Обладать и принадлежать - Литвинова Рената (электронная книга TXT) 📗
Они закрыли Риту в машине. Уже наступали сумерки. Рита легла на заднем сидении. Уходя, Яя через стекло прокричала ей, переживая и успокаивая:
– Я вернусь, и мы поделим деньги пополам! – Тыльной стороной руки она стукнула по ладони, деля пополам.
Рита покрутила пальцем у виска и опять легла на сидение. Она слушала, как стучали каблуки Яи, удаляясь.
Взгляд Риты попал как раз на верхние этажи дома, в который они зашли. Она заметила, как зажглось одно окно, может – они там. Изо дня в день – все повторялось.
В такси Яя достала деньги, чтобы поделить их. Рита отрицательно помахала рукой. Яя подозрительно прищурилась:
– О! – зловеще протянула она. – Какая ты хитрая! Значит, если у тебя будут деньги, то ты не поделишься? О! Какая ты, оказывается, змея! – проговорила Яя, распаляясь и засовывая деньги в сумочку. – Я все теперь поняла! – Она отодвинулась, отвернулась к окну и пропела, удивляя шофера: – Какая я несчастная! Ты не любишь меня! Не любишь! Я совсем одна! – Рита хотела повернуть ее к себе лицом, но та отстранялась, не желая «выслушать» глазами оправдания Риты. – Как я ошибалась! Я одна! Совсем одна! Бедная моя мама!
Рита увидела обернувшееся любопытное лицо таксиста. Яя крикнула ему:
– Стоп! Стоп!
Еще из неостановившейся машины выскочила, как ослепленная, пошла куда-то наискось дороги, дико оглядываясь на Риту и приговаривая:
– О! Какая ты!
Рита, расплатилась и побежала за ней. Дождь прекратился. Яя ступала прямо по лужам, не берегла свои туфли, что было ей несвойственно. Вырывалась, если Рита брала ее за руку или за плечо. Глаза ее блестели, попадая в свет фонарей. Она тяжело переводила вздохи. Это был стихийный трагический приступ тоски – он охватил ее беспричинно и без подготовки, слезы лились длинными линиями по щекам.
Рита, зараженная ее тоской, брела за ней метрах в пяти, тоже вздыхая и вздыхая, оглядываясь отчаянно по пустынным улицам.
Уже была почти ночь, подвывал ветер, когда они вышли на набережную.
Яя села прямо у воды на сумочку, в которой сразу стало что-то трещать и трескаться.
Рита постояла, наблюдая за легким волнением черной воды в реке. Обида стала проступать и на ее лице. Яя неожиданно резко оглянулась. Ветер раздувал ее юбку, открывая ноги. Тут же резко отвернулась. Тогда Рита ушла.
Она вернулась в квартиру, когда Яя уже была дома. Переодетая в домашнее, она с равнодушными «ящерицыными» глазами ела из вазы салат острыми, как вилка, пальцами, сидя на диване с ногами в шерстяных носках. Смотрела телевизор, который подсвечивал ее лицо в разные цвета. Холодно, как хорошо умела, иногда скользила по проходящей мимо Рите взглядом.
Рита пошла в туалет. Пронзительно белое дно ванной покрывало множество черных волос Яи. Рита пустила на них воду, чтобы смыть. Так был истрачен еще один день.
ГЛАВА: КАК РИТА ОБОЗНАЛАСЬ
– Хороший день, – сказала Рита, – как раз такой, какой нужен. Холод сегодня, и ветер дует. – Все это она констатировала, открыв окно и высунувшись в него по пояс.
Яя ушла «на работу» одна.
Рита вышла на улицу. За ней уцепился мужчина с портфелем и со словами:
– Вы такая элегантная. Она сказала:
– Что?
– Вы такая элегантная, – повторил он.
Она отмахнулась от него. Он отвязался, а какой-то молодой парень, только ростом и волосами похожий на Алешу, погнался за ней, говоря:
– Девушка! Девушка! Он ей понравился.
– Алеша? Где ты сейчас живешь? – спросила она его.
Сели на метро. Она держала его все время за руку и почему-то говорила с ним иногда с акцентом, будто нерусская. Потом теряла акцент.
…Рита: Знаешь, отчего я с тобой пошла? Ты похож на одного… Я просто ошиблась! Хотя с какой стати я должна тебе открывать тайну? Мне тебя совсем не жалко.
Первый: А почему меня должно быть жалко?
Рита: Ты, наверно, родился в деревне, да?
Первый: На! – протягивает ей паспорт. – Только твой паспорт теперь недействительный.
Рита: Да? – Она стала разглядывать свой паспорт. – А что это он какой-то черный?
Первый: Это я его пробовал поджечь. Не получилось…
Рита: Как, поджечь мой паспорт?!! – В темноте она стала вглядываться в парня, а он стал отступать, отступать в темноту и растворился на пустыре недалеко от дороги.
Рита посмотрела на небо – отыскала свою дрожащую, как студень, звезду.
Навстречу выбежала ничейная собака.
– О! – Сказала ей Рита, как будто давно знала ее. Та дала себя погладить, потом куснула за туфель, Рита стала выдергивать из ее пасти свою ногу, но та не отдавала, а грызла, как кость из супа. Рита еле вырвалась и побежала, собака гналась за ней лишь до кустов, а заросли ее саму напугали, и она встала, весело и смело глядя на покусанную Риту, как молодом хулиган, не способный еще на подготовленное убийство.
Рита очнулась у стены рядом с пустырем. Метрах в десяти светился фонарь в ночи. Она поднялась с колен, поднимая за собой сумку, сорвала и прижала живой прохладный цветок ко лбу.
– Невозможно мне, невозможно… – Произнесла она.
Однажды с ней уже было такое – она нашла себя в три часа ночи у магазина «Диета», наряженная скопировано, как одеваются семейные женщины для покупки продуктов – даже черную, матерчатую и давно потерянную авоську она сжимала в руках. Был мороз, на себе она несла тяжелое зимнее пальто с воротником из водяной крысы, длинные волосы которой выпадали целыми прядями, как из облученного человека. Несколько молей вылетели из воротника к крупным снежинкам. Рита поглядела на вывеску, где указывались часы работы магазина, но внутри головы Мозгами не могла узнать, во сколько же он открывается и закрывается. Глядеть – не обязательно понимать.
– А! – сказала она, решив не заостряться.
На электрических часах под фонарем показывало три .минуты третьего. Она сунула руку в карман, ключи радостно звякнули прямо по ее стучащему сердцу. Отсюда, с крыльца магазина, был виден их дом – горели только окна соседа без штор. Рита вздрогнула – раскачиваясь в проеме, висел черный пиджак с брюками, без головы, будто жилец повесился на портьере или на короткой веревке. Со второго взгляда она углядела, что костюм пустой и болтается от сквозняка на вешалке.
«Так что же, – начала Рита уже про себя, – я оделась в темноте, так, может, я хотела занять очередь за чем-то важным заранее?» – И она никак не могла ни вспомнить, ни придумать, что за такой продукт? – «И ведь я не пью, мне пить нельзя, и не война идет, и я – не моя бабушка, которая по старой памяти могла так выбежать…» Она потопала по скрипучему снегу.
боясь встретить при таком «позоре» знакомого или незнакомого, чтобы не быть убитой. В подъезде она пересчитала взятые с собой деньги – их хватило бы ровно на хлеб. «Значит, я пошла за хлебом, – поняла Рита, – но ведь я его не ем!» Она поднялась до дверей квартиры. «А кто его ест? Из всех – Алеша не ест, лишь гости едят, но все такие разбалованные, никто специально хлеб не просит, так берут рукой, даже не посмотрев, если стоит тарелка с ломтями рядом. Могу вспомнить нескольких, кто ценил хлеб, но вот один был из той недавней книжки про актрису, там было большое про него описание, как он все ел с черным хлебом, а особенно борщи. А другие любители и домой к нам никогда не пробирались… Так кто же меня послал за хлебом?»
Она открыла дверь, счастливо подумав про ключи, что «подошли».
Алеша в ту ночь не присутствовал, и узнал от соседа, мимо окон которого уже пробегал ненайденный «заложник», и вот теперь он доложил про Риту: «В три часа ночи стояла под „Диетой" с черной сеткой, "а потом вернулась, вся мокрая, и с кем-то разговаривала, и кто-то ей отвечал».
– Кто? – спросил Алеша, но не из ревности, а вычисляя врагов, которым был должен.
– Женщина. С таким же голосом, как у нее самой.
– Неправда, – сказала Рита. – Я была совсем одна!
Рита с сожженным паспортом добралась до дома к пяти утра. Она села на кухне, чтобы не разговаривать с Яей, но та пришла сама, села напротив:
