Белый Тигр - Адига Аравинд (чтение книг .txt) 📗

— Ты такой красивый, — сказала она. — Не бойся меня.

— Шофер, — толстяк опять ткнул в меня стаканом, — Джангпура уже близко?

— Да, сэр.

— За Масжид-Роуд увидишь гостиницу с большой светящейся буквой «Т» на крыше. Вези нас туда. 

Я домчал их на место за десять минут — с таким опознавательным знаком не промахнешься. 

Толстяк и златовласка подошли к стойке портье, менеджер их тепло приветствовал. Мистер Ашок плелся за ними, вертя по сторонам головой, будто скверный мальчишка, задумавший пакость. 

 Я ему верю — в Америке он и не думал изменять жене.

Прошло полчаса. Я сидел в машине, изо всех сил вцепившись в руль. Я готов был грызть баранку зубами.

Надежда меня не оставляла. Вот сейчас он выбежит из гостиницы совершенно голый и с криком «Одумался! В последнюю минуту одумался! Спасен!  Поехали отсюда скорее!» вскочит в машину. 

Где-то через час мистер Ашок — усталый и опустошенный — вышел из гостиницы один. 

— Встреча завершена, Балрам. — Он закинул назад голову. — Домой.

На какую-то секунду рука моя замерла на ключе зажигания.

— Балрам, домой, я сказал!

— Да, сэр.

Когда мы вернулись в Гургаон, он направился к лифту, а я посидел в машине минут пять... и поехал в Джангпуру, прямиком к гостинице с буквой «Т» на крыше.

Пристроился в сторонке и уставился на вход. Жду, вдруг она выйдет.

Рядом со мной остановил свой экипаж рикша, маленький, тощий, небритый, смертельно усталый. Обтер лицо и ноги тряпкой и завалился спать прямо на земле. На его таратайке красовалась реклама:

С плаката улыбался мускулистый красавец-американец. Рикша похрапывал.

В гостинице меня, как видно, приметили — в дверях вырос полицейский, посмотрел на машину и зашагал вниз по ступенькам.

Я завел мотор и покатил обратно в Гургаон. 

По Бангалору я тоже нередко езжу по ночам, и ничего, никаких особых эмоций. Но тогда, в Дели, со мной творилось что-то непостижимое. Во мне будто что-то пылало — и казалось, город тоже охвачен изнутри пламенем.

На душе у меня было горько. И город в оранжевом свете уличных фонарей тоже был весь пропитан горечью.

Скажи мне про гражданскую войну, просил я.

И Дели говорил про гражданскую войну. 

Вот на разделительном островке посреди дороги, вокруг перевернутой цветочной вазы, расселись трое мусульман и с открытыми ртами внимают пожилому человеку в белой чалме, а тот говорит и говорит, подняв палец, — похоже, проповедует. Мимо светящимся потоком несутся машины, за шумом не слышно голоса, — а он пророчествует в центре огромного города, и никто, кроме трех апостолов, не слышит его. Он провозглашает мятеж, а перед ним его генералы. И цветочная ваза — своеобразный символ. 

Скажи мне про кровь на улицах, просил я.

И Дели говорил про кровь на улицах. 

Вот в тусклом свете фонарей на перекрестках, возле храмов, под деревьями, вокруг уличных скамеек собираются люди, и спорят, и произносят речи, и читают друг другу вслух, в руках у них газеты, журналы, священные книги, манифесты Коммунистической партии. Что они так жарко обсуждают? 

Конец света, не иначе. А что еще?

И если взаправду вспыхнет бунт, просил я, обещай мне, что первым расправятся с ним — с жирным толстошеим мерзавцем.

Сидящий на обочине нищий, почти голый, покрытый коростой грязи, с копной спутанных нечесаных волос, повернулся и поглядел мне в глаза:

Обещаю.

В забор вокруг «Букингемского Дворца, корпус В», в качестве средства против грабителей вмурованы осколки цветного стекла. В свете фар моей машины они засверкали, обратив стену в переливающееся всеми цветами радуги чудище.

Увидев, что я вернулся один, швейцар вытаращился на меня. Придется заплатить. А то уже второй раз попадаюсь ему на глаза один в машине. 

На парковке я пробрался на заднее место и провел рукой по коже сиденья. Три раза по всей длине подушки. И нашел, что искал.

И поднес к свету.

Это был длинный золотой волос!

Он до сих пор лежит у меня в ящике стола.

ШЕСТАЯ НОЧЬ

Богатые и бедные мечтают совсем о разном, правда ведь?

Бедняки грезят о том, как бы наесться досыта и хоть с виду походить на богатых. А о чем фантазируют богатые?

О том, как бы сбросить вес и уподобиться беднякам.

Каждый вечер огороженная территория вокруг «Букингемского дворца, корпус В» превращается в спортивную площадку. Жирные, пузатые мужчины и еще более жирные и пузатые женщины с обширными пятнами пота под мышками выходят на вечерний «моцион».

Понимаете, у нас в Дели богатые засиживаются за столом допоздна, едят и пьют неумеренно много и замечательно быстро толстеют. Вот и «совершают моцион», чтобы сбросить вес. Мне говорили, в других странах богатые занимаются бегом. А у нас прогуливаются.

Куда нормальный человек отправится прогуляться? Уж конечно на природу — к реке, в парк, на опушку леса.

Но градостроительный гений, спроектировавший для богатых эту часть Гургаона, не предусмотрел ни парков, ни лужаек, ни спортплощадок — только жилые башни, гостиницы и торговые центры. Нет, тротуары, ясное дело, есть, но богатые брезгуют фланировать по дорожкам, которыми ходят бедные. Так что гуляют они исключительно по огороженной территории вокруг дома, в котором живут. 

А на прогулке потеешь, так ведь? Тебе нужно полотенце, нужна вода. И пока тучные ходят кругами вокруг жилого корпуса, их тощие слуги караулят хозяев, вооруженные минералкой и свежими полотенцами. Круг совершен, хозяин подходит к слуге, делает глоток из бутылки, вытирает пот, сует бутылку и полотенце обратно шоферу и заходит на второй круг. 

Меченый с бутылкой и пропитанным хозяйским потом полотенцем занимал позицию на трассе. Каждые несколько минут он поворачивался ко мне и вращал глазами — у его босса, сталеторговца, вдруг выросла на лысой голове густая черная шевелюра. В Англию за париком ездил, бешеные деньги заплатил.  В обезьяньем кружке шоферов тема парика горячо обсуждалась. Кое-кто даже предложил Меченому десять рупий, если резко затормозит или на скорости наедет на ухаб и парик с головы хозяина свалится. 

Каждый вечер обезьяний кружок перемывал косточки хозяевам, только про развод не заговаривали. Я бы им показал развод. Никому не позволю лезть в семейные тайны мистера Ашока.

С полотенцем на плече и минералкой в руках я стоял всего в нескольких футах от Меченого. 

Мистер Ашок завершал свой третий круг — я уже чувствовал запах его пота. Он допил минералку, утерся и повесил полотенце обратно мне на плечо. 

— Я закончил, Балрам. Отнесешь вещи наверх, хорошо?

— Да, сэр.

Я проводил его глазами до подъезда. На прогулки он выходил раза два в неделю, что, конечно, не могло компенсировать его ночные вылазки — из-под белой футболки отчетливо выпирало брюхо. В те дни все в нем мне было противно.

Я сделал Меченому знак — опустил большой палец вниз. Он понял.

В темноте парковки я ждал его минут десять. Наконец до меня донесся запах пота торговца сталью, потом послышались шаги и появился Меченый. Я подозвал его поближе к своей «Хонде Сити» — ныне единственному месту на земле, где я чувствовал себя в безопасности.

— Что тебе, Мышонок? Журнальчик дать?

— Да нет. Я насчет другого.

Я присел на корточки, поскреб пальцем покрышку своей машины. Он присел рядом. 

Я показал ему запястье, вокруг него обвивался тонкий волосяной браслет — мой талисман. Меченый наклонился поближе, пощупал его, понюхал. 

— Никаких проблем. — Он подмигнул. — Говорил же я: твоему хозяину скоро станет одиноко. 

— Не надо о нем! — Я схватил его за глотку. 

— Спятил? Так и задушить недолго. — Он стряхнул мою руку.

Я опять поскреб протектор.

— Сколько это будет стоить?