Слово - Уоллес Ирвин (читать хорошую книгу .txt) 📗
— И наконец, у нас имеется болтливый историк, Светоний, где-то между 98 и 138 годами нашей эры написавший свои «Жизнеописания цезарей». Рассказывая об императоре Клавдии, Светоний пишет: «Он изгнал евреев из Рима за то, что они беспрестанно сеяли смуту, подстрекаемые каким-то Хрестосом». И это все, Стив, большая часть того, что реальные нехристианские авторы упоминали о Христусе, Хрестусе или Христе. По большей части все они писали через полвека-век после предполагаемой смерти Иисуса. Единственное, что мы унаследовали из еврейской и римской истории — это то, что он, возможно, был катализатором новой религии, названной впоследствии его именем. Если мы захотим большего, то тогда приходится обращаться к самым пристрастным источникам, а конкретно — к авторам евангелий. Так что у нас, попросту, нет объективной, фактической биографии Иисуса Христа, написанной его современником. Мы имеем всего лишь массивный культ, превращенный верующими в удобный для них миф.
— Тем не менее, — заметил Ренделл, — пробелы в реальной биографической, касающейся Иисуса информации, довольно объяснимы. Как уже говорил мне доктор Эванс, время, в течение которого Иисус проповедовал, было довольно коротким, его смерть для римлян никакого значения не имела, потому и не было необходимости делать об этом записи.
— Правильно, согласился Уилер с Эвансом. — Думаю, что Миллар Берроуз, специалист по свиткам Мертвого Моря, излагает это же даже лучшим образом. Лично он указывает на то, что если бы Иисус был революционером, за которым пошли массы, если бы он сражался с римскими легионами и пытался основать собственное царство, то в таком случае обязательно имелись бы монеты и выбитые на камнях надписи, рассказывающие о его движении и последующем разгроме. Но, продолжает Берроуз, Иисус был всего лишь бродячим проповедником. Он не писал книг, не строил зданий, не основывал каких-либо государственных институтов. Просто-напросто, он оставлял кесарю кесарево. Все его мысли касались установления только лишь царствия небесного на земле, и он надеялся, что несколько бедных рыбаков будут способны понести его послание миру, передавая его из уст в уста. Как говорил Берроуз, правление Ирода оставило после себя свидетельство в виде поваленных колонн. Начала же христианства подобных археологических доказательств после себя не имеют; от Иисуса не осталось никаких монументов, если только не считать здания Христианской Церкви.
— И вот теперь, склоняясь чуть ли не к закату существования, весь мир познает иное, — задумчиво отметил Ренделл. Мир узнает жизнеописание Иисуса, созданное двумя людьми Иаковом и Петронием, которые знали Его лично. Джордж, а ведь это и есть чудо.
— Это чудо случая или везения, — ответил на это Уилер. — У Иисуса был брат, что был достаточно близок к Нему, который почитал Его, настолько потрясенный Им и Его учением, чтобы изложить жизнь Иисуса в письменном виде. А в результате, через два месяца Евангелие от Иакова падет молнией на ничего не подозревающий мир. Но даже если Иакова будет недостаточно, сама борьба за власть в тридцатом году нашей эры в Риме, в то самое время, когда Иисус был распят на кресте, даст нам доказательство бытия Христа и его последних дней в Иерусалиме. Эти же свидетельства мы имеем из непредубежденного языческого источника.
Ренделлу наконец-то удалось раскурить свою трубку.
— Пока что вы мне об этом не рассказывали.
— Через пару недель ты и сам будешь знать все. А сейчас, вкратце, расскажу, как мог появиться пергамент Петрония. Насколько тебе известно, когда Иисус проповедовал в римской колонии Палестине, императором был уже престарелый Тиберий. По различным причинам он предпочитал жить на острове Капри. Своим же заместителем в Риме он оставил префекта преторианской гвардии, честолюбивого Луция Аэлиуса Сеяна. Император Тиберий правил руками Сеяна, только вот, на самом деле, это Сеян управлял всей Римской империей. Он планировал убрать Тиберия, чтобы самому занять трон. Во всех римских колониях и провинциях Сеян устраивал собственных ставленников на постах губернаторов; там же у него имелась целая сеть центурионов, которые регулярно докладывали Сеяну о любых проявлениях нелояльности, нарушениях закона или выступлениях против империи. Именно Сеян устроил Понтия Пилата на его пост в Палестине. И, скорее всего, он же подсадил к Пилату какого-то офицера, которому было приказано — иногда и тайно — курьерской почтой регулярно докладывать Сеяну о любом нарушении порядка и закона, о каждом судебном разбирательстве, казни — неважно, какими бы незначительными они не казались — случившихся в провинции.
— Выходит, — заинтересовался Ренделл, — когда Иисуса судили, а затем распяли на кресте, пускай это было и мелкое событие, упомянутый римский офицер установленным порядком доложил обо всем Сеяну в Рим?
— Где-то так, — согласился Уилер. — Хотя и сам Пилат выслал обычный доклад о судебном разбирательстве над Иисусом губернатору в Дамаск, который, в свою очередь, переслал его Сеяну в Рим. А может, Пилат и не побеспокоился посылать отчет по службе, но вот офицер его личной охраны, который и посылал Иисуса на Крест, а затем наблюдал за ходом распятия, написал доклад от имени Пилата и отослал его военным курьером Сеяну. Так вот, имя этого офицера было Петроний. И как раз тут происходит странная штука — скорее всего, Сеян этого доклада не видел.
— Не видел его? — удивился Ренделл. — Что вы хотите этим сказать?
— Если верить докладу, Иисус был казнен на седьмой день апрельских ид в семнадцатом году правления Тиберия — то есть, в 30 году нашей эры. Так вот, в то время, когда рапорт уже был готов к отправке, по колониям распространился слух, что у Сеяна какие-то неприятности с императором. Наш доклад о распятии Иисуса, вместе с другими сообщениями, обязательно должен был быть показан Сеяну, пока тот находился у власти. В Цезарее или Дамаске решили, что пока Сеян всесилен, все вопросы следует решать в Риме. Потому, интересующее нас сообщение вместе со всеми остальными был выслан туда. Когда курьер с документами прибыл на купеческом судне в Остию, в Италию, уже должен был наступить следующий год, 31 год новой эры. В тот момент, когда курьер высадился в порту, от солдат и офицеров он узнал, что Сеян и все, связанные с ним, находятся под подозрением, а сам всемогущий временщик наверняка уже не выкрутится.
