Серенький волчок - Кузнецов Сергей Юрьевич (читать книги онлайн полные версии .txt) 📗
Когда Лиза поняла, что мама присмотрела квартиру в сталинском доме на Фрунзенской набережной, она впервые за много лет попыталась взбунтоваться. Девочкой она не перечила родителям, когда они не захотели отдать ее в музыкальную школу ("надо будет купить пианино, а папе удалось достать две путевки в Болгарию, нельзя упускать такой шанс"), школьницей не спорила, когда ей объяснили, что Николай из дома напротив ей не пара, потому что его мать – продавщица, а значит – воровка, ты же не хочешь, чтобы твои дети были внуками воров, подростком не возражала, когда не спросясь ее определили в Институт связи, где у отца старые знакомые, которые присмотрят за тобой, если надо. Но сейчас она сказала:
– Мама, Фрунзенская набережная – это запредельно дорого. Это район не моего уровня, не нашего уровня. Я даже себе не смогла бы там купить квартиру.
– Мне особенно неприятно слышать это "даже себе", – сказала мама, и Лиза ясно увидела, как мама поджимает губы, там, у себя в Медведково. – Как хочешь, конечно.
И повесила трубку.
Мамин звонок застал Елизавету в офисе. Ну и пусть бросает трубку, подумала она со злостью, ну и пусть. До конца рабочего дня еще надо было провести одно совещание и отчитаться по новой схеме перестрахования. Квартира на Фрунзенской! Это какая же должна быть доплата, а? С ума сойти можно, пусть остается в Медведково, просто не буду к ней ездить, вот и все. Посмотрим, как она тогда запоет.
В восемь Лиза уже была у мамы. Я уверена, убеждала она себя, мне удастся объяснить, что Фрунзенская – это не вариант. Мама же всегда была разумной женщиной, логические доводы производили на нее впечатление – по крайней мере, когда их приводил отец. Выяснилось, однако, что у Нинель Федоровны были свои логические доводы: квартира стоит удивительно дешево, она уже узнала цены на рынке и вообще, если мы ее не купим, то потеряем аванс, который я внесла днем.
– Какой аванс, мама? – спросила Лиза, холодея.
– Три тысячи, – гордо ответила Нинель Федоровна. – Ты мне давала деньги, а я их не тратила, я откладывала!
Выходило, что мама сказала Лизе "как хочешь, конечно", бросила трубку, а потом пошла и заплатила аванс, отрезав все пути к отступлению. Ты понимаешь, Лизонька, позвонил риэлтер, с которым я говорила, это такой выгодный случай, никак нельзя его упустить, не могу же я ждать, пока ты образумишься. В конце концов, это же была не моя идея, ты сама хотела, чтобы я жила поближе к тебе.
Своя квартира появилась у Лизы только через два года, скромная однокомнатная в районе "Пролетарской", как раз такая, как она собиралась купить маме. Жаль, что теперь пришлось заплатить больше, чем Лиза предполагала когда-то – цены росли как на дрожжах, и оставалось утешаться тем, что и квартира на Фрунзенской с тех пор подорожала. В любом случае, годам экономии пришел конец: теперь Лиза смогла, наконец, свободно тратить деньги – и уже не могла остановиться. С облегчением она пересела из видавшей виды "девятки" в подержанную "ауди", купила в "Руслан Мёбель" лучшей мебели, а в "Leo" – дорогущего постельного белья, с каждой зарплаты отправлялась в бутики "Петровского пассажа", а особо удачные сделки отмечала ужином в "Ностальжи" с бутылкой сотерна "Шато д"Экем". Она откладывала так долго, что теперь тратила все заработанные деньги до последнего цента. Несколько раз Лиза сама ужаснулась, подсчитав, что ее костюм, туфли, белье и сумочка стоят дороже ее собственной машины. В такие дни ее охватывала паника – и Лиза решала, что будет экономить. Нельзя носить костюм за две тысячи, если твоя зарплата всего три, говорила она себе.
Возможно, поэтому Лиза предпочла встретиться с Машей в "Траме", ресторане достаточно дешевом по ее меркам, зато с артистическим шиком: недаром все блюда в меню назывались в честь известных актеров.
– Простите, Маша, что не смогла на неделе, – сказала Лиза. – Сами понимаете, что у нас сейчас происходит.
– Честно говоря, не очень, – сказала Маша. – Вокруг говорят, это просто паника, а на самом деле скоро все будет как раньше.
– Удивительные люди, – сказала Лиза, – куда они смотрят? Все в самом деле будет как раньше, только это будет совсем другое "раньше". Семь лет мы проедали западные кредиты и разворовывали то, что осталось от Советского Союза. А теперь кредитов больше не будет, разворовывать нечего, давайте вспоминать, что там было "раньше". Например, запретят хождение наличной валюты, под предлогом борьбы с вывозом капитала введут выездные визы, и будет все как десять лет назад.
– С кем я ни говорю, – сказала Маша, – никто в это не верит.
– Просто вы не говорите с теми, кто понимает, как у нас работает экономика, – ответила Лиза. – А мне, в силу моей работы, приходится понимать.
– И что же вы будете делать?
Лиза пожала плечами.
– То же самое. Буду работать. Люди, понимающие в финансах, всегда нужны. Платить станут раз в пять меньше, я забуду про рестораны, дорогие магазины и поездки за границу на майские праздники. В конце концов, квартира у меня есть, так что, если и умру от голода, то не под забором. Понимаете, я всегда считала, нечего плакать по деньгам, которые не удалось заработать, – просто надо стараться заработать новые.
Принесли судака: если верить меню, его поймал Олег Ефремов.
– Последнее время, – сказала Лиза, расчленяя рыбу вилкой и ножом, – каждый раз, когда ем в ресторане, думаю; "может быть, я больше сюда не приду". Ну, выпьем за встречу.
Они чокнулись. По меркам "Трама" вино было неплохое – хотя, конечно, с "Ностальжи" не сравнить. Лиза задавала традиционные вопросы про Москву, Маша вежливо отвечала. Лиза ей нравилась: чувствовалась биография, история взрослой женщины, долго шедшей к успеху, немного уставшей, но еще не растратившей все силы.
– Простите, Маша, – сказала Лиза, когда уже принесли десерт, – я все хотела вас спросить: в Израиле принято носить бюстгальтер так, что бретельки видны из-под майки?
– Да, – кивнула Маша. – Меня в Москве все время спрашивают. А что, это как-то неприлично здесь?
– Да нет, – сказала Лиза, – просто все думают, что вы не заметили… ну, и хотят помочь.
– Понятно, – сказала Маша, а Лиза подумала, что через несколько лет вся Москва будет ходить вот так. Не может быть, чтобы модницы типа Али Исаченко упустили такую изумительно вульгарную фишку.
– Можно вашего торта попробовать? – спросила Маша.
Лиза пододвинула блюдечко. Торт оказался приторным.
– Я думала, это клюква, – сказала Маша.
– Нет, клубника, – ответила Лиза, размазывая красное желе по тарелочке. Помолчав, она вдруг сказала: – Если честно, я в панике. Дело даже не в кризисе, а в том, что Сережа был должен нашей фирме тридцать тысяч долларов.
– Он их занял? – спросила Маша.
– Если бы занял, – вздохнула Лиза. – Как все страховые компании, мы занимаемся обналичкой. Схема такая: есть предприятие, и если оно официально платит зарплату своим сотрудникам, то должно отдавать с каждого рубля сорок одну копейку налога. Предположим, они боятся совсем уж грязных схем и тогда идут к нам, перечисляют деньги, а мы через схему с перестрахованием обналичиваем, например, под пять процентов. Тогда предприятие получает восемьдесят процентов черным налом, а пятнадцать остаются в нашем кармане. Обычно они пилятся пополам между страховой компанией и менеджером, который нашел предприятие. И все довольны: предприятие, наша контора и тот менеджер, который получает свои семь с половиной процентов.
– То есть это такая схема ухода от налогов? – спросила Маша.
– Конечно. Так вот, проблема в том, что Сережа не успел довезти эти пятнадцать процентов до конторы. Он должен был привезти их утром, а ночью его убили, и деньги пропали. Сто восемьдесят тысяч принадлежали ему, а еще столько же должны были пойти на зарплату. Понятно, что сейчас мы вообще на мели, но без этих денег не сможем заплатить совсем ничего.
