Суматоха в Белом Доме - Бакли Кристофер Тэйлор (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
Я не собираюсь комментировать этот грязный, лживый, клеветнический пассаж, разве что к моим недостаткам можно причислить и то, что я не нашел ничего смешного в попытке члена группы «Армянский геноцид» убить президента Соединенных Штатов Америки. В Гарварде, наверное, подобные инциденты рассматриваются как «удачная операция».
Когда произошло покушение, я как раз возвращался обычным гражданским рейсом из Нью-Йорка, не сумев выполнить тайную миссию. Вылетели мы в шесть часов тридцать минут утра. (В моем самолете случилась какая-то поломка в Нью-Йорке, поэтому обратно я летел обычным рейсом.) В семь часов две минуты послышался спокойный, чересчур спокойный и оттого сразу вызвавший у меня тревогу, голос пилота, сообщавшего, что в президента только что стреляли. Мне бы хотелось написать, что пассажиры отреагировали на это сообщение хоть каким-то проявлением горя, растерянности, но, увы, я помню лишь, как сосед спросил, не знаю ли я хороший отель в Вашингтоне.
Я прошел в переднюю часть самолета, представился стюардессе и сказал, что, поскольку занимаю пост управляющего делами президента, мне необходимо немедленно связаться с Белым домом. Она недоверчиво посмотрела на меня и попросила удостоверение личности.
Так как охрана Белого дома знала меня в лицо, то я отвык носить с собой документы. Выразив удивление по поводу того, что она не узнает меня, я показал водительские права.
Она заглянула в них, потом посмотрела на меня, потом опять на фотографию, и тут я вспомнил о бороде.
В глазах стюардессы появился страх, и тогда я попросил немедленно вызвать пилота, но она лишь велела мне вернуться на место. Тут я разозлился – что понятно, и потребовал вызвать командира.
Правда, что именно в этот момент, как потом писали газеты, я сдернул с лица бороду. Но неправда, хотя об этом писали те же газеты, что я впал в истерику. Естественно, я применил силу, но на моем месте так поступил бы каждый. Что бы там ни было, но вскоре несколько сильных пассажиров заломили мне руки за спину, а пилот разговаривал со мной таким тоном, словно перед ним был сумасшедший. Вот и получилось, что у меня не было связи с Белым домом, пока мы не приземлились в Вашингтоне, где меня поджидал шофер, посланный миссис Метц. Он подтвердил агентам ФБР, которых вызвали, чтобы произвести арест, что я тот, за кого себя выдаю.
По дороге в клинику я позвонил первой леди. Оператор Белого дома сообщил, что она уже летит в Вашингтон.
В клинике Университета Джорджа Вашингтона творилось что-то невообразимое. Охранников было столько, сколько я еще не видел в своей жизни. На крышах залегли снайперы. В небе кружил вертолет. Пришлось пройти по длинному коридору, прежде чем я попал в отделение скорой помощи. Снаружи около двери стояли агенты с автоматами УЗИ и немецкими овчарками на поводках. Медицинская сестра о чем-то спорила с одним из агентов, придерживавшим овчарку. Требуя к себе внимания, громко возмущался огромный чернокожий парень на каталке, которого в суматохе оттеснили от дверей приемного покоя.
По переполненному отделению скорой помощи я шел как в тумане. Операционная находилась в самом дальнем помещении. Наконец я увидел знакомое лицо полковника Фрая, помощника президента по военным вопросам. Потом, несмотря на одеяние хирурга, узнал Рода Холлоуэя. Здесь же был майор Арнольд. Род рассказал мне о подробностях происшедшего.
Никого не предупредив, президент вознамерился совершить очередную прогулку по Лафайетт-парку и позволил Роду взять себе в помощь лишь одного агента. К ужасу обоих президент прямиком направился к одному из постоянных крикунов в той стороне парка, что выходит на Пенсильвания-авеню. Не успел он заговорить с парой тамошних завсегдатаев, как откуда ни возьмись выскочил Хартунян и начал палить. Смуглого армянина с одного выстрела уложил агент Джейк Томпсон, однако тот успел сделать три выстрела из своего смит-и-вессона сорок первого калибра.
Хартуняну все же удалось один раз задеть президента. Пуля прошла навылет через мышцу левой руки, поцарапав президенту бок. Другая ранила двух женщин с плакатом, требовавшим конституционной поправки о равных правах. Трагическая случайность. Еще одна пуля, задев крышу автобуса, застряла в северо-восточной части карниза старого административного здания.
Агент проводил меня в смотровой кабинет, временно превращенный в палату для президента. Я услышал голос медсестры:
– Прошу прощения, господин президент, но я должна настоятельно просить вас погасить сигарету. Здесь опасно курить.
Президент лежал на кровати со специальными приспособлениями. Правая рука была забинтована. Из капельницы что-то лилось ему в вену на ноге. Левую руку президент заложил за голову. Взгляд у него был стеклянный, вероятно, из-за обезболивающих, сообразил я. Сигарета висела с левой стороны рта под углом в сорок пять градусов. Выслушав требование медсестры, он подмигнул мне и попросил принести кофе – черного.
– Мне нельзя спать, – сказал он.
– Ну, конечно, – подтвердил я, – на случай вражеской атаки.
– На случай, если Рейгелат вздумает объявить о моей смерти. – Президент покачал головой. – Кстати, где он?
– Летит из Манитобы, сэр, – отозвался полковник Фрай. – Через полчаса его самолет совершит посадку.
– Нет, скажите ему, пусть поворачивает обратно. Я себя хорошо чувствую.
– Господин президент, – вмешался я, – мы не можем так поступить. Нас не поймут.
– Ну ладно, тогда скажите ему, чтобы не давал интервью. Не хочу, чтобы он завоевывал себе очки тем, как он якобы спокоен в кризисной ситуации. Это мой кризис, черт побери, и я не хочу ни с кем его делить.
Я отправился на поиски Фили, к тому же нужно было присмотреть за прессой. Фили уже около часа отвечал на вопросы.
– Осталось полчаса, – сказал он. – Если ее не будет тут через полчаса, скандала не миновать. Им только это и нужно. Почему ее нет у постели мужа?
Я сообщил ему, что первая леди уже в самолете.
– Что? В самолете? Да в него стреляли два часа назад! За это время ему уже могли бы доставить печень. В случае надобности.
Пришлось напомнить ему о необычных обстоятельствах, в которых благо уже и то, что она согласилась вернуться.
На это Фили заметил, что избирательницам такое вряд ли придется по вкусу. Жена президента занимается в Нью-Йорке своей кинокарьерой, в то время как в Вашингтоне серьезно ранят защитниц равных прав.
– С другой стороны, – продолжал он, – все это должно дать нам повышение рейтинга не меньше чем на пятнадцать пунктов.
Я попенял ему, мол, как он может думать о таких вещах в подобный момент, но Фили был чистейшей воды политиком.
Потом он заговорил о «контроле» за медицинскими сообщениями.
– Не хочу, чтобы рана президента выглядела царапиной. Ведь было совершено покушение на его жизнь.
– Но пуля даже не задела кость, – возразил я. – А вот бедняжки с плакатом…
– Герб, это наш кризис. Мы заслужили его.
И он добавил, что необходимо поговорить с доктором Лоренсом Саладино, который оказался жизнерадостным человеком и весьма компетентным врачом, выходцем из Бруклина, успевшим послужить военным врачом. Он сказал нам, что, по его мнению, президента можно выписать из больницы утром, так как раны у него поверхностные.
– Поверхностные? – переспросил Фили.
Доктор Саладино кивнул и заговорил о том, как президенту повезло. Фили нахмурился.
– Вы считаете, что можете отпустить его завтра!
– Ну да. Дома ему будет куда удобнее.
Недовольству Фили не было предела, и он мрачно заметил, что Саладино наверняка республиканец.
Пришлось сказать ему, что он должен благодарить Бога за то, что не случилось ничего более серьезного. На это он отреагировал по-своему.
– Судя по всему, защитницам женского равноправия повезло куда больше, чем нам. Молитесь, чтобы начались осложнения, – проговорил он, когда мы были в лифте.
Фили использовал все свое красноречие, чтобы убедить майора Арнольда в необходимости перевести президента в военный госпиталь, где врачи, как он надеялся, окажутся менее «заинтересованными в выписке пациента», как он квалифицировал это. Но хотя майора Арнольда не пришлось долго убеждать, он и сам был за перевод президента в госпиталь, сам Такер, попав под влияние доктора Саладино, отверг политическую выгоду, на которой настаивал Фили, и пожелал вернуться в Белый дом.
