Зеленый свет — вперед. С желтым сложнее, но если немного потренироваться, дойдет даже до тебя.
Подруги пораженно смотрят на меня, но я не замолкаю, я не могу замолчать, это все Линдси виновата, Линдси и ее дурацкая манера вождения.
— Даже обезьяну можно научить водить машину. Что такое? В чем дело? Желаешь доказать, что тебе все по барабану? Что тебе наплевать на все? На все и на всех? Здесь помять крыло, там снести зеркало, ой, слава богу, у нас есть подушки безопасности, для того и придуманы бамперы, ладно, поехали дальше, поехали дальше, все останется между нами. Но вот что, Линдси. Тебе не нужно ничего доказывать. Мы в курсе, что тебе по барабану все, кроме себя. Мы всегда это знали.
У меня кончается воздух, и на мгновение повисает полная тишина. Линдси даже не смотрит на меня. Она уставилась прямо перед собой, сжимая руль обеими руками с побелевшими костяшками. Загорается зеленый, и она со всей силы жмет на газ. Мотор рокочет, словно далекий гром.
Она не сразу собирается с мыслями, а когда собирается, ее голос звучит тихо и приглушенно.
— Да как ты смеешь?..
— Девочки, — нервно вступает Элоди с заднего сиденья. — Не надо ссориться, ладно? Хватит.
Ярость продолжает бежать по моим жилам электрическим током. Много лет я не ощущала себя такой взвинченной и живой. Я вихрем оборачиваюсь к Элоди.
— Почему ты никогда не защищаешься? Тебе же известно, что это правда. Она сука. Ну же, скажи это.
Элоди вжимается в спинку кресла и быстро переводит взгляд с Линдси на меня и обратно.
— Оставь ее в покое, — шипит Линдси.
Открыв рот, Элоди целую минуту мотает головой.
— Мне следовало догадаться. — Одновременно я испытываю триумф и тошноту. — Ты боишься ее. Это же очевидно.
