Кот в сапогах, модифицированный - Белов Руслан (читать книги онлайн TXT) 📗
Но я удержался — маркиз все-таки. Да и Наталью вспомнил. А Теодора, почесав Эдгара-Эдичку за ухом, вынула из сумочки и поставила перед ним белую пластмассовую тарелочку с дежурным антрекотом. Когда от него остались одни иголки да ежики, она удовлетворенно кивнула — жив, мол, курилка, — и решительным шагом пошла к алебастровой кошке. Опустив в нее двадцатку долларов, подошла ко мне кинозвездой, несколько переутомленной популярностью, и посмотрела прямо в глаза.
Женщины легко определяют, что мужчина «уплыл». Определила и Теодора, увидев Наталью в моих глазах, к тому времени с голодухи уже съевших дотла гибкое тело итальянки, ее полные груди, соски, рвавшиеся из упругого плена консервативной ткани.
— Здравствуйте, маркиз. Вы меня не запамятовали? — сказала она, предварительно решив за все со мной рассчитаться (это я почувствовал кожей) — и за проделки кота, и за громкий титул, и за замок, и за то, что ей подали шампанское, которого не могли подать в ее офисе.
— Что вы, дорогая, я часто вас вспоминаю! Вот, получил в пользование от брата, — обвел взглядом парадную залу. — И еще, оказалось, я — маркиз, вы представляете? Теперь вот занимаюсь благотворительностью. Кстати, ваш опыт работы с общественностью был бы нам полезен, тем более, после кошек мы намереваемся заняться змеями.
Черт дернул меня за язык. Точнее, не черт, а обостренное чувство сущности визави — передо мной действительно стояла в стойке змея, змея в обтягивающем платье и высоких каблучках, змея, холодными немигающими глазами определяющая куда куснуть. Под этим взглядом я превратился на миг в оцепеневшего кролика, и он, не умея говорить, подумал: «Ну зачем ты так, змеюшка, хищно смотришь. Мы ведь знакомы цельных два года. Это сто четыре недели, множим на два, и получается, что я двести восемь раз исцеловал каждый твой квадратный сантиметр, до которого мог дотянуться губами! А как целовала ты!»
Теодора прочитала эту мысль и, приглашая занять место в своем желудке, поощрительно улыбнулась. Эта плотоядная улыбка вернула меня на круги своя, и я повторил:
— Да, змеями. Мы собираемся заняться ядовитыми змеями.
— О, змеями! — воскликнула она, радостно заулыбавшись. — В таком случае, вот вам еще сто долларов. И советую забыть о некой прекрасной даме — насколько мне известно из хорошо информированных источников, ваши душевные поползновения даже в самой благоприятной для вас ситуации будут восприняты ею как безмерно наглые.
Сунув небрежным движением купюру мне в карман (я был в сером английском костюме, в две минуты ушитым замковым портным из необъятного бладовского), она направилась к княгине в бриллиантах, ставшей спутником шведского стола, ибо поставила себе цель, по крайней мере, окупить свое участие в благотворительном предприятии. В перигее этот спутник, пытаясь достать бутерброды с черной икрой, рисковал упасть на стол (бережливый Стефан Степанович приказал поместить блюда с ними посередине широкого стола), а в апогее опрометью скрывался с недопитым бокалом вина в дамской комнате.
Когда к ней подошла Теодора, бездонная княгиня окупала уже пятый мешок кошачьего корма. Заговорщицки поглядывая на меня, они заговорили как любимая внучка с обожаемой бабушкой. Отметив это с недовольством (Стефан Степанович мне сообщал, что княгиня слывет заядлой сплетницей, и даже попала по своей категории в книгу рекордов Гиннеса, на пари за восемь часов распространив по всей Москве семь сплетен и один сомнительный факт), я обратил внимание на себя и увидел, что стою со смятой сто долларовой бумажкой в кармане, и она выглядывает совсем как зеленая змея, только что укусившая мою репутацию аристократа. На минуту став от яда этой змеи в душе половым, на виду у хозяина трактира получившим несметные чаевые, я лихорадочно подумал, что с ней делать: отдать хозяину, то есть алебастровой кошке, или вороватым движением затолкнуть ее поглубже в карманную норку.
Слава богу, пришли скопом Адель и ее знакомые — К. из «Гидрометцентра», Б., штатный экстрасенс Министерства чрезвычайных ситуаций с юной своей супругой Прасковьей, по-прежнему существовавшей под девизом, «Я этого достойна», Шкуров-Безуглый, полковник МВД и даже госпожа N с молодым любовником, замеченным в уголовных кругах (он явился инкогнито). Все были в добром подпитии; полковник, бывший в штатском, обнял меня дружески и, благодарно глядя, подарил на память полковничьи погоны, сказав, что они ему больше не нужны, так как в будущий понедельник будет подписан приказ о присвоении ему очередного звания генерал-майор милиции.
Адель была неоригинальна — сказав, что дед получил еще одну звездочку, она подарила мне его генерал-лейтенантские погоны. Я естественно, тут же передарил их Шкурову со словами:
— Возьмите, генерал, уверен, эти штуки вам скоро понадобятся.
— Они же армейские, помилуйте?!
— Я дарю вам не погоны, а звезды, они упадут на ваши плечи неожиданно, я чувствую это своей шаманской душой.
На глаза мужественного полковника навернулись слезы, и он чисто по-русски прямодушно проговорил:
— Маркиз! Я хочу, чтобы вы твердо знали: нет такого правонарушения, которое вы не смогли бы безнаказанно совершить в Москве и Московской области!
Я поднял указательный палец и, приблизив лицо, шепнул.
— Помогите лучше кошкам. И вытравите из своего лексикона полковничьи выражения, иначе не видать мне генерал-лейтенантских звезд на ваших погонах. А они мне нужны, ибо моя астрология каким-то таинственным образом связана с вашей…
— Каким это образом?
— Ну, я чувствую, мы не раз еще встретимся, и я не раз смогу вам помочь дружеским предсказанием, и эта помощь, став успешной, увеличит действенность моих предсказаний.
Шкуров от этой абракадабры замер с открытым ртом, этим воспользовался К. из Гидрометслужбы. Отведя меня в сторону, он сказал, что памятный вечер с переодеваниями у Адели также принес ему счастье, даже двойное. Во-первых, его уволили, он пошел в брокерскую контору зятя, и там выяснилось, что предсказания колебаний курса валют, цены барреля нефти на нью-йоркской и токийской биржах, а также неожиданных вольтов высокопоставленных лиц, удаются ему много лучше, чем предсказания колебаний атмосферного давления, паводков и пиков сосулькообразования. Во-вторых, его жена, наконец, забеременела черт знает от кого, и сидит теперь дома, не таская его по вернисажам ненавидимых им модернистов, презентациям веников из красного дерева и принтеров со встроенными кофеварками, и потому он может спокойно посидеть при желании в казино или сходить посмотреть на новых девочек «Сумасшедшей Пантеры». Тут подошел Б, штатный экстрасенс Министерства чрезвычайных ситуаций с юной своей супругой Прасковьей, жившей под девизом, «Я этого достойна». Влажно пожав мне руку, он сказал обиженно и с упреком, что у них в области счастья нет никаких подвижек.
— Это понятно, — тепло улыбнулся я, дружески положив руку ему на плечо. — Ведь тогда вы сменили свой костюм на купальный халат Адели. Именно сменили, никто вас насильно не раздевал. Однако, несмотря на это, вас все же оставили на службе, да и Прасковья, на мой взгляд, изрядно похорошела, несмотря на то, что была красавицей.
Когда я целовал достойную руку Прасковьи, подошли госпожа N с молодым любовником, уже утвердившимся в уголовных кругах. Тот приблизил свою бандитскую рожу к моей, маркизской, и прорычал:
— За мной должок, приятель!
Я перепугался не на шутку — бандит и на кошачьем вечере — есть бандит, что с него возьмешь? А он расхохотался и сунул мне в карман (из него еще торчала сотня змеи-Теодоры) рулончик евро, схваченный резинкой.
— Это за твою одежонку, ботаник! Купи себе другую, и носи, вспоминай нашу стрелку.
Смеясь в ответ, я остро чувствовал, что не вполне еще стал маркизом. Чувствовал, потому мне остро хотелось уйти в укромный уголок, вынуть там из кармана этот рулон, развернуть и тщательно пересчитать деньги.
37. Феликс Хосе Мария Сидороу и другие.
Оказавшись среди людей, которым когда-то легко и просто вралось, и которые через мое вранье, вероятно, услышанное Богом по небесному телевидению (или что там у него по коммуникационной части?) получили то, что хотели или заказывали, я эмоционально разошелся и сказал речь. Она, конечно, была о бедствующих кошках. Вот что я выдал единым духом, освежившись пятым по счету фужером шампанского:
