Вспять: Хроника перевернувшегося времени - Слаповский Алексей Иванович (полная версия книги TXT) 📗
Потом детские мечты забылись, и вот опять всплыли. Но Анатолий вертел и так и сяк, фокусы с перемещениями во времени не проходили. Нереально. А что реально? Реально вот что: учитывая, что поворот в будущее может произойти в любой день, надо попытаться вычислить этот день и накануне провернуть что-нибудь такое этакое. Поэтому он, запершись в дальней комнате отцовского дома и сказав всем, что уехал в Придонск, обложился гадательными книгами, учебниками по нумерологии, выискивал в Интернете информацию по этим вопросам. Он стал похож на завзятого лотерейщика, который уверен, что выигрышные цифры можно угадать, если правильно составить статистику и увидеть в ней закономерности. Анатолий ел и пил наскоро, не показывался родителям на глаза, не созванивался с Анастасией.
Двадцать девятого сентября, в субботу, когда всех постигло страшное разочарование. Анатолий занимался этими своими делами и не сразу услышал стук в дверь.
Стук тут же стал намного громче и строже.
Анатолий открыл.
В дверях стоял отец.
— Чего это ты бардак у себя развел? — спросил, входя. Игорь Анатольевич.
— Рабочий беспорядок.
— Чем занимаешься?
— Так…
Перевощиков оглядел книги, графики и прочее и не стал вникать: его заботило другое.
— Почему на работу не ходишь? — спросил он.
— Сегодня суббота. А вчера воскресенье было. А до этого меня, если помнишь, вообще убили. И разве кто-то ходит вообще? Какой смысл?
— Убили, вот именно. А ты, значит, позволил себе фактически плюнуть в лицо?
— В лицо не плевали, сразу по черепу.
— Он шутит еще! — взорвался отец. — Весь город смеется: сына Столпцова грохнули, а он и ухом не повел! Девушку на глазах у всех увели!
— Во-первых, не увели, во-вторых, не грохнули.
— Неважно! Люди это все равно запомнили!
Я никому не позволял так с собой поступать. Человек должен быть во всем первым, сынок, жаль, если я тебе эту мысль как следует не вдолбил.
— Что же я, тоже его убить должен?
— Может, и должен, тебе решать. Я со своей стороны добиваюсь, чтобы его наказали. Выпороли, как этих балбесов.
— Серьезно? — Анатолий рассмеялся. — Я бы посмотрел!
— Не так все просто! Перевощиков встречный иск подал: будто бы ты его Настю изнасиловал.
Анатолий припомнил последнее свидание с Анастасией. Да, он вел себя прямолинейно, но назвать это изнасилованием… Девушка явно загоняется. Он взял телефон, позвонил Насте, послушал гудки.
— Говорить не хочет… Ладно, мы с ней ночью по-любому встретимся.
— Не гордый ты, — укорил Игорь Анатольевич. — Не в меня пошел.
И удалился, осененный родительской печалью, которая оживила его душу — поскольку душе в последнее время было нечем жить.
Анатолий же подумал: в самом деле, как-то я не гордо поступил. С одной стороны, все это бирюльки: умер — воскрес, но, с другой стороны, самого процесса убийства Анатолий не пробовал, исключая компьютерные игры. Это, пожалуй, еще и познавательно.
И, с неохотой оторвавшись от своих расчетов, он достал пистолет, подаренный ему на позапрошлый день рождения отцом (сразу вместе с лицензией), осмотрел его, сунул в карман и отправился искать Микенова.
Он позвонил ему из машины (номер, конечно, был в его телефоне — они ведь с Микеновым состояли в служебных отношениях), Илья как-то очень быстро ответил, будто ждал звонка, и сразу же согласился встретиться.
— Я сам хотел позвонить и…
— Это потом. Ты лучше позвони Насте, пусть подъедет в «Аромат». Она мне не отвечает почему-то, — Анатолий умело подпустил в голос укоризны, чтобы Илья понял: именно он виноват в том, что Анастасия не отвечает. И Микенов торопливо согласился:
— Да, позвоню, конечно.
Через полчаса они были все трое, как и в прошлый раз, в кафе «Аромат».
Но, в отличие от того дня, кафе было заполнено так, что им с трудом нашли свободное место, зато укромное — в углу, за колонной.
Молодежь, а здесь были в основном люди именно молодые, обсуждала событие дня, заключавшееся в том, что не произошло ожидаемого события. Делились прогнозами, пытались шутить и выпивали больше обыкновенного, что вполне объяснимо.
Анастасия попросила коктейль и тянула его из соломинки с отчужденным видом.
Анатолий заказал себе и Микенову водки. Когда принесли, выпил, а Илья не стал.
Илья порывался начать разговор, принести извинения, что он давно собирался сделать (мог бы по телефону, но считал, что надо лично), но Анатолий обрывал его:
— Подожди, не гони.
Выпив, он сел с прямой спиной, слегка отклонившись и подняв высоко голову и положив руки на стол прямо и плотно, как учитель перед классом или как начальник перед подчиненными, готовясь начать речь, исполненную незаурядного смысла.
Илья принял это как сигнал готовности к разговору и опять начал:
— Анатолий… И ты. Настя… Во-первых, я должен извиниться за попытку искусственного изменения событий, которые…
Он сбился.
— Что которые? — спросила Анастасия без особого интереса.
— Которые… Вот так вот повернулись.
— А как они повернулись?
Илья окончательно смешался.
А Анатолий, с презрением глядя на него, думал, как эффектнее прикончить этого придурка, что сказать при этом. Почему-то в голове вертелась всякая старомодность вроде: «Милостивый государь, учитывая оскорбление, нанесенное мне и моей невесте, я должен смыть его вашей кровью!» И выстрелить. Прямо в сердце. Или нет, в голову. Так страшнее. И надо встать. Сидя не стреляют.
Анатолий встал, вынул пистолет, наставил на Илью. Анастасия подняла голову, посмотрела, усмехнулась и опять занялась коктейлем.
Вместо «милостивый государь, учитывая оскорбление…» выговорилось совсем другое.
— Вот что, козел, — сказал Анатолий. — Меня еще ни один лох безнаказанно не убивал, понял? Поэтому я тебя сейчас завалю и очень надеюсь, что завтра будет не пятница, а воскресенье, и ты окажешься жмуриком!
Он сказал это громко — так громко, что в кафе все услышали и замолчали.
Особенно молчал брат Прони. Проня Старший, парниша лет восемнадцати. Ему слова Анатолия понравились, они повеяли зоной, тюрьмой, где Проня Старший еще не сидел, но мечтал сесть, и, судя по его поведению и поступкам, мечте суждено было сбыться. Проня Старший тоже имел пистолет — настоящий, убойный, хоть и переделанный из травматического. Это натолкнуло его на мысль.
— Постой! — крикнул он Анатолию. — Это не по-пацански, что ты делаешь! Ты со стволом, а мужик пустой. Пусть он тоже будет со стволом — и устроим дуэль.
И Проня Старший показал свой пистолет, предлагая его Илье.
Идея всем страшно понравилась, тут же раздвинули столы, образовав в центре пустое пространство. Юрику из-за голов было не видно, тогда он встал на стул и в результате получил лучшую точку обзора, чем сразу загордился.
— Ни к чему это… Я не хочу… Пусть стреляет… — бормотал Микенов.
Анастасия молчала.
Она видела, что большинство молодых людей мужского пола смотрят на нее с вожделением, а девушки — с завистью. Она понимала, что с ее умом и образованием должна быть выше этого низменного интереса толпы, но, увы, чувствовала, что ей это приятно. Ходят же модели иногда перед кем попало? — подумала она вдруг. Или знаменитые певицы поют на корпоративах перед всяким быдлом.
Наверное, не потому, что деньги нужны, просто они умеют уважать чувства простого народа.
И, смирившись с необходимостью уважать чувства простого народа. Анастасия позволила себе наслаждаться ситуацией.
— Пусть стреляет, не буду я в этой комедии участвовать, — повторял Илья. — Он имеет право, а я…
— Ты тоже имеешь, — вдруг сказала Анастасия. — Ты знаешь, что он меня изнасиловал?
— Кто?
— Он, — кивнула Анастасия на Анатолия, не называя его имени, словно ей было противно произносить его.
— Серьезно? Как? Когда?
Рука Ильи невольно, как и в прошлый раз, сжала горлышко кувшина.
Кувшины эти после несчастного случая, то есть убийства, сначала убрали, но хозяин заведения Коля Славутский, придя в кафе и увидев опустевшие столы, распорядился вернуть.
