Язык огня - Хейволл Гауте (читать книги бесплатно полностью .txt) 📗
— Ты не рассказал, как прошел экзамен, — сказал он вдруг. В мгновение ока кровь во мне застыла, и я облизал пересохшие губы.
— Хорошо, — ответил я несколько отрешенно.
— Что же ты получил? — спросил он и посмотрел прямо на меня, впервые с тех пор, как мы выехали из дома престарелых.
— Что я получил?
— Да.
— Ты имеешь в виду оценку?
— Да.
— Отлично с отличием.
— Отлично с отличием?
— Да, — сказал я.
— Что же ты раньше не говорил?
— Не знаю, — ответил я.
— Подумать только, отлично с отличием, — сказал он и снова пристально посмотрел на воду. Я ничего не ответил, я тоже смотрел вдаль.
— Теперь мне спокойно, теперь я знаю, что ты на правильном пути, — сказал он, и в этот момент я почувствовал, что расплачусь, хочу того или нет. Я резко встал и бросил через плечо, что забыл бумажник в машине. Я пошел по тропинке вниз быстрыми, чеканными шагами, стараясь стряхнуть с себя рыдания, поднимающиеся из самого живота. Я постоял возле машины, прислонившись к теплому металлу, пока не успокоился, а потом поднялся к нему.
Вот тогда я и принял решение. Или что-то во мне приняло решение. Не знаю точно. И не знаю, что за решение было принято или почему. Но я знал, как это должно произойти.
Еще через четверть часа на солнце возле моря и Крага мы покатили обратно к машине. Радио негромко работало, пока мы ехали без малого двадцать километров до дома престарелых в Нуделанне. Больше мы не разговаривали об экзамене или о будущем, мы вообще не разговаривали. Я только заметил, что он стал спокойнее, он успокоился.
Когда я катил папу через парковку, в фонтане купались птички, да так, что брызги летели, но, когда мы приблизились, они взлетели и остались на деревьях, дожидаясь, пока мы пройдем. Мы плавно въехали в двери и беззвучно двинулись по блестящему линолеуму коридора. На двери его комнаты болтался листок с запиской, прикрепленный скотчем, он взлетал и опускался всякий раз, как кто-то входил и выходил. Он мог в любой момент оторваться, его без труда можно было сорвать и заменить другим, что, конечно же, и требовалось.
Папа устал от поездки. Мне пришлось встать позади него и поддержать его под руки, когда он попытался подняться. Я ужаснулся, когда заметил, каким он стал легким. Словно я поднимал нечто невесомое. Ребра ощущались даже сквозь олимпийскую куртку, и я вынужден был довести его и переложить на кровать, там он откинулся на подушку и закрыл глаза. Я солгал ему, последнее, что я сделал, — это солгал моему отцу, и ложь принесла ему покой. Так и было. Теперь он лежал без движения, двигались только зрачки глаз, он лежал, вытянувшись на постели в своей слишком большой куртке, молния была расстегнута, и я видел красный спортивный костюм, на котором белая пума вот-вот готова была спрыгнуть с его груди и раствориться в воздухе. Казалось, он парил в воздухе, его вытянутое тело парило, он оттолкнулся от края трамплина, и подался вперед всем телом, и парил, а навстречу ему двигались шум воздуха и темнота.
5
С субботы 3 июня 1978 года дом поселковой администрации в Браннсволле был передан во временное пользование полиции. Сюда перевели полицейских из Сёгне, Марнардала, Ауднедала и Веннесла, с учетом ленсмана Кнюта Куланна и двух техников из Кристиансанна их было около двадцати пяти человек. Из подвала принесли дополнительные стулья и столы, их расставили в старом зале заседаний правления, где стояла высокая литая чугунная печь до потолка, украшенная рельефом лося, и где портреты прежних мэров поселка висели вдоль северной стены между двумя дверями.
Следов преступления практически не было. Наиболее конкретными были описания двух автомобилей. Упоминали черный «фольксваген жук» (предположительно) и большой автомобиль, похожий на американский (возможно, «форд гранада»).
Оба были замечены в районе в актуальный период времени. Два автомобиля. По сути, и все.
В субботу утром все жители поселка проснулись без телефонной связи. Оказалось, что поврежден телефонный кабель возле сеновала Ханса Осланна в Лаувланнсмуэне, того, где случился пожар номер семь. Поскольку языки пламени поднимались очень высоко, телефонный провод расплавился и упал на землю. Чистое везение, что удалось позвонить и предупредить, прежде чем связь прервалась. В субботу днем люди из Управления связи уже были на месте и исправили повреждения. Двое мужчин вскарабкались на столбы и натянули новый кабель над черным пепелищем.
В пять часов телефон у всех ожил.
Решили организовать дежурство. Это касалось тех, у кого был автомобиль. Предстояло собраться на площади между молельным домом и домом поселковой администрации в Браннсволле, чтобы договориться, кто куда поедет. Особое внимание уделялось отдаленным хуторам и местам, где никто не жил. То есть местам, которыми пироман мог заинтересоваться. Автомобили ездили по намеченным маршрутам, все внимательно наблюдали. Иногда водитель останавливался, выходил из машины и обходил кругом дом и сеновал, присматривался к местности в поисках чего-то подозрительного, прислушивался, не зная, по сути, к чему он приглядывается и прислушивается.
Даг принимал в этом участие.
Он сам предложил свой маршрут и взял ответственность за один очень отдаленный хутор. Это был хутор Педера в Скугене, лежавший всего в одном километре от нашего дома в Клевеланне, но, чтобы добраться туда, нужно было ехать через Брейволл. Чем он и занялся. Он проехал Харьбакк и проследовал дальше, уже по щебенке. Вышел из машины, оставил дверь открытой, побродил немного по участку, подергал ручку двери, она была заперта. Дальше он дошел до сеновала и уселся на каменной лестнице перед входом. Трава была по щиколотку. В саду стояли старые, кривые фруктовые деревья. Птицы то взлетали, то снова садились на конек сеновала. Черные муравьи выползали из щелей в ступеньках и заползали обратно. Он откинулся назад, прилег и положил голову на верхнюю ступеньку. Он чувствовал головокружение и усталость, солнце жгло лицо, и он думал, что вот так, именно так, будет лежать долго-долго.
Несчастье случилось на обратном пути. Он ехал на большой скорости вниз с горы, не вписался в поворот, так что машину вынесло с дороги, и она въехала в дерево. Тогда-то он и ударился головой. Это стало известно во время судебного разбирательства. Сам он полагал, что удар мог сказаться на событиях последующих двух суток. Он объяснял, что в голове его что-то произошло, и это что-то не поддавалось его контролю. Согласно заключению врача, он получил несколько порезов и царапин на лице, предположительно в результате столкновения, но следы органических повреждений мозга обнаружены не были.
И тем не менее.
Удар в голову был не настолько сильным, чтобы Даг не смог сам добраться до людей, и уже спустя полчаса сосед трактором вытянул машину. Оказалось, что она получила лишь незначительные повреждения. Бампер был слегка помят. Одна фара оказалась разбита, другая торчала вверх. А в остальном автомобиль был цел и пригоден для езды. Просто повезло. Сосед, однако, беспокоился, положил руку Дагу на плечо, долго смотрел в глаза, но тот несколько раз заверил, что он в полном порядке. Ну, удар в голову, ну, несколько царапин на лбу, вот и все. Это было до того, как он увидел себя в зеркале и обнаружил кровь. Он сел в машину и попросил соседа быть бдительным и дать знать, если обнаружится хоть что-то подозрительное. И уехал, а фара так и торчала вертикально вверх, в сторону светлого неба.
Наступил вечер, наступил поздний вечер. Солнце зашло.
На табуретке в центре кухни в Скиннснесе сидел Даг, а Альма обрабатывала его раны на лбу. Сперва она промыла их теплой водой, потом стала осторожно чистить кусочком ваты, смоченной в перекиси водорода, и тогда он дернулся:
— Больно, мама!
— И должно быть больно, — ответила она и улыбнулась. — Значит, действует.
Затем она вытерла остатки крови на щеке и шее.
