Лавка чудес - Амаду Жоржи (читаемые книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
– Знаешь, кум, куда я сегодня послал нашу книженцию? В Соединенные Штаты, в Колумбийский университет, в город Нью-Йорк. Адрес нашел в одном журнале; а еще раньше я отправил по экземпляру в Сорбонну и в Коимбрский университет.
Профессорам Нило Арголо и Освалдо Фонтесу книги в деканате оставил сам Аршанжо. Теперь, стоя в коридоре, он спрашивал себя: неужели «зверь» прочел этот непрезентабельный, скверно отпечатанный томик? Очень бы хотелось, потому что именно труды Арголо повлияли на решение местре Педро написать книгу: он просто захлебывался от ярости, читая сочинения профессора.
«Зверь!» – говорили студенты о Нило Арголо: имелась в виду и его всесветная слава эрудита – «Вот зверь! Семь языков знает!» – и его отвратительный нрав, сухость и бесчувственность; профессор терпеть не мог смеха, веселья, свободы, он свирепо придирался на экзаменах и обожал проваливать: «Вот зверь! Прямо весь заходится от удовольствия, когда лепит кол!» Тишина, царившая в аудитории на его лекциях, вызывала зависть других преподавателей, которые не могли добиться от студентов такого благонравия. Арголо не разрешал прерывать себя и не допускал возражений: он вещал с кафедры как осененный благодатью пророк, впавший в транс прорицатель.
Молодые преподаватели, зараженные анархическими европейскими идеями, позволяли себе пускаться со студентами в дебаты, выслушивали их возражения, соглашались с их доводами – профессор Арголо де Араужо считал это «недопустимой распущенностью». Уж те-то аудитории, в которых он читает, никогда не превратятся в «кабак, где орут смутьяны, в прибежище всякой швали». Когда пятикурсник Жу, блестящий студент и круглый отличник, «избалованный попустительством других профессоров», назвал идеи Арголо реакционными, тот отстранил его от занятий и потребовал учинить следствие над наглым мальчишкой, который посмел прервать его лекцию неслыханно дерзким выкриком с места:
– Профессор, вы настоящий Савонарола! Вы пришли на медицинский факультет Баии прямо из инквизиции!
Арголо не удалось засыпать Жу на выпускных экзаменах – воспротивились два других члена комиссии, – но поставили ему все же только «удовлетворительно», испортив тем самым отличный диплом. А возглас юноши, возмущенного расистскими теориями профессора, вошел в факультетские анналы, превратился в легенду, что передается студентами из поколения в поколение и облетает весь город. Арголо не удостоился той анекдотической славы, какая была суждена, например, профессору Монтенегро – главному персонажу бесчисленных и забавных историй, которые живописали его придирчивый пуризм в употреблении глаголов и местоимений, его пристрастие к архаической терминологии и нелепым неологизмам, – но угрюмый столп судебной медицины стал мишенью для остроумных и злых, а то и вовсе неприличных шуточек насчет монархической твердокаменности его взглядов и вкусов.
О нем рассказывают следующий анекдот, весьма похожий на правду. Узы сердечной дружбы более десяти лет связывали профессора Арголо и судью Маркоса Андраде; раз в месяц, по укоренившейся привычке, Арголо приходил к судье в гости. В тот невыносимо душный и знойный вечер, когда профессор, как обычно, явился к почтенному юристу, Маркос отдыхал после ужина в кругу семьи и позволил себе небольшую вольность: оставшись, разумеется, в полосатых брюках, жилете, крахмальной манишке и воротничке, он снял сюртук.
Маркос, извещенный горничной о том, что его прославленный друг прибыл и ожидает в гостиной, так заторопился поскорее приветствовать профессора и насладиться его ученой беседой, что сюртук надеть позабыл. Когда же Арголо увидел судью в столь непристойном виде, уместном лишь в спальне, он поднялся и произнес:
– До сих пор, милостивый государь, мне казалось, что вы меня уважаете. Теперь я вижу, что заблуждался, – и вышел вон, не прибавив к сказанному ни слова. Он не захотел выслушать ни оправданий, ни извинений судьи, навеки рассорился с ним, даже перестал здороваться.
А Мундиньо Карвальо, которого «зверь» провалил на экзамене, решил зло отомстить ему и пустил по городу такие вот грубые, оскорбительные и, без сомнения, лживые стишки:
Подойдя, Педро Аршанжо заметил, что профессор заложил обе руки за спину, чтобы избежать рукопожатия. Лицо мулата вспыхнуло.
Профессор внимательно, словно изучая редкое насекомое или незнакомый предмет, оглядел педеля с ног до головы, и враждебное выражение на его лице сменилось нескрываемым удивлением: мулат был аккуратно и чисто одет и держался с достоинством. О некоторых метисах профессор думал и даже иногда заявлял вслух: «Он заслуживает того, чтобы быть белым: африканская кровь – его несчастье».
– Это вы написали брошюру под названием «Обряды и обычаи…»?
– «…народа Баии». – Аршанжо проглотил унижение и приготовился к беседе. – Я оставил вам экземпляр в деканате.
– Добавляйте «сеньор профессор», – сухо поправил его прославленный ученый. – Попрошу не забывать об этом. Я получил это звание в результате конкурса, имею на него право и требую, чтобы меня называли именно так. Понятно?
– Да, сеньор профессор. – Единственным желанием Педро Аршанжо было уйти прочь, и голос его звучал холодно и отчужденно.
– Скажите, все эти сведения относительно обрядов, празднеств, церемоний, фетишей, которые вы собрали и классифицировали, соответствуют действительности?
– Да, сеньор профессор.
– Вы их не выдумали?
– Нет, сеньор профессор.
– Я прочел вашу брошюрку… – Профессор снова смерил собеседника враждебным взглядом горящих глаз. – Она заслуживает внимания, особенно если вспомнить, кто ее написал. Разумеется, она не имеет никакого отношения к науке, а ваши выводы о метисации – это вздор и опасные бредни. Но приведенные вами факты, повторяю, заслуживают внимания. Их стоит учесть. Это любопытно.
Педро Аршанжо сделал еще одну попытку преодолеть преграду, отделявшую его от профессора:
– Сеньор профессор, а не кажется ли вам, что именно эти факты подтверждают справедливость моих выводов?
По тонким губам профессора скользнула еле заметная усмешка: Арголо смеялся в исключительных случаях и почти всегда – над глупостью и неразумием человеческим.
– Не смешите меня. Вы не ссылаетесь в своем опусе ни на одну диссертацию, статью или книгу, вы не подкрепляете свои положения авторитетом отечественных или зарубежных ученых – как же можно считать вашу работу научным трудом?! На чем основываются ваши выводы о смешении рас как об идеальном решении расовой проблемы в Бразилии? Как вы смеете определять нашу латинскую культуру как культуру мулатов? Это чудовищное искажение!
– Мои выводы основываются на фактах, сеньор профессор.
– Вздор! Чего стоят все ваши факты, не освещенные философией, наукой? Приходилось ли вам хоть что-нибудь читать по этой теме? – Арголо издевательски засмеялся. – Рекомендую книги Гобино. Это французский дипломат и ученый; он жил в Бразилии, и его мнение в споре по расовому вопросу является решающим. Его труды есть в нашей библиотеке.
– Я читал только некоторые ваши книги, сеньор профессор, ваши и профессора Фонтеса.
– И они вас не убедили?! Вы считаете ужасающие звуки всех этих самб и батуке музыкой, вы выдаете отвратительных идолов, слепленных без малейшего понятия об эстетике, за произведения искусства, вы утверждаете, что ритуальные обряды кафров имеют отношения к культуре. Если мы допустим проникновение этого варварства, если мы дрогнем под напором этих ужасов, нашей стране будет грозить беда! Вот что я вам скажу: мы очистим культуру нашей отчизны от этой вывезенной из Африки мерзости, даже если придется применить силу!
