Сгинь! - Реньжина Настасья (книги онлайн читать бесплатно .TXT, .FB2) 📗
– Через час готово будет, – сообщила. – Может быть. Точно не знаю. Покуда закипит, наверное. Но вообще не жди – не закипит: печь-то не горячая. Пей, как только снег потает.
– Дура, – закатил глаза Игорь.
На крыше щелкнуло. Игорь дернулся, плечи вжал, глаза зажмурил.
Ольга вновь ощерилась:
– Ты не боись. Ушел твой кошмар. Больше не вернется.
И заговорщицки прибавила:
– Будем новых ждать.
– Он тут? – спросил Игорь, осторожно выглядывая за окно.
Мужчина пошарил глазами по двору, ожидая увидеть труп. Может, даже бабку. Или то, что от нее осталось. Но за окном ярко светило солнце, и чистый, прямо-таки девственный снег переливался золотом, обманывал – дарил надежду на то, что снаружи все спокойно… покойно.
Покойно. И впрямь.
– Мертвяк-то? – Ольга вынула из чашки размокший сухарь и шумно присосалась к нему, пытаясь вытянуть из того всю жидкость. – Не-а. Нет его.
Игорь вздохнул, словно все закончилось.
Но Ольга добавила:
– Снегом мертвяка завалило. Там, где крест ты свой поставил. Ну, этот, который самый большой.
Крест. Кресты. Черная угольная икона с размазанной Богоматерью, ночные шорохи, тягучая тьма, бабка, вечный страх – все это разом свалилось на Игоря, одной огромной кучей влезло в голову, начало там колобродить, стучать изнутри по вискам.
Игорь зажал руками уши и, медленно приседая, застонал:
– Ооооооооо!
Невыносимо ооооо.
Затем взял себя в руки, вскочил, опять неуклюже – пошатнулся, чуть не упал. Куртку в ворохе вещей выискал, штаны кой-какие, лишь бы не рваные и не мокрые, носки теплые, валенки. Натянул все это на себя спешно, отчего штаны оказались надетыми навыворот, носки – дырявыми, куртку неправильно застегнул – перепутал местами пуговицы.
И так сойдет!
Рукавицы отыскать не сумел. Наткнулся на Ольгины перчатки, примерил их. Малы. Пальцы еле-еле влезли. Повертел-покрутил, оставил – все лучше, чем с голыми руками.
– Это мои-и-и, – равнодушно пропела Ольга.
А на соседа и не смотрит. Крутится на табуретке, скрипит, чайный пакетик в талую воду опускает-поднимает, опускает-поднимает.
– Было ваше, стало наше, – ответил ей Игорь и перчатки натянул, те аж треснули от напряжения.
На крыше вновь стукнуло. А затем еще раз, и вниз покатилось с грохотом. Игорь дернулся, перепугался, за печь спрятался.
– А оно и через печь залезет, – загоготала Ольга.
– Ч-что? – прошептал Игорь, испуганно выглядывая из-за печки.
– То, чего ты испугался.
Игорь на середину избы вышел, грудь, гусь этакий, выпятил:
– Ничего я не испугался.
– Ну-ну, – кивнула Ольга. – Ну-ну. Верим-верим.
«Какая же все-таки дура!» – подумал Игорь.
Больше ни дня он с этой дурой в одной избе не проживет.
– Мать твою! Твою мать! Мать твою! Твою ж мать!
Голос Игоря грохотал и вздрагивал в коридоре, дотягивался до Ольгиных ушей и рядом с ним взвизгивал:
– Твою мать!
Вскоре и сам Игорь вместе с дрожащим голосом вбежал обратно. Мужчина раскраснелся, разрумянился, будто бегал по морозу часа этак два, не меньше. Глаза бешеные, злющие-презлющие, а изо рта слюна течет.
– Это ты сделала? Ты? Отвечай. Ты? Твою ж мать! Ты?
Разорался, раскричался – слова не вставить, ни поперек, ни вдоль. А сам трясет какими-то деревяшками, в каждой руке по обрубку, над головой их поднял и трясет.
К чему ему деревяшки эти сдались, спрашивается?
– Ты сделала? – срывая голос, уже не визжа и мать ничью не поминая.
Ольга прищурилась, типа, всматривается, и деревяшки в руках соседа признала: то ж лыжи. Охотничьи. Игоревы. На которых за продуктами он ходил. Вот только испорчены нещадно – в щепу превращены. На таких лыжах далеко не уедешь. Никуда не уедешь, что уж там.
– Надо оно мне, – пожала плечами Ольга и принялась усиленно дуть на и без того холодный чай.
Лыжным остатком Игорь запустил в женщину. Не попал. Бывшая лыжина треснулась об стол и еще больше развалилась, на совсем-совсем мелкие щепки. Такие даже на растопку не сгодятся.
– Понимаешь ли ты, что мы теперь подо`хнем тут? – взревел Игорь.
– С самого начала, – невозмутимо ответила ему женщина. – С самого, самого начала…
– Мне теперь даже за продуктами не сходить! – бесновался Игорь.
Он принялся ходить по избе взад-вперед, измеряя пространство, в один миг превратившееся в тюрьму. Два шага до печи, три – до двери. Со смертью не разойтись.
– Ничего. Мы несколько дней как на подножный корм перешли, – невозмутимо отметила Ольга.
– Я уйти хотел! – признался Игорь и спрятал в ладони лицо.
– Не получилось, – подытожила Ольга.
Игорь сел на пол – в двух шагах от печи, трех от двери – и разрыдался. Рыдал не по-мужски – тихонько, скупо, а навзрыд, с всхлипами и трагичным хлюпаньем носа.
Совсем расклеился.
– Ну-ну, будет тебе, – сказала ему Ольга, продолжая сидеть за столом, дуть усиленно на чай и не глядеть в сторону соседа.
– Я уйти хотел, – повторил тот дрожащим голосом. – Уйти.
Еще раз громко всхлипнул, лег на пол. Того и гляди – начнет бить по неповинным доскам руками и ногами, что непослушный ребенок в супермаркете, требующий от слабовольных родителей конфету или жвачку.
– Я уйти хотел, – чуть ли не шепотом, словно сообщая тайну. – А ты все испортила!
Игорь уткнулся лицом в доски пола, ища в них защиты и успокоения. Нашел лишь запах сырой древесины да легкий холодок, тянущийся к носу из половых щелей.
– Я тут при чем? Мне и силенок-то не хватит, – заметила Ольга.
Действительно, не сломать ей толстые, широкие охотничьи лыжи, сделанные на правду, на века.
Игорь успокоился, задумался, притих. Попытался представить, как Ольга пробирается посреди ночи в коридор, тянет тонкие руки к лыжам, снимает одну со стены и – хрясь об острую коленку, снимает вторую – и опять хрясь. Смотрит на обломки – результатом недовольна. Поднимает одну деревяшку – сжимает ладонями, рвет на части, потом еще один, за ним еще, и еще, превращая старые лыжи в груду щепок.
Нет, не получается, не сходится. И впрямь силенок маловато у Ольги на такие бесчинства.
– Ирод!
Это Игорь уже мертвецу крикнул. Нужно же кого-то обвинить. С Ольгой не вышло, так на труп можно все повесить. Убить бы его за такие проделки. Жаль, что тот уже мертв.
Игорь подполз к столу, сгреб лыжные щепки, подтащил к остальным обломкам, принялся собирать деревянный пазл. Не клеилось. Да и клея не было. Игорь плевал на деревяшки, прижимал их друг к другу.
– Давайте… давайте же, родненькие, – нашептывал мужчина.
Чуда ждал, да не случилось. Сейчас не время чудес.
Пробрался Игорь к забору, лесу прямо в лицо посмотрел: нет, не пропустит тот несчастного мужичонку, потопит в сугробах, обвалит горы снега с верхушек прямо на голову. Не пройдешь и десяти метров – завязнешь, застрянешь, умрешь.
Не выбраться Игорю отсюда. Не сбежать.
Вернулся он в избу, валенки с ног смахнул, куртку стянул, к столу прошел – там все еще Ольга, талые чаи гоняет, чашку сгреб, окно открыл, за подоконник перевесился, снега в чашку набрал, Ольге чуть ли не под самый нос сунул:
– Пакетиком делись!
Ольга ухмыльнулась, перекинула из своей чашки в Игореву мокрый чайный пакетик «Нури».
– На печь поставь. Прогреется, – посоветовала Игорю.
Он глаза закатил: учить меня будешь, женщина.
– Холодный попью.
И принялся на снег дуть. Снег из кружки полетел на заляпанный стол и стал тихо таять.
Где начинается сумасшествие?
Ольга пила чай-воду, из-под окошка добытую. Пила без конца, пока челюсть не свело. После бродила бессмысленно полуголая по избе. Лямка сорочки – грязной, с пола поднятой – с плеча свесилась, обнажилась грудь со светлыми полосками растяжек, грудь некогда кормящей матери. Весь стыд из Ольги вышел. Раньше она постеснялась бы щеголять в таком виде перед Игорем, а сейчас хоть бы что.
