Не гламур. Страсти по Маргарите - Константинов Андрей Дмитриевич (читать книги без регистрации полные TXT, FB2) 📗
– У меня дома, наверное, с ума сходят, – сказала Катя.
– И у меня тоже, – сказала я.
– А все-таки хорошо, что тебе пришло в голову придумать про ребенка.
– Про ребенка я не придумала. Моему сыну действительно четыре года, и его действительно зовут Егор.
– Ну, ты даешь! А почему же не сказала никому?
– Потому что дура, трусиха и «соплюха». Хотела быть такой же, как все вы – эмансипированной и свободной. Боялась, что Рита, узнав о Егоре, не возьмет меня в журнал.
Нервное напряжение дало о себе знать только сейчас. Видно, у меня действительно запоздалая реакция.
– А мы-то, дуры, тогда на тебя наехали за статью про трехлетних мальчиков. Получается, ты это про своего Егорку писала, да? Не обижайся на нас, ладно? – сказала Катя и, посмотрев на меня, добавила: – И вообще, ты – молодец. Кто знает, чем бы закончился сегодняшний день, если бы тебе не удалось уговорить Марата. Вдруг он это все наврал – и про инсценировку, и про разводку.
– Не думаю, – устало ответила я и снова вспомнила о пережитом унижении. Стыд жаркой волной снова бросился мне в лицо. Хорошо, что в комнате было темно и Катя не могла этого видеть. Мы еще не научились жить с тем, что произошло сегодня, и от этого обе испытывали неловкость.
– Интересно, что сейчас делают наши девчонки? – спросила она.
– Спят, наверное, – со злостью сказала я.
– Роза с Ритой наверняка не спят!
– А что толку? Не им же пришлось отдуваться за этот идиотский план? Легко говорить о феминизме, когда не тебе приходится за это расплачиваться. Все твоя прекрасная Роза – заварила кашу, а сама в кусты.
– Ты же ничего не знаешь о ней.
– И знать не хочу! Какая мы к черту команда, если они бросили нас.
– Но мы же сами согласились поехать…
– Потому что надеялись на девчонок. В этих «Лапушках» только Ника. Она самая лучшая, а вы все ее не любите.
– Оленька, успокойся…
– И не смей называть меня Оленькой…
Рыдания снова сдавили мне горло, и невыплаканные еще слезы полились вновь. Я и не заметила, как мы с Катей поменялись ролями. Теперь она утешала меня и говорила, что девчонки никогда нас не бросят и что сейчас им еще хуже, чем нам, потому что страшнее всего – неизвестность. Сейчас она снова была бывшей учительницей Катей Розовой и безошибочно находила слова, которые прогоняли обиду и врачевали душу. «Вот пришел великан, и упал великан, такой большой великан, а Оленька у нас маленькая», – приговаривала она, обхватив меня за плечи, будто баюкая. Эта странная присказка обладала волшебным свойством, она растворяла боль и уничтожала возникшую между нами неловкость. Мне больше не было страшно, и я верила, что Роза уже давно дозвонилась до Ники и сейчас лапушки готовят какой-нибудь гениальный план нашего спасения.
Я не знала, что в то самое время, когда я засыпала сном-надеждой, на прикроватной тумбочке Ники резко завибрировал и замигал мобильник. Это звонила Роза.
Рассказ Ники
Вероника Викторовна Стрельцова
(она же – Ника).
Чума, оторва. 168 см, 27 лет. Выпускница журфака.
По профессии не работала.
Танцевала в ночном клубе.
Содержат родители и бой-френды.
Часто меняет имидж – стрижки, масть, одежду…
Обожает красивых мужчин (впрочем, некрасивых – тоже, из жалости).
Не то чтобы нимфоманка, но где-то близко…
Глупышка, но добра и отзывчива. Не злопамятна. Любит компании, хорошо поет.
Умеет дружить. Корреспондент журнала. Не замужем.
Девиз: «Живи с тем, кого не любишь, если не можешь жить с тем, кого любишь; главное – живи регулярно».
Я проснулась от шума в голове. Хотя нет. Шумело вроде бы где-то за ее пределами. Я с трудом перевела глаза на прикроватную тумбочку. Источник шума находился именно там. Резко вибрировал и мигал мой мобильник. Номер был закрытым, поэтому я собралась и как можно обольстительнее сказала: «Алло».
– Ника, кончай там обольщать очередного старикашку. Быстро приезжай к Лаппе, у нас проблемы…
– Прям сразу кончать…
Розка, а это была она, аж поперхнулась, а я записала себе на счет еще одно победное очко.
– Стрельцова, через пятнадцать минут у Марго общий сбор.
И Роза отключилась. Вечно она со своими недомолвками. И номер закрывает, потому что все еще, по-казански, боится спецслужб. Ну, что еще могло случиться? Опять кто-то запорол статью или интервью, а я, «великая журналистка», должна, как всегда, вывести всех на светлый путь?
Несмотря на то, что журнал был еще в проекте, наша железобетонная Маргаритка заставляла девчонок писать статьи на разные темы. Учиться, учиться и еще раз учиться… Но это, по-моему, кто-то придумал еще до нее.
Черт, сколько сейчас может быть времени? Семь! Они что там – с ума сошли со своими «учениями»?! Учитывая, что сегодня я легла спать лишь в начале четвертого, с их стороны это было самое натуральное свинство. И зачем только перед тем как укладываться, я включила свой мобильник? Кстати, судя по количеству непринятых, они мне всю ночь названивали. Ладно, в конце концов Лаппа сама рассказывала, что зачетное время прибытия по учебной милицейской тревоге составляет полтора часа. Так что времени на то, чтобы привести себя в порядок, достаточно.
Голова гудела, и на душе было как-то муторно. И так как рефлексия – не мой конек (я даже значение этого слова узнала на лекции по философии на втором курсе журфака, когда один раз не вовремя проснулась), так что, сами понимаете, забеспокоилась я не на шутку.
Вообще-то за последнее время в нашей женско-журнальной жизни произошло много чего забавного… Позорные сексфото, увольнения практически у всех, кроме меня, депрессуха от нехватки денег на журнал. И все равно меня каждый раз коробило, что такие симпатичные, а некоторые даже красивые мордашки моих уже любимых и родных лапушек в последнее время постоянно выражают все скорби человечества сразу. Наверное, и дурацкие мысли у меня от созерцания этих, с позволения сказать, лиц. Ну да, точно от этого. К гадалке ходить не надо. Я поспешила списать свои сомнения на окружающий мир, как это делала всегда, и пошла варить кофе…
Пить кофе с утра, прежде чем принять душ и почистить зубы, меня научил мой первый мужчина. К этому еще должна была прилагаться сигарета, но ее я выкуривала после того, как выходила из дома – школьная привычка, чтобы не расстраивать бабушку, которая практически до семнадцати лет считала меня «милой девочкой». Первый мужчина «закончился» через два месяца, когда узнал, что мне только-только исполнилось пятнадцать лет. Мой двадцатипятилетний лейтенант милиции посчитал, что за такие отношения ему дадут больше, «чем я вешу», и сделал ноги. Два дня я пролежала лицом к стене, потому что так поступали все героини моих любимых романов а-ля Джейн Остин, а потом бабушка сманила меня на кухню моими любимыми беляшами. И там, на кухне, я поняла, что уже и не помню, как он целуется. Вот тут меня и озарило, что книги, пусть даже самые разумные, не отражают действительность. Читать я бросила и занялась познанием окружающего мира.
Кофе не спас меня от дурацких мыслей. Ладно, попробуем проанализировать ситуацию. Хотя где я и где анализ?
Так, что я делала вчера? Проснулась. Не в своей постели. Точно. Такое со мной случается. Не подумайте, я не нимфоманка, хотя бы потому, что знаю значение этого слова. Но я и не ханжа. Если мужчина мне нравится, то я не люблю, как это делают многие коллеги по полу, в течение месяца завязывать розовые сопли в бантики. Гораздо приятнее ехать с понравившимся мужчиной в машине и ощущать волны мурашек, перекатывающихся по телу. Если еще и секс потом отличный… В большинстве своем мужчины способны на примитивные «простые движения». С такими я сразу завязываю. А вот если от любви наутро глаза горят… С таким мужчиной я задерживаюсь. Один раз чуть замуж не выскочила. Бабуля отговорила. Она предложила мне представить, что через тридцать лет я проснусь с этим мужчиной, у которого и живот уже от пива отвис, и грудь больше на женскую похожа. Короче, я посмеялась минут пятнадцать и замуж не пошла. Не пошла потому, что в мужчинах я ценю вовсе не ум. Поговорить об особенностях стиха Баратынского я могу и с шестидесятилетним профессором филологии, одним из знакомых моей Ба. В мужчинах я ценю стиль. А стиль не предполагает ни оплывшего от пива лица и брюха, ни треников с обвисшими коленками на стуле около «ложа любви», ни запаха пота вместо аромата дорогого одеколона.
