Опаленные крылья любви - Агаджанян Самсон (книги онлайн полные версии .TXT) 📗
В штабе сороковой армии возвращение полковника Русина восприняли как гром среди ясного дня. Все знали, что дядя его маршал и что на него есть приказ о назначении комбригом под Москвой. Его появление было для многих приятной неожиданностью. При встрече с сослуживцами Русин видел искреннюю радость с их стороны, что он жив и здоров, а когда вернулся в свой родной полк, то по-настоящему ощутил любовь подчиненных. Ранее мучившие его сомнения и угрызения совести перед женой при виде ликующего полка исчезли, на душе стало легко и свободно. Вечером почти весь его штаб собрался у него. Они пили, заглушая водкой боль по погибшим сослуживцам.
Огромная, всемогущая держава с армадой военной техники и слепо преданной ей армией, способной в течение нескольких суток смести на своем пути вся и все, надолго завязла в этой грязной, никому не нужной войне. Гибли солдаты, тайком хоронили их в родных краях, военная машина поглощала материальные ресурсы страны, многие понимали, что пора остановиться, но запущенные щупальцы политической системы невозможно было остановить. Транспортные самолеты беспрерывным потоком увозили на родную землю цинковые гробы, иногда вместо тела сына мать получала голову с вырванными глазницами… Мать в далекой сибирской глухомани получала сына в цинковом гробу, а спросите у нее, где эта страна Афганистан, в которой погиб ее сын, она не ответит, она просто не знает, где действительно находится эта незнакомая и чужая страна и для кого она родила в муках сына. Во имя каких сумасбродных идей отдала она его во власть тех людей, которые распорядились судьбой ее сына? Во имя Родины? Но ни один солдат, ни один офицер за всю войну ни разу не крикнул, как в годы Великой Отечественной войны: «Солдаты! За Родину! Вперед!» Ибо там не было у них Родины, она просто бросила своих сыновей в молох чужой войны. В чужой стране они были чужими, и там их просто ненавидели. За счет крови простых солдат правящая верхушка СССР пыталась в чужой стране повторить семнадцатый год, отнять у хозяев кровно заработанные ими богатства и раздать бездельникам, тунеядцам, построить общество под кодовым названием «социализм», со всеобщей кормушкой, со всеобщим равенством…
Полковник Русин прокомандовал своим полком всего несколько дней и был назначен командиром бригады. Ему не хотелось уходить из полка. Когда его вызывали к командующему армией, он попытался отказаться от должности, но генерал-полковник сурово посмотрел на него и властным голосом произнес:
— Полковник, приказ о вашем назначении был мною подписан еще до вашего ранения. Знаю, что вы отказались от должности в Союзе, но мой приказ прошу не обсуждать. Даю вам трое суток на то, чтобы сдать полк и принять бригаду.
Под суровым взглядом генерала полковник Русин вытянулся в струнку и четко ответил:
— Есть сдать полк и принять бригаду!
Однако Русин попросил у командующего, чтобы начальником штаба бригады назначили полковника Кархмазова. К великой его радости, генерал тут же подписал приказ о назначении полковника Кархмазова начальником штаба бригады. Сдав полк своему заместителю, Русин поехал в штаб бригады. Приняв должность, он с нетерпением стал ожидать прибытия Умара. Вечером он сидел в кабинете, когда раздался стук и вошел полковник Кархмазов.
— Товарищ полковник, полковник Кархмазов прибыл для прохождения…
— Умар, ты совесть имеешь? — вставая из-за стола, оборвал его Русин. — Ты что мне здесь комедию разыгрываешь? С каких это пор я для тебя стал «товарищ полковник»?
Они долго стояли обнявшись. И каждый, стараясь не смотреть друг на друга, молча вытирал слезы.
— Что-то мы с тобой стали сентиментальными, — пряча от друга увлажненные глаза, первым произнес Русин. — Садись, рассказывай.
— Коротко, по-военному, товарищ полковник, или…
— Опять заладил «товарищ полковник»… Здесь для тебя я просто Володя. Понял?
Он встал, из холодильника достал бутылку водки, закуску, поставил перед Умаром, сел рядом, налил в рюмки.
— Давай выпьем за наших боевых друзей, которые сложили головы на чужбине.
Они встали и молча выпили. Немного закусив, Володя вновь налил.
— Умар, выпьем за наших жен, за их мужество, за то, что с нами разделяют нашу офицерскую судьбу.
— Володя, я хочу выпить за Наташу.
— А я за Любу.
Умар грустно посмотрел на друга.
— Люба от меня ушла.
— Не может быть! — ставя стакан на стол, с волнением воскликнул Русин.
— Да, это так, в прошлом году мы расстались. Был в отпуске, и она мне поставила ультиматум: или моя военная служба, или развод.
— Но как же так…
— Ты же знаешь, кто ее родители, воротилы теневой экономики, в золоте купаются, вот и хотели, чтобы я из армии ушел и занялся бизнесом. Но главная причина в другом: они не могут мне простить, что я воюю против своих братьев-мусульман. До Афгана они гордились мною, а сейчас при виде меня у них глаза кровью наливаются. По-ихнему, я воюю против своих кровных братьев-мусульман.
— Умар, но ведь она любила тебя!
— Володя, у вас, у русских, все проще, а у нас, чеченцев, свои законы. То, что сказал отец, это закон. Ее отец приехал к нам домой и увез ее вместе с сыном.
— И ты свободно ее отдал?
— А что бы ты мне посоветовал? Драться?
— Я бы подрался, так просто жену не отдал бы.
Умар усмехнулся.
— Друг мой, намного легче мне с душманами воевать, чем со своей родней… Все, не будем о них больше, они недостойны нашего внимания. От всего сердца я рад, что у тебя с Наташей все хорошо. Я поднимаю этот бокал за нее. Будь счастлив.
— Умар, а может, не все потеряно?
— Я тоже так думал и надеялся, но когда я лежал в госпитале и написал ей письмо, чтобы она приехала, так она мне ответила: мол, я к чужим мужчинам не езжу. Вот и любовь… А может, ее и не было? Может, я сам ее придумал?
Они выпили и молча стали закусывать консервированной говядиной. Немного погодя Умар, лукаво поглядывая на друга, произнес:
— Хочешь, я тебе по секрету новость сообщу?
— Раз ты знаешь, то это уже не секрет, — усмехаясь, отозвался Владимир.
— Я сегодня был в штабе армии и мне сказали, что на нас послали документы на Героя Советского Союза.
Владимир от услышанного замер с вилкой в руке. Он почувствовал, как сильно забилось сердце.
— Ты шутишь?
— Никаких шуток, мне сам начальник кадров полковник Семипалатов сказал. Через пару месяцев на груди засияет Золотая Звезда. Давай выпьем за это!
— Нет, раньше времени нельзя, плохая примета… Умар, и все-таки у меня из головы не выходит Люба. Может, я подключусь?
— Спасибо, Володя, но уже поздно, я люблю другую.
— Не понял? — удивленно глядя на него, произнес Русин.
Умар молча налил в стакан водки и одним залпом выпил. Опустив голову, он долго молчал. Русин терпеливо ждал. Для него это было неожиданностью, чего-чего, а этого он явно от друга не ожидал.
— Пойми, Володя, впервые в жизни я почувствовал настоящую любовь, я увидел глаза, которые влюбленно смотрят на меня. Я знаю, что ты меня осуждаешь, но когда ты ее увидишь, то поймешь меня. Я встретил женщину, которой я нужен. А для мужчины это самое главное.
— И где ты ее встретил?
— В Кабуле, в госпитале, она там врачом работает. Володя, по твоим глазам вижу, не одобряешь мой поступок, но ты должен понять меня.
— Сожалею, но не пойму. Я помню твою сумасшедшую любовь, и вдруг она исчезла. Любовь может быть только один раз, второй — не признаю. Прости, Умар, может быть, я в чем-то и не прав, но я говорю то, что думаю и чем живу. И добрый дружеский совет тебе: сделай все, чтобы помириться с Любой, она не просто твоя жена, но и мать твоего сына. Сладкие поцелуи, страсть — все это временные явления, они как пришли, так и ушли, остается то, что никогда из жизни не исчезает: это наши дети и ответственность перед ними. Люба права, и моя меня умоляла, чтобы я остался в Союзе. Ее надо понять не просто как женщину, которая хочет, чтобы рядом с нею был мужчина, а понять как мать. Нам с гобой намного легче, чем им. Прошу как друга, с разводом не спеши. Мы с тобой выполняем долг перед Родиной, а вот перед семьей… — он замолчал и тоже налил в стакан водки и одним залпом выпил.
