Остров Ионы - Ким Анатолий Андреевич (книги онлайн полные .TXT) 📗
Да, отныне он СВОБОДЕН — быть в составе экспедиции на остров Ионы или не быть, оставаться ли автором романа или окончательно стать лишь одним из персонажей своей собственной книги. И, шагая в ночной тайге с вытянутыми вперед руками, чтобы только не заехать лбом в дерево, — в аналогичной неуверенной позиции продвигались во тьме леса и остальные спутники, — А. Ким окончательно определился, кем он хочет быть. Отныне он будет только одним из персонажей этой книги, наравне с остальными, а летописцем экспедиции он больше не хочет быть, потому что ему уже давно надоело это занятие — писать книги.
Глубочайшая удовлетворенность всем, что только выпало ему на долю, разлилась в сердце писателя; маленькая неудовлетворенность была лишь в одном в том, что, побывав в верхних людях Онлирии и вернувшись вниз на землю, он мог только видеть своих новых друзей-спутников, но прикоснуться к ним или обнять их никак не мог. Они все были неощутимы для его рук, словно воздух, равным образом и коллеги по экспедиции не могли бы дотронуться до него.
Утро следующего дня застало их идущими по лесу, озаренному невероятным светом пробившегося сквозь тучи солнца. Солнечная доброжелательность, такая же невесомая и бесплотная, как они сами, но столь же убедительно визуальная, как и их обличия, разноцветно загорелась ярким пламенем на ветках и листьях деревьев, на росинками обрызганной паутине, на сияющих белых крыльях молчаливо летящей над лесом пары журавлей.
Болотистая дикая лесотундра Страны Пяти Тысяч Озер вся засверкала, как пять тысяч осколков упавшего наземь небесного зеркала, и мгновенный всплеск ослепительного расколотого света был отражен и отброшен, выплеснут пятью тысячами солнечных зайчиков на повисшие у края небес свинцовые тучи. Они тускло залоснились на своих округлых боках и дружно издали всеобщий глубокий вздох удовлетворения. Еще один день земного мира, имеющий столь краткую видимость, в первый и последний раз воссиял в лучах взрывающейся звезды.
Экспедиция приблизилась как раз к тому месту, где совсем недавно упал комок другой, давно взорвавшейся звезды — от него-то деревья тайги полегли ровными рядами по всему кругу, ногами к месту его падения и головами в разные стороны.
Одна из жен тунгуса Захара-Семена, та, от которой заразился проказой Октавий-Андрей, в детские годы слышала от своей бабушки, что как-то поздним вечером, когда она возвращалась из гостей домой, наступил среди ночи яркий день в тайге, и бабка успела при свете этого дня увидеть белочку на дереве, испуганно сжавшуюся в комок и сверкавшую глазками, уставленными в сторону внезапного солнца, заметила под ногами какую-то лесную канаву и перепрыгнула через нее, нагнулась, чтобы подтянуть на обуви развязавшийся ременный шнурок, — и лишь вслед за этим бабка услышала такой страшный грохот, какого никогда еще не слыхивала. Далекая потухшая звезда, приславшая привет другой, стремительно потухающей, как раз предупреждала последнюю, что это только с виду кажется безобидным процессом — остывание звезды и покрытие ее твердой коркой, на которой может образоваться жизнь, — но что вслед за тем, как звезда совсем остынет и вроде бы станет выглядеть вполне безобидной, она может вдруг неожиданно взорваться, как бомба замедленного действия в жизненной оболочке…
Впрочем, это уже к моему повествованию не относится — судьбы и жизни звезд, планет и астероидов нас пока не волнуют, их дружба и вражда, взаимное тяготение и отталкивание нами здесь не рассматриваются. Я провожу свою экспедицию возле места падения Тунгусского метеорита, о чем ее участники даже и не догадываются, — пусть Совсем Свободные Люди спокойно следуют дальше дикими просторами Восточно-Сибирской Онлирии в сторону Тихого океана. Моя экспедиция и те, которые прилетали на так называемом Тунгусском метеорите, они разошлись как в море корабли, ну и замечательно, баста…
Я оставил мертвое пространство и перенесся прямо к дверям одного американского квакерского колледжа, где учится тот, который интересует меня как один из будущих участников экспедиции на остров Ионы. И пока наш писатель, довольный своим решительным выбором, неведомо чем занимается в русской части экспедиции, мы уже без него проследим и запишем события американской стороны.
Ее продвижение к острову Ионы совершалось в обратном направлении, нежели то, которое избрала русская группа с участием А. Кима, окончательно решившего стать одним из героев данной книги. Отпускаю его на свободу где-то на просторах Восточной Сибири, на недостроенной, законсервированной, одичавшей трассе БАМа, и пусть он гуляет себе, довольствуется участием в путешествии, совершаемом совместно с румынским принцем Догешти, онлирцами Ревеккой и Андреем — господами, ранее им же самим придуманными, и за пазухой у писателя ворохается и коготками поцарапывает кожу живота его почтовый голубь, далекий потомок сизаря Кусиреску. А мы пока вернемся к американцам.
Будучи выходцем из немецкой семьи старинных переселенцев из России в Америку, Стивен Крейслер традиционно знал русский язык, он с детства неосознанно говорил по-русски, как и многие его родственники по мужской линии, — Крейслеры еще времен Екатерины Великой целеустремленно осваивали русский язык и бережно передавали его потомкам из поколения в поколение. Напоминаю, что прапрадед Стивена в компании с Толстым-Американцем пересек мировой океан и внедрился в США, Наталья же Мстиславская была творческой волею А. Кима отправлена назад по времени и выдана за румынского цесаревича, потом, через несколько веков, снова была водворена, в конце двадцатого века, в город Олбани, что недалеко от Нью-Йорка.
Здесь мы застаем ее на кухне у одного профессора-астронома, старенького холостяка, который дал рабочее место приходящей домработницы своей способной, но необеспеченной студентке. Где ее знатные русские родители, почему она бедна и одинока и где остальные родственники девушки, нам неизвестно, впрочем, и старому профессору также, да и это было совершенно неинтересно ему. Он и своей-то родословной не совсем представлял: немного итальянского, немного еврейского и хорватского, чуть-чуть шведского — вот и все, что знал он насчет своего американского происхождения.
Русская девушка, пожелавшая учиться у него астрономии погибших звезд, оказалась весьма способной и трудолюбивой, она вскоре из домашней работницы профессора стала в его большом нелепом коттедже подлинной домоуправительницей, которая полностью вела хозяйство. Могла толково править сама собою да уборщицами по вызову два раза в неделю, готовила еду и стирала в старой шумной машине профессора — и это все Наталья Мстиславская, из княжеского роду. Но вскоре профессор Энгельгардт Поларая выбил для студентки в университете место своей ассистентки и ввиду экономии времени и средств предложил ей жить в его доме, существенно увеличив при этом сумму заработной платы. И в первую минуту состоявшегося по этому поводу разговора девушка вначале обрадовалась, но потом вдруг призадумалась и уже в следующую минуту вежливо отказалась от нового предложения профессора. Он пожал плечами и ни о чем не стал ее расспрашивать, но, когда пришло время в очередной раз выдавать зарплату, Энг Поларая передал ей в конверте столько денег, сколько он обещал платить за новую должность. Девушка обнаружила это, находясь уже вне профессорского дома, она вернулась и молча положила на столик перед профессором, с унылым видом сидевшим на кухне, всю разницу и также молча удалилась. И потом никогда больше не переступала порога его дома, а вскоре по невозможности оплаты учебы оставила университет, так и не успев защитить диссертацию по определению космического происхождения знаменитого Тунгусского астероида.
А профессор Энгельгардт Поларая к семидесяти годам, уже после выхода в отставку, заболел болезнью Альцгеймера, был увезен в лечебницу и кончил свои дни на земле в состоянии глубокого маразма. Погибшие звезды, астрономию которых он представлял в мировой науке одним из самых первых, вновь ушли от него в забвение, утратили свои звучные имена, словно бы их никогда и не было, а про русскую девушку с именем Наталья больной Энг так ни разу и не вспомнил, годами сидя на одной и той же больничной кровати и мерно раскачиваясь взад-вперед.
