Матадор - Мело Патрисия (читаем бесплатно книги полностью .txt) 📗

«Да здравствует будущее!» было написано в заметке. Фотография паренька, которого я убил. Скейт, синие кроссовки, футболка «Ханг Тен». Он лежал, подогнув под себя ноги, руками он обнимал гитару, вернее, поза была такая, никакой гитары там не было. Первый курс колледжа, дружил с девушкой по имени Изабела, пятнадцать лет, хороший сын, любимый внук, надежный приятель, добрый сосед, прилежный ученик.

Далее было написано, что парня застрелили прошлой ночью, когда он возвращался домой. Отец – педиатр. Мать – хозяйка салона одежды. Единственный сын. Был убит с особой жестокостью, шесть выстрелов. Эта ужасная записка, эта мерзость возмутила всех. Министр безопасности обещал быстрое, но справедливое расследование. «Убийца преподнес нам великолепный подарок: записка была написана на обороте визитной карточки фирмы «Альфа». Мое имя, адрес, телефон. Господи, да как же я мог этого не заметить?! Ниже моя фотография: убийца. Кто-то запомнил номер моей машины. Дальше – мое досье: убил собственную жену, закопал ее и т.д. и т.п. Владелец фирмы, промышлявшей убийством. Разыскивается полицией. Полиция начинает расследование ряда других преступлений.

Это правда, все, что здесь написано? спросила Эло. Конечно, нет, ответил я. Я могу принять душ?

Душ находился во дворе. Мне пришлось поздороваться с целой толпой женщин, пока я дошел до него, еще там были две старухи и целая куча детей, короче, стадо в сборе, моя семья, сказала Эло. Моей маме очень понравился подарок, который ты сделал ей вчера вечером. Я не помнил, чтобы что-то дарил кому-то, я ненавижу такие ситуации, когда не могу вспомнить.

Я принял душ. Эрика, ну почему ты не взяла меня с собой? Отец – педиатр. Откуда я мог это знать? Откуда мне было знать, что этот парень – прилежный студент? Ночью, когда он гнал на своем скейте, он был, скорее, похож на того, кто ворует кроссовки «Reebok». Откуда мне было знать? Это была ошибка. Я признаю, что ошибся. Я застрелил его по ошибке. Что же, по вашему, люди никогда не ошибаются? Ошибаются иногда. Ошибаются врачи, в дозировке лекарства, ампутируют здоровую ногу, протыкают кишечник и начинается кровотечение. И другие люди ошибаются, водитель автобуса может уснуть за рулем, прокуроры, судьи, бывают же судебные ошибки. Откуда мне было знать?

Ты не похож на убийцу, сказала Эло, я знаю одного убийцу, мне достаточно только посмотреть в лицо человеку, и я могу сказать, убийца он или нет. Убийцу выдают глаза. У них глаза, как у птиц, сказала она. Эло, ты можешь оказать мне услугу?

Шлюхи обожают оказывать услуги. Эло взяла для меня напрокат машину. Я ждал ее на углу. Она вышла из машины. Обожаю сидеть за рулем, сказала она, если хочешь, я отвезу тебя куда надо. Нет, сказал я. Я дал ей денег, много денег, держи рот на замке, детка. Может, заглянешь как-нибудь, сказала она, когда я уже отъезжал.

К концу дня я добрался до загородного дома Сантаны.

Я выломал заднюю калитку и вошел. Потом позвонил в комиссариат. Сукин сын, услышал я голос Сантаны, где тебя носит?

36

Ты выстрелил не в того, в кого было можно, сказал Сантана. И знаешь, что я тебе скажу? Считай, что ты прострелил собственную башку.

Когда умер Робинсон, вернее, когда мне сказали, что его убили, в голове у меня мелькнула абсурдная мысль, я понимал, что он умер, но я думал, что если бы кто-нибудь смог бы что-нибудь сделать, то Робинсон снова стал бы жить.

Прострелил башку, ладно, попробуем что-нибудь сделать. Это была ошибка, я признаю это, сказал я. Что ты признаешь? Что за бред ты несешь? кричал Сантана Ты совершил самоубийство, и если ты обязательно хочешь что-нибудь признать, то признайся лучше в самоубийстве.

Я не хотел больше ничего слушать и положил трубку. Я не сказал Сантане, где я. Он никогда не приезжал сюда, потому что его жена любила смотреть на море, а не на пастбище, как она выражалась. Я решил, что пересижу здесь какое-то время. Выбор был небольшой: либо я прячусь здесь, либо рискую тем, что меня схватят. Вернуться в город и сесть в тюрьму? Ни за что! Я никогда не думал, что угроза оказаться за решеткой может коснуться и меня. Люди готовы ко многому, даже к самому худшему, мы ждем того, что должно случиться и иногда случается, но ареста мы никак не ожидаем. Погибнуть от рака или в перестрелке, это возможно, мы внутренне готовы к этому, но к тюрьме – нет. Мы можем смириться с циррозом или с тем, что попадем под машину. Мы даже готовы получить удар ножом в спину, мы готовы стать жертвой чьей-либо мести, пасть от руки бандита, напавшего из-за угла, но мужественно встретить лицом к лицу собственное заключение в тюрьму мы не в состоянии. И мы никогда не сможем этого сделать. Все утрясется, думал я, но в тюрьму я не сяду.

На самом деле я был не так уж далек от той простой истины, что человек находится либо по эту сторону, либо по ту, и перейти с одной стороны на другую невозможно. В какой-то момент человеку может даже показаться, что он перешел на другую сторону, но ему эту мысль просто внушили, войди и закрой дверь, говорят ему, он входит, закрывает за собой дверь и считает, что он уже по эту сторону, но, в сущности, он остается там, где и был, просто кому-то из них понадобилось, чтобы ты вымыл им их мраморную ванную. Вот и все.

Как бы то ни было, но до конца я этого еще не понял, я был растерян, и мне казалось, что пока еще я нахожусь по ту сторону, но что-то толкало меня совершить этот переход и оказаться по эту сторону, это они меня подталкивают, но я понимал, что надо сопротивляться, надо как-то ужиться с этим, и я хотел только одного: вернуться домой и быть по одну сторону с ними, с теми, кто вытолкнул меня на обочину.

Я чувствовал что-то вроде ненависти к тем, кто теперь сам меня ненавидел и кто оттолкнул меня, вернее, это была даже не ненависть, я притворялся, что ненавижу их, в глубине души я по-прежнему восхищался их образом жизни и их миром, я хотел оставаться с ними, принимать участие в их делах, я завоевал их сердца, я врачевал их язвы, и, как однажды сказал доктор Карвалью, теперь твоя очередь волноваться за нас, а мы можем спать спокойно. Я готов был продолжать делать свое дело, волноваться за них.

Я выходил из дома только рано утром, чтобы купить газеты, читая их, я впадал в отчаяние. Я каждый день просматривал свежие газеты, там была моя фотография, всегда одна и та же, сделанная на празднике «Гражданин года», у входа в Клуб. Каждый считал своим долгом высказаться в мой адрес. Убийца. Поборник законопорядка. Фирма, зарабатывавшая на заказных убийствах, журналисты обожают писать такие вещи. Идиоты они, эти журналисты. Международная амнистия, Комиссия по правам человека, одни и те же люди говорят одно и то же. Продукт авторитаризма, писали они. Безнаказанности. Злоупотребления властью. По-настоящему разозлил меня только президент Клуба, нам и в голову не могло прийти, что он способен на такое, сказал он, вручение премии этому человеку было ошибкой. Козел. Я рассердился на него не на шутку. Зачем говорить, что это была ошибка? Мог бы и промолчать в конце концов.

А учительница? Вирджиния? Я думал о ней. Было видно, что я ей понравился, произвел на нее должное впечатление, да еще и медаль к тому же. Мы ведь договаривались, что я позвоню. Знакомство было заманчивым. Я решил набрать ее номер. Она даже не церемонилась, скажите, что меня нет дома, сказала она, стоя очень близко от телефона, так что я все слышал. Ее нет дома, повторила горничная. Вот и еще одна меня бросила. Скоро они все от меня отвернутся.

Дни проходили за днями, я надеялся, что что-то изменится к лучшему, но дела мои становились все хуже и хуже. Разговоры пошли уже о Сантане. В одной статейке было написано, что у меня есть друзья в полиции. Такое заявление сделал один из полицейских следователей. Он сказал, что я каждую неделю играл в футбол за сборную команду полиции. Это правда. Еще он сказал, что я пользовался полицейской машиной, когда выезжал на операции. Тоже правда. Что Сантана был акционером «Альфы». И это правда. Сам Сантана все отрицал. Я знаком с этим субъектом, но у нас никогда не было общих дел. Мне это не понравилось, что еще за новости? Это меня он назвал субъектом? На себя бы посмотрел лучше! Еще следователь сказал, что когда я разбил машину, то заставил оплатить ее ремонт бизнесменов и предпринимателей, живущих в нашем районе. А вот это вранье. Я не бил свою машину, я просто попросил покрасить ее, предприниматели взяли это на себя, с такой формулировкой я готов согласиться.