Прежде чем я упаду - Оливер Лорен (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
Когда через десять минут я врываюсь в столовую, наш обычный столик пуст. Становится ясно, что меня официально и намеренно бросили.
Долю секунды за мной наблюдают десятки любопытных глаз. Я невольно подношу руку к лицу, внезапно испугавшись, что все заметят красноту на моем подбородке и поймут, чем я занималась, и ныряю обратно в коридор.
Мне надо побыть одной, все хорошенько обдумать. Я иду в туалет, но из его дверей вылетают две десятиклассницы, хихикая и держась за руки (Линдси называет таких гадкими парочками, потому что они всегда ходят по двое и ведут себя просто отвратительно). Во время обеда в туалете всегда полно народу — каждой нужно подкрасить губы блеском, пожаловаться на лишний вес, пообещать засунуть пальцы в рот в одной из кабинок. Мне сейчас только потока глупостей не хватает.
Я устремляюсь в старый туалет в дальнем конце научного крыла. Им почти никто не пользуется, потому что в прошлом году между лабораториями построили новый, который не засоряется каждый божий день. Чем дальше я от столовой, тем тише рев голосов, он постепенно превращается в шум далекого океана. С каждым шагом я успокаиваюсь. Мои каблуки выбивают размеренный ритм по плиткам пола.
В научном крыле пусто, как и ожидалось, привычно пахнет хлоркой и серой. Но сегодня к ним примешивается запах дыма и нотка чего-то землистого и едкого. Я толкаю дверь туалета; мгновение ничего не происходит. Я толкаю сильнее, раздается скрежет; я налегаю плечом, и наконец дверь распахивается, увлекая меня за собой. Я ударяюсь коленом о стул, который подпирал дверную ручку, и ногу пронзает боль. В туалете запах намного сильнее.
Уронив сумку, я сгибаюсь пополам и сжимаю колено.
— Черт.
— Это что за дела?
При звуке голоса я подскакиваю. А я и не заметила, что в туалете кто-то есть. Я поднимаю глаза и вижу Анну Картулло с сигаретой в руке.
— О господи, — говорю я. — Ты напугала меня.
— Я напугала? — Она опирается о стойку и стряхивает пепел в раковину. — Это ты сюда ворвалась. Тебя что, не учили стучать?
Можно подумать, я вломилась к ней в дом.
— Извини, что испортила тебе вечеринку.
Нехотя я шагаю к двери.
— Погоди. — Она тревожно поднимает руку, — Ты расскажешь?
— О чем?
— Об этом.
Она затягивается и выпускает облако дыма. Ее сигарета совсем тонкая и напоминает самокрутку. Меня наконец осеняет: это косяк. Наверное, травка перемешана с целой кучей табака, потому что я не сразу узнала запах, хотя моя одежда пропитана им насквозь после каждой вечеринки. По мнению Элоди, мне повезло, что мама не заходит ко мне в комнату, не то бы она решила, что я храню травку в корзине с грязным бельем.
— Ты здесь куришь обед?
Я не хотела грубить; так уж получилось. Анна косится вниз, и я вижу на полу пустой пакет из-под сэндвичей и полпачки чипсов. Я вспоминаю, что ни разу не видела ее в столовой. Наверное, она обедает здесь каждый день.
— Ага. Мне нравится интерьер. — Заметив, что я смотрю на пакет, она гасит косяк и скрещивает руки на груди. — А ты что здесь делаешь? Разве у тебя нет…
Она осекается, но я угадываю продолжение фразы. «Разве у тебя нет друзей?»
— Просто зашла пописать.
Явная ложь, поскольку я даже не попыталась воспользоваться туалетом, однако я слишком устала и не способна выдумать другое объяснение, а она и не требует.
Мы стоим в неловкой тишине. В жизни не общалась с Анной Картулло, по крайней мере в жизни до автокатастрофы, не считая единственного раза: она назвала Линдси злобной сукой, а я крикнула: «Не смей называть ее злобной сукой». Но лучше я останусь здесь с ней, чем вернусь в коридор. Наконец я решаю: «К черту», плюхаюсь на стул и закидываю ногу на раковину. Взгляд Анны становится немного затуманенным; она рассеянно опирается на стену и кивает на мое колено.
— Распухло.
— Да, представляешь, кто-то подпер дверь стулом.
Анна хихикает. Она явно под кайфом. Подняв брови, она изучает мои ноги, торчащие над круглой раковиной, и заявляет:
— Классные туфли.
Это сарказм? Не уверена.
— Наверное, тяжело в таких ходить?
— Мне легко, — слишком поспешно отвечаю я. — По крайней мере, недалеко.
Она фыркает и зажимает рот рукой.
— Я купила их в шутку.
Не знаю, зачем мне понадобилось оправдываться перед Анной Картулло, но сегодня все наперекосяк. Правил больше не существует. Анна тоже расслабилась. Судя по ее виду, нет ничего странного в том, что вместо обеда мы болтаемся в туалете размером с тюремную камеру.
Она запрыгивает на стойку и сует ногу мне под нос. Ее одежда никак не связана с Днем Купидона, что неудивительно. На ней пара черных маек одна поверх другой и расстегнутый балахон. Джинсы обтрепались по краям, а ширинка заколота английской булавкой вместо потерянной пуговицы. На ногах у нее здоровенные круглоносые ботинки на танкетке, безумная пародия на «Док Мартене».
— Купи такие же. — Она щелкает каблуками: панк Дороти пытается попасть домой из страны Оз. — Никогда не носила ничего удобнее.
Я взираю на нее с видом: «Ага, конечно».
— Сначала померь, а потом вороти нос, — пожимает она плечами.
— Ладно, давай сюда.
Анна долго смотрит на меня, словно сомневается, что я серьезно.
— Слушай! — Я сбрасываю туфли, и они с грохотом падают на пол. — Давай поменяемся.
Она молча наклоняется, расстегивает ботинки и снимает с ног. На ней радужно-полосатые носки. Надо же! Я ожидала увидеть черепа или что-нибудь в этом роде. Она стаскивает и носки, комкает их в руке и пытается всучить мне.
— Фу. — Я морщу нос— Нет уж, спасибо. Я лучше на босу ногу.
— Как угодно, — смеется она, снова пожимая плечами.
Застегнув ботинки, я понимаю, что она права. Они потрясающе удобные, даже без носков. Кожа прохладная и очень мягкая. Я в восхищении и щелкаю обитыми железом носами друг о друга. Раздается приятный звон.
— В таких ботинках только детей пугать, — замечаю я.
— В таких туфлях только на панели стоять, — говорит она.
Надев мои туфли, Анна раскинула руки, как канатоходец, и разгуливает по туалету. Ее шатает.
— У нас одинаковый размер ноги, — сообщаю я то, что и так очевидно.
— Восемь с половиной. Обычное дело.
Оглянувшись через плечо, будто хочет сказать что-то еще, она лезет под раковину за потрепанной лоскутной сумкой, напоминающей самострок. Из сумки появляется небольшая жестянка «Алтоидс». Внутри находятся пакетик травки — и от Алекса Лимента есть прок, — папиросная бумага и несколько сигарет.
Она начинает скручивать очередной косяк, установив на коленях вместо подноса пакет брошюр по «Основам безопасности жизнедеятельности». (Примечание: до сих пор я была свидетелем, как брошюры по «Основам безопасности жизнедеятельности» использовались в качестве: 1) зонтика, 2) импровизированного полотенца, 3) подушки. А теперь еще и это. Ни разу не видела, чтобы кто-нибудь их читал, а значит, либо ни один выпускник «Томаса Джефферсона» не готов ко взрослой жизни, либо не все на свете можно разложить по полочкам.) Тонкие пальцы Анны так и летают. Ей явно не привыкать. Может, этим они с Алексом занимаются после секса — лежат бок о бок и курят? Интересно, она хотя бы иногда вспоминает о Бриджет? Вопрос так и вертится на языке.
— Хватит пялиться, — бросает она, не поднимая глаз.
— Я не пялюсь. — Запрокинув голову, я изучаю потолок цвета блевотины, вспоминаю о мистере Даймлере и снова опускаю голову. — Тут больше не на что особо смотреть.
— Тебя никто не звал сюда, — огрызается она; в ее голосе снова появляется резкость.
— Это не частная собственность.
На долю секунды ее лицо темнеет. Сейчас она взбесится, и нашему веселому, приятному времяпрепровождению настанет конец.
— Здесь не так уж и плохо, — поспешно добавляю я. — В смысле, для туалета.
Анна щурится с подозрением, словно опасаясь, что я нарочно это говорю и потом подниму ее на смех.
