Поворот судьбы - Митчард Жаклин (читать книги без txt) 📗
Молчание Лео уже никто не воспринимал как странность. Только ночью я вспоминала о том, что он так и не позвонил. Ложась в нашу постель, я особенно остро ощущала свое одиночество, но улучшение состояния моего здоровья было для меня таким неожиданным и щедрым даром, что я не смела, жаловаться даже самой себе. Лео мог бы приехать, но он не приехал. Я бы его увидела и снова полюбила. Или нет. Моей целью стало избавиться даже от мыслей о Лео и о его возможном участии в моем выздоровлении. Мне пришлось сделать то, что мужчины делают сплошь и рядом, — свернуть свою обиду до размеров носового платка и спрятать ее в карман. Если я сумею это сделать, то смогу справиться и с болезнью, и с детьми, и с собой. Рассеянный склероз плюс я, плюс необходимость экономить, плюс постоянный подсчет, минус Лео — в сумме давало, новою Джулиану. Я знала, что должна сосредоточиться на своей работе, детях, финансах и на себе.
В середине недели Стив оставил второе сообщение.
На этот раз я не могла не позвонить ему.
— Джиллис! — добродушно воскликнул он и немедленно начал охоту. — Мне надо встретиться с тобой. В три нормально?
У меня на час дня была запланирована речь в женском клубе. По крайней мере, это означало, что я буду в другой одежде. Я уже который день не снимала шорты Лео и толстовку, которую хранила еще со времен колледжа. Когда я держала трубку, то заметила, что моя левая рука дергается, словно рыба на удочке. Я знала, что стресс может вызвать приступ (все, что касалось рассеянного склероза, должно было предваряться оговоркой «может быть»). Я старательно выговаривала слова, как будто расставляла магниты на дверце холодильника. Мне нужно было сказать «хорошо», а не «горячо». Я произнесла:
— Хорошо, Стив. Ты собираешься заменить мою рубрику комиксами?
— Конечно, — ответил мой босс. — Не буду обманывать. Так, шутки в сторону. Нам надо встретиться и поговорить. Если не сегодня, то…
— Сегодня вполне подходящий день, — сказала я ему.
Положив трубку, я подумала: что может принести предстоящая встреча? Так или иначе, но перспективы мне виделись весьма грустные. Я стала перебирать разные варианты, но они смешивались у меня в голове, и я отчаянно пыталась сосредоточиться, как будто отбирала ингредиенты для супа. Хорошо, хорошо. Они решили прибегнуть к услугам независимого журналиста, которого пригласили в штат. У них появилась новая кандидатура на мое место. Они вздумали изменить рубрику и превратить ее в «Он и Она», когда на один вопрос отвечают мужчина и женщина. Однако я все еще могла рассчитывать на свои скромные двадцать две тысячи годового дохода, если сумею удержаться на плаву и заниматься выступлениями в клубах, составлением рецензий и участием в выставках цветов.
— Но я не могу рассчитывать на то, что смогу все время ходить по выставкам орхидей, — сказала я, не осознавая, что еще не закончила разговаривать по телефону с редактором.
— Что? — проблеял Стив на другом конце провода.
— Это ребенок зашел в комнату.
Было девять утра. Бог ты мой, наверное, Стив решит, что я сошла с ума. Даже Аори была в детском саду.
— Извини. Я приду сразу после того, как выступлю с речью в клубе…
— Годится.
Мы попрощались.
Я медленно опустилась на холодную плитку пола в ванной комнате и начала восстанавливаться, как меня учил доктор.
Психотерапевт, к которой меня отвела Кейси (я побывала у нее всего дважды), научила меня принимать ситуацию «как она есть» (в моей жизни таких ситуаций до сих пор не было, поэтому для меня это был «свежий старт»). На первой же встрече Джанет сказала: «Главное — не думать, что ситуация не изменится к худшему». Это прозвучало, как начало романа. Ладно, я успокоила себя тем, что мне не придется слушать ерунду о счастливых открытиях, которые дают нам любые жизненные перемены, и о том, что вселенная закрывает перед нами двери, но оставляет открытым окно. Джанет заявила, что я обязана принять свою судьбу такой, как она складывается. Еще она сказала, что на следующем этапе я должна постараться вернуться к своему привычному режиму. «Философия отрицания иногда очень полезна, Джулиана. Люди с рассеянным склерозом, как и с любым другим диагнозом, не могут жить в состоянии постоянного стресса или с ощущением кризиса», — говорила мне Джанет, крупная женщина в возрасте после тридцати. Она приходила на работу в шарфах, надетых поверх пальто, но, возвращаясь домой, очевидно, забывала о них, поэтому ее кабинет стал напоминать восточный шатер с разноцветным убранством. Кроме того, в кабинете можно было увидеть бронзовый тюльпан, плоскую гранитную статуэтку, изображавшую мужчину и женщину, смотрящих друг другу в глаза, и стеклянный овал в виде яйца, поверхность которого казалась надтреснутой. Эти вещи притягивали. Я видела нечто подобное и в кабинете у Кейси. Даже взрослым необходимы игрушки, чтобы смягчить горечь предстоящих открытий и решиться на мучительный выбор. Я чувствовала иногда необыкновенное облегчение, зная, что на соседней кушетке не увижу ни Гейба, ни Каролины, которые не могли бы понять ни моего состояния, ни моего настроения.
Для человека, который, фигурально выражаясь, не знает, где он может оказаться через мгновение — на тропическом острове или в федеральной тюрьме, — философия отрицания была спасением. Альтернативой ей могла стать жалость к себе, которая привела бы к неминуемой психологической гибели. Эмоциональный паралич, осознание, что ты жертва, — что может быть хуже этого? Семья пострадает не меньше тебя самого. Я не могла позволить себе погрузиться в пучину жалости и слез, особенно сейчас, когда переживала «ремиссию». (Позже мне предстояло узнать, что под ремиссией понимается не только нормальное самочувствие, когда с тобой не происходит ничего ужасающего.) В тот момент, накануне Рождества, я ощущала себя энергичной и благодарной миру за то, что мне даровано здоровье. Для меня весь свет был, как будто очерчен ярким маркером.
Я с удовольствием занялась тем, что всегда доставляло мне наслаждение, но на что у меня вечно не хватало времени, — музыкой и книгами. Я чувствовала себя, как выразился бы Лео, словно рыба в воде. Я складывала полотенца и аккуратно распределяла их по шкафам. Я разобралась со всеми носочками Аори, готовила на кухне, «расправляясь» с картофелем, петрушкой и луком, как эксперт, потому что мне доставляло физическое удовольствие наблюдать за своими руками, порхающими в воздухе, как бабочки. Я открываю пачку дрожжей. Запах дома. Опускаю палочку дрожжей в печку для хлеба, которой уже двадцать лет, но она мне все равно дорога, и наблюдаю, как хлеб начинает подрумяниваться. Раньше эти обычные дела не вызывали у меня такого восторга, потому что не с чем было сравнивать. Я вспоминала, как в детстве выздоравливала после кори. Обновление, ощущение того, что ты новая, другая… я всегда ценила каждую минуту жизни, но не воспринимала ее как чудо. Теперь ко мне это пришло. Не обращай внимания на то, что может случиться.
Рождество минуло, надолго оставив после себя ощущение праздника. Мы поужинали с Конни и Кейси. Потом был памятный момент раздачи подарков детям. Для Аори мы купили игрушечный «Харлей», для Гейба — стереосистему, а для Кары — подержанный, но отличный ноутбук. Конни связала нам всем по свитеру, даже для Лео.
Теперь я осознаю, что тот период был словно пробуждением ото сна. Теперь я знаю, что все совсем не так. Прелесть моих драгоценных дней может быть грубо нарушена вмешательством чьей-то грубой руки. Сначала уйдут силы, затем надежда. Но как только наступит облегчение, надежда вернется. Тогда я этого не понимала. Я видела, что мне лучше, и этого было достаточно. Даже если бы я знала, что впереди меня ждет ухудшение, то вела бы себя точно так же, хотя бы для того, чтобы досадить Лео и своей болезни. Джанет была права. Кейси велела слушаться ее, и она была права.
Джанет убивала меня только одним — упрямым желанием называть вещи своими именами. Я, конечно, любила правду, но, как сказал поэт, по чайной ложке в день.
