Жажда человечности - Ролингс Марджори Киннан (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗

Не знаю, долго ли я сидел так на корточках и плакал и что еще приходило мне на ум. Я прислушивался к шуму дождя и шороху крыс. И тут вдруг ухо мое различило еще один звук — я уже некоторое время слышал его, не сознавая, что это может быть. Это походило на стон, на вздохи, словно кого-то душили, и звук этот смешивался с шумом дождя и с ворчливым сердитым человеческим голосом. Звуки шли из двери, ведущей на задний двор.

Мне хотелось встать, но я еще сильнее сжался и припал к земле, мне хотелось бежать без оглядки, но я не мог двинуться с места. Порой звуки, казалось, приближались, и я знал, что это грозит мне гибелью; порой они приглушались или совсем прекращались, и тогда мне чудилось, будто враг наблюдает за мной. Я посмотрел в сторону двери, и мне показалось, что я различаю очертания фигуры на фоне проливного дождя; фигура была полусогнутой, и человек стонал, прислонившись к стене, испытывая невероятные страдания. Затем мне показалось, что я вижу две фигуры, вцепившиеся друг в друга, шумно дышащие, два существа, оба охваченные страшным, всепоглощающим, единственным желанием — удушить друг друга!

Я наблюдал, распластавшись на полу. Странное, непонятное возбуждение смешалось в моей душе со страхом и усугубляло этот страх. Я не мог двинуться с места. Не смел пошевелиться. Фигуры теперь немного успокоились. Мне показалось, что одна из них — женщина, и она, по-видимому, плакала, умоляла сохранить ей жизнь. Ворчливые, смачные ругательства посыпались снова: убийственная жестокость возобновилась с новой ужасающей силой. Рыдания начали нарастать, набирать силу, словно песня.

Затем все стихло, всякое движение прекратилось. Слышен был только шум дождя и шорох крыс. Все кончилось — один из них или они оба лежали, растянувшиеся на полу, мертвые или умирающие, в этом отвратительном месте. Такое случалось в Гарлеме каждую субботу. Я не мог подавить страх и закричать. Затем раздался смех, низкий, счастливый, идиотский смех, и фигура повернулась в мою сторону и, казалось, двинулась на меня.

И тут я закричал и встал во весь рост, ударившись головой об оконную раму; кепка слетела у меня с головы, и я стал карабкаться вверх по лестнице, выбираясь из подвала. Я помчался по улице, опустив голову, словно бык, подальше от этого дома и от этого квартала. Добежал до ступенек своего крыльца и наткнулся на Калеба.

— Какого черта, где ты околачивался?! Погоди! Что это с тобой такое?

Я налетел на него, чуть не сбив его с ног, весь дрожа и плача.

— Ты промок до нитки, Лео. В чем дело? Где твоя кепка?

Но я не мог слова вымолвить. Я обнял его руками за шею со всей силой, однако дрожь во мне не унималась.

— Ну, давай, Лео, — сказал Калеб уже другим тоном. — Скажи мне, что произошло.

Он расцепил мои руки и отстранился от меня, чтобы лучше разглядеть мое лицо.

— Эх, Лео, Лео! В чем дело, бэби? — Вид у него был такой, словно он сам вот-вот заплачет, и от этого и разревелся еще сильнее; он вынул свой носовой платок, и вытер мне лицо, и заставил высморкать нос. Мои рыдания понемногу утихли, но я никак не мог унять дрожь. Он думал, что я дрожу от холода, и стал с силой растирать мне спину сверху вниз, потом растер мне руки.

— Что случилось?

Я не знал, как ему рассказать.

— Кто-нибудь пытался тебя побить?

Я покачал головой:

— Нет.

— Какой фильм ты смотрел?

— Я не пошел в кино. Не мог никого найти, кто бы меня провел.

— И весь вечер шатался по улице под дождем?

— Да.

Калеб уселся на ступеньки.

— Ох, Лео. — Затем: — Ты сердишься на меня?

Я сказал:

— Нет. Я просто испугался.

Он кивнул:

— Похоже, что это так, парень. — И снова обтер мне лицо.

— Можешь идти наверх? Уже поздно.

— Хорошо.

— Где ты потерял кепку?

— Я вошел в подъезд, хотел стряхнуть ее, положил на радиатор и услышал, как вошли люди, и… убежал, и позабыл про нее.

— Скажем, что ты забыл ее в кино.

— Ладно.

Мы стали подниматься по лестнице.

— Лео, — сказал он. — Извини меня за сегодняшний вечер. Мне, честное слово, очень жаль. Больше это не повторится. Ты мне веришь?

— Конечно, верю. — Я улыбнулся ему.

Он присел на корточки:

— Поцелуй-ка меня.

Я поцеловал его.

— О'кэй. Влезай. Я тебя повезу. Держись!

Я взобрался к нему на закорки, обнял руками за шею, и он стал подниматься по лестнице.

После этого случая мы разработали план действий, который, надо сказать, служил нам на славу. Когда дело грозило бедой, а Калеба я нигде не мог разыскать, я оставлял для него записку в одном магазине на авеню. Об этом магазине шла дурная слава — торговали там не только конфетами, сосисками и напитками; сам Калеб поведал мне об этом и велел меньше туда заглядывать. Но обещал позаботиться о том, чтобы меня там не обижали.

Как-то в субботу я зашел в этот магазин, и один из парней, вечно там околачивающихся, примерно ровесник Калеба, посмотрел на меня, улыбнулся и сказал:

— Ты ищешь своего брата? Пошли, я тебя провожу к нему.

Это у нас не было согласовано. Я мог дать отвести себя к Калебу лишь в случае крайней необходимости, а сейчас был вовсе не такой случай. Я очутился здесь потому, что фильм окончился раньше обычного, было только четверть двенадцатого, и я подсчитал, что мне еще с полчаса придется дожидаться Калеба.

Когда парень сделал мне такое предложение, я решил, что это ему, видимо, посоветовал хозяин магазина, молчаливый негр очень сурового вида, который взирал на меня из-за прилавка.

Я сказал: «Ладно», а парень, его звали Артуром, сказал:

— Идем, сынок. Поведу тебя в компанию. — Он взял меня за руку, и мы пошли через авеню вдоль длинного темного квартала домов.

Мы молча прошли весь квартал, пересекли еще одну авеню и вошли в большой дом посредине следующего квартала. Мы очутились в просторном вестибюле, где мрачно взирали друг на друга четыре запертые двери. Вестибюль не отличался безупречной чистотой, но внешне все выглядело прилично. Мы поднялись по лестнице на бельэтаж. Артур постучал в дверь каким-то забавным стуком, негромко. Через минуту послышался скрежет, затем звон цепочки и скрип отодвигаемой дверной задвижки. Дверь отворилась.

Совсем черная и довольно полная леди в голубом платье придержала нам дверь. Она сказала:

— Входи. А зачем с тобой этот ребенок?

— Так надо. Все в порядке. Это братишка Калеба.

Мы двинулись по узкому темному коридору к гостиной; двери комнат по обеим сторонам коридора были заперты. Одна из комнат оказалась кухней. Запах жаркого напомнил мне, что я голоден. Гостиная состояла из двух комнат. Комната в глубине выходила окнами на улицу. В гостиной находилось шесть или семь человек — мужчин и женщин. Они смеялись и перебрасывались шутками, и вид у них был точно такой же, как у тех пугавших меня мужчин и женщин, которых я видел перед барами на углу.

Но здесь эти люди не показались мне такими уж страшными. Играла радиола, не очень громко. В руках все держали стаканы с выпивкой, и по всей комнате стояли тарелки с остатками еды. Калеб сидел на диване, обняв за талию девушку в желтом платье.

— Вот твой братишка, — сказала полная черная леди в голубом.

Артур обратился к Калебу:

— Сегодня ему не стоило ждать тебя там.

Калеб посмотрел на меня и улыбнулся. Мне стало легче на душе, когда я увидел, что он на меня не сердится. Мне нравилась эта компания, хотя я и робел слегка.

— Иди сюда, — позвал Калеб. Я подошел к дивану. — Это мой младший братишка. Его зовут Лео. Лео, это Долорес. Поздоровайся с Долорес.

Долорес улыбнулась — она показалась мне очень хорошенькой — и сказала:

— Я счастлива познакомиться с тобой, Лео. Как ты поживаешь?

— А ты не хочешь узнать, как она поживает? — усмехнулся Калеб.

— Нет, — ответила полная черная леди и засмеялась. — Я уверена, что он не хочет этого знать. И по— моему, он голоден. Ты-то за весь вечер наелся до отвала, Калеб. Разреши, я дам ему немного своего жаркого и стакан имбирного пива. — Она уже было направилась со мной из гостиной. Я посмотрел на Калеба.