Майра - Видал Гор (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
Мэри-Энн не отвергла моей второй попытки поласкать ее грудь… но только на секунду; потом она отвернулась от меня.
– Вы ангел, Майра, и я действительно люблю вас, честное слово. Но я просто не могу… вы понимаете…
– Конечно, я понимаю, дорогая, я действительно понимаю; хотя мне и очень больно оттого, что я отвергнута.
– Если бы вы были мужчиной или мужчина был такой, как вы, я бы с радостью, да, но не так, как сейчас, так я не могу, даже с вами.
Меня обдало таким холодом, что я застыла.
Но с чего мне волноваться? В конце концов упругость ее тела, шелковистость кожи, сила плоти – по большому счету все это не должно вызывать у меня большего влечения, чем вызвало тело Расти; девочка не лучше и не хуже мальчика, а видит бог, мальчиком я овладела. И все же мне следует признать, что в Мэри-Энн есть нечто необыкновенно возбуждающее меня. Есть какая-то загадка: то ли в ней, то ли во мне, то ли в нас обеих, не знаю. Но я должна разгадать ее. Я испытывала определенное удовольствие от того, что поглаживала тело, которое любил Расти, но такого рода победа теперь мало что для меня значила. Мне больше нет до него дела, он для меня больше не существует. Имеет значение только эта девушка.
К счастью, она успокоилась, и я смогла обнять ее. Потом, когда она начала легонько похрапывать, я, сообразуясь с ее желаниями, выбралась из постели и вернулась в гостиную, где и сижу сейчас за ломберным столом, пью джин с тоником и пишу эти строки. Я слишком разбита, чтобы заснуть.
У меня кружится голова от усталости. Я должна получить Мэри-Энн, но только если она сама захочет, а это, судя по тому, как все складывается, невозможно. Я попыталась позвонить Рандольфу, но он не велел дежурному в отеле будить его до утра, ублюдок! Он знал, что мне нужно будет поговорить с ним этой ночью. Очевидно, Диснейленд слишком утомил его.
У Бака в офисе. Я сижу за его столом. Рандольф – в большом кресле под портретом Элвиса Пресли. Бак и его адвокат перешли в соседнюю комнату, чтобы поговорить по междугородному с Нью-Йорком.
Как только они вышли, Рандольф открыл было рот, но я знаком велела ему молчать. Комната прослушивалась, как и все остальные помещения в этом здании. Так что Рандольф сидит, тихо посапывая, и, уставившись в окно, жует мундштук трубки. Чтобы чем-то себя занять, я пишу эти строки.
Несомненно, они испытали потрясение. Но я пока не уверена, что наш блеф удался.
Рандольф представил им письменные показания, данные им под присягой и заверенные у нотариуса, подтверждающие, что он был свидетелем моего брака с Майроном в Мексике, в Монтеррее. До самого последнего момента я опасалась, что у меня будут трудности с Рандольфом. К счастью, его жадность в конце концов убедила его пойти на риск и сделать все, что требуется. Тем не менее он нервничает, как кот, стащивший мясо с хозяйского стола. Я тоже.
Бак в отличной форме.
– Это очень благородно с вашей стороны, док, прийти сюда и помочь нашей милой девочке. – Сейчас больше чем когда-либо Бак напоминает Поющего Стреляющего Ковбоя. – Естественно, мы хотим сделать все как надо.
– Хватит кудахтать, – сказала я жестко, – давайте займемся Гертрудиными тремястами пятьюдесятью пятью тысячами, которые, по общему мнению моих адвокатов, являются моей законной долей наследства.
– Разумеется, миссис Брекинридж, – вмешался Чарли Флеглер-младший, – как только мы получим информацию из нашего офиса в Нью-Йорке. Нам надо уточнить последнюю деталь… это касается только нашей стороны… потому что мы, – он повернулся к Рандольфу, – нисколько не сомневаемся в честности такого известного человека и автора, как доктор Монтаг.
– Благодарю вас, – ответила я за Рандольфа, который заметно помрачнел, что с ним бывает всегда, когда его хвалят (его отец никогда его не хвалил, и теперь во всякой похвале он подозревает подвох; в данном случае не напрасно).
– Я только что получил чек, – сказал Бак, держа чек, выписанный Американским банком, отделение в Беверли-Хиллз, – все оформлено на тебя и все такое.
И я, и Рандольф приободрились при виде вожделенной добычи: триста пятьдесят пять тысяч долларов более чем достаточно для того, чтобы обеспечить меня на следующие несколько лет, в течение которых я завершу работу Майрона и начну свою. Да, я решила заняться глубоким исследованием проблем коммуникации в современном мире. Каждый день, проведенный в студенческой среде, все больше убеждает меня в том, что я – единственный надежный свидетель и одновременно судья нарождающегося мира. Я одна обладаю достаточной интуицией, равно как и глубокими знаниями в философии и психологии, чтобы увидеть не только то, что есть человек, но и то, чем он станет, если освободится от предназначенной ему пока что единственной сексуальной роли, единственной индивидуальности… если осмелится слиться воедино с другими людьми, обменяться своей сущностью с другими мужчинами и женщинами; в новом мире, где не будет никаких ограничений для игры человеческого духа, человек окажется способен воплотить в жизнь самые дерзкие фантазии. Я – богиня, а другие пусть будут тем, чем они хотят быть в театре, называемом миром, в котором скоро все тела и все мысли будут принадлежать всем и каждому и никто не будет читать книг, ибо это – удел одиночек, все равно что ходить одному в ванную или самому с собой заниматься любовью, в то время как есть множество тебе подобных, готовых разделить с тобой эти телесные удовольствия. Я – пророчица, я вижу новый мир так же четко, как эти странички, на которых время от времени делаю пометки в ожидании Бака и Чарли Флеглера-младшего, говорящих по телефону в соседней комнате.
Я решила и дальше преподавать в Академии, если Бак меня оставит… в чем сомневаюсь. Но я все же попытаюсь очаровать его, если только еще не поздно; ведь не только я изучаю и наблюдаю студентов, но и они многое получают от общения со мной. Если мне суждено уйти из Академии, придется найти что-то взамен: место, где я смогу формировать сознание молодых людей, особенно юношей, которым необходима дисциплина. После той ночи ночей в медкабинете мое стремление властвовать над мужчинами стало заметно слабее, если не исчезло совсем; мне это кажется довольно странным, но Рандольф считает, что в этом и заключается главное достижение, хотя он уверен, что я зашла слишком далеко, поскольку могла убить у Расти способность любить женщин, на что я ответила: «Разумеется, ведь именно этого я и добивалась. Я хотела научить его бояться женщин».
– Зачем? Почему было не научить его любить?
Временами Рандольф проявлял необыкновенную тупость.
– Потому, что только через страх, через шок, через насилие я могла помочь ему избавиться от его заблуждений; только так я могла изменить его взгляды на поведение мужчины. Мир уже перенаселен, и, чтобы Расти не смог еще увеличить его население, я должна была уничтожить его инстинкт размножения; я была вынуждена разрушить все, что было для него свято, включая неприкосновенность его зада.
– Прошу тебя, Майра, – казалось, Рандольфа стошнит, – ты же знаешь, какую реакцию вызывает у меня упоминание об анусе.
Почувствовав, что я намерена продолжать в том же духе, Рандольф постарался сменить тему разговора.
– Скажи, есть ли свидетельства, что пытка, которой ты его подвергла, принесла хоть какой-то результат – хороший или плохой?
– Он поссорился с Мэри-Энн…
– Случайный результат его раздражения.
– Вовсе нет. Он бросил ее ради Летиции Ван Аллен.
Я полностью откровенна с Рандольфом, но до сих пор у меня не было возможности рассказать ему во всех подробностях о моих попытках разлучить Мэри-Энн и Расти. По некоторым признакам Расти все еще любит Мэри-Энн. К счастью, в ее нынешнем состоянии она не желает иметь с ним ничего общего, и я уверена, что, пока она со мной, я смогу поддерживать этот ее настрой еще некоторое время. В сознании Расти факт, что она живет с женщиной, изнасиловавшей его, послужит тому, что он будет отождествлять Мэри-Энн со мной, и это по крайней мере поможет сохранить нынешнюю дистанцию между бывшими любовниками.
