Обещание - Пиколт Джоди Линн (список книг .txt) 📗
Окружающие, казалось, решили, что шутка смешная, поэтому засмеялись. Шериф передал полиэтиленовый пакет, внутри которого лежали знакомые Крису вещи — его бумажник, ключи от машины, мелочь. Второй полицейский взял пакет.
— Оформишь бумаги? Возьми в пакете.
Шериф ушел, даже не взглянув на Криса. Оставшись наедине с двумя надзирателями, которых он знал еще меньше, чем шерифа, Крис снова начал дрожать.
— Подними руки в стороны, — велел один из них.
Он встал напротив Криса, похлопал его по шее, груди, по ногам. Второй стал записывать в журнал личные вещи Криса.
— Сюда.
Первый надзиратель схватил Криса за локоть и повел к распределителю. Засуетился с табличкой, протянул ее Крису, потом поставил его к стене.
— Улыбочку, — хмыкнул он, — вспышка, снято.
Он усадил Криса у единственного стола, макнул его пальцы в чернила, откатал отпечатки. Потом протянул Крису тряпку, чтобы тот вытер руки, и бросил через стол лист бумаги. Крис взглянул на него, пока надзиратель ходил за карандашом.
— Заполни, — велел он.
Первый же вопрос поставил Криса в тупик. «Вы склонны к самоубийству?» Его психиатр отлично знает, что нет. Адвокат полагает, что склонен. Поколебавшись, он отметил «да», потом стер и ответил «нет».
«Болеете СПИДом?»
«Сейчас есть какие-либо проблемы, связанные со здоровьем?»
«Хотите, чтобы вас осмотрел врач, пока вы здесь?»
Крис пожевал кончик карандаша.
«Да», — отметил он. Потом написал на полях: «Доктор Фейнштейн».
Он закончил заполнять анкету и прочел свои ответы с таким же вниманием к мелочам, как будто сдавал выпускной экзамен. А если кто-нибудь соврет? Если человек склонен к самоубийству или умирает от СПИДа, а утверждает обратное?
Полиция будет проверять?
Надзиратель повел его наверх, в комнату охраны, где находилось множество крохотных телевизоров. Перекинулся парой слов с дежурным офицером (смысл диалога остался для Криса загадкой), потом провел его еще в одну маленькую комнатку. Когда за спиной хлопнули двери, Крис вздрогнул.
— Замерз? — равнодушно спросил тюремщик. — Тебе повезло, нашим постояльцам предоставляется бесплатная одежда. — Он подождал, пока Крис встанет, и протянул ему синий комбинезон. — Надевай.
— Здесь? — удивился смущенный Крис. — Сейчас?
«Плевое дело», — уверял он себя. Крис миллион раз раздевался догола в раздевалке, на виду у десятка ребят. Один тюремщик и всего лишь до трусов — вообще не проблема. Когда Крис стал застегивать «молнию» на комбинезоне, руки его так тряслись, что пришлось спрятать их за спину.
— Оделся? — спросил офицер. — Идем!
Он повел Криса по коридору в камеру строгой изоляции. С каждым вздохом дышать Крису становилось все тяжелее и тяжелее. То ли это игра воображения, то ли тюремный воздух на самом деле более разрежен? Надзиратель открыл тяжелую дверь и повел Криса по узкому серому проходу. По обе стороны — одиночные камеры, но двери-решетки открыты. В конце блока по эту сторону решетки висел телевизор. Передавали вечерние новости.
Внезапно воздух прорезал звонок, прокатившийся сквозь прутья решеток и пустой коридор.
— Строгая изоляция! — выкрикнул голос, и Крис услышал топот ног заключенных, возвращавшихся в свои камеры.
— Пришли, — известил надзиратель, заводя Криса в свободную камеру. — Нижняя койка.
В его отсеке сидело еще трое. Невысокий мужчина с крошечными, глубоко посаженными глазками и козлиной бородкой вошел в камеру следом за Крисом и опустился на койку. В конце прохода погас телевизор.
Надзиратель закрыл дверь Крисовой камеры. Свет приглушили, но не выключили совсем. Наконец вся тюрьма затихла, слышно было только дыхание заключенных.
Крис забрался на койку. Его глаза уже привыкли к темноте, поэтому он мог различить прохаживающегося по ту сторону решетки надзирателя, мог видеть его улыбку.
Крис повернулся на другой бок, чтобы видеть только стену, за которую его заточили. Он прижал ко рту рукав спортивного костюма, чтобы заглушить рыдания, и дал волю слезам.
Майкл на следующее утро спустился в кухню и не мог поверить своим глазам. Мэлани стояла за плитой: лопатка в одной руке, ручка сковородки в другой. Он наблюдал за тем, как она переворачивает блины и заправляет выбившийся локон за ухо, и думал: «Да, вот та женщина, на которой я женился».
Он намеренно зашумел, чтобы жена подумала, что он только что вошел. Мэлани повернулась и широко улыбнулась.
— Проснулся? — спросила она. — А я уже хотела идти тебя будить.
— Чтобы покормить завтраком, надеюсь?
Мэлани засмеялась. Смех показался таким незнакомым, что оба — и она, и Майкл — на мгновение замерли. Потом Мэлани отвернулась и взяла со стола блюдо с блинчиками. Подождала, пока Майкл займет свое привычное место за столом и, не сводя взгляда с мужа, поставила блюдо перед ним.
— Гречневая мука, — негромко сказала она.
— Честно признаться, — возразил он, — меня зовут Майкл.
Мэлани улыбнулась, и Майкл инстинктивно обхватил ее за бедра, притянул к себе и прижался головой к ее животу. И почувствовал, как жена погладила его по волосам.
— Мне тебя не хватало, — пробормотал он.
— Знаю, — ответила Мэлани. Она на мгновение задержала руку, потом отдернула. — Ешь с сиропом.
Она сняла с плиты кастрюльку, в которой пузырился кленовый сироп, и полила им блинчики Майкла.
— Я подумала, почему бы нам сегодня утром не прогуляться?
Майкл впился зубами в сочный блинчик. Он должен был вывести глистов у щенят в соседнем городке, наведаться к лошади, страдающей коликами, заглянуть к больной ламе. Но он давно не видел Мэлани такой… они давно не были вместе в последнее время.
— Конечно, — ответил он. — Мне только нужно кое-кому позвонить, чтобы перенести встречи.
Мэлани опустилась на стул напротив Майкла. Он протянул руку, и она вложила в нее свою.
— Было бы отлично.
Он закончил завтрак и пошел в кабинет позвонить. Когда вернулся, Мэлани уже стояла перед зеркалом в прихожей, подкрашивала губы. Она чмокнула губами и заметила в зеркале Майкла.
— Готов? — спросила она.
— Готов, — ответил он. — Куда пойдем?
Мэлани взяла мужа под руку.
— Если я тебе скажу, сюрприза не получится.
Майкл про себя гадал, куда поведет его жена. Не на могилу Эмили — Мэл не стала бы так рваться на кладбище. Явно не обедать — они проехали главную улицу, где находились все рестораны Бейнбриджа. Не в магазин — слишком рано. Не в библиотеку — она в другой стороне.
Но потом Мэлани выехала за пределы города. Они миновали пашни под паром, молочные фермы, длинные отрезки дороги, где не было вообще ничего. Небольшой зеленый знак сообщал о том, что до городка Вудсвиль менее двадцати километров.
Что, черт возьми, им делать в Вудсвиле?
Он был там однажды, чтобы помочь лошади, которая сломала ногу. И если ехал по центру города, то не узнавал его.
Мэлани миновала кирпичное здание, из-за которого виднелся забор с натянутой проволокой. И Майкл вспомнил, что в Вудсвиле находится окружная тюрьма. Удобно — дальше по улице здание окружного суда.
Его жена свернула на парковку перед зданием суда.
— Тут кое-что происходит, — невозмутимо сказала она. — Я полагаю, ты должен это видеть.
Когда без пятнадцати шесть дверь камеры со скрипом отворилась, Крис уже не спал. В глаза словно песка насыпали: как бы он их ни тер, становилось только хуже. «Молния» на его спортивной куртке сломалась. И Крис ужасно хотел есть.
— Жратва, — произнес надзиратель, запихивая поднос в камеру.
Крис перевел взгляд от неаппетитных кусков в тарелке на проход. Из другой камеры на него пристально смотрел мужчина с черными глазами. Потом скрылся за клеенкой в душе.
Крис поел, почистил зубы щеткой, которую вчера вечером получил у охранника, и взял одноразовую бритву, которую принес в камеру надзиратель. Потом неуверенно вышел из камеры и направился по проходу к душевой и раковине.
