Приди в зеленый дол - Уоррен Роберт Пенн (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
Мисс Эдвина открыла парадную дверь, лишь только Маррей нажал кнопку звонка. Очевидно, она караулила его в передней. Она провела его в затенённый холл, и он увидел, что её белые волосы, такие белые, что отливали голубым, уложены в затейливую причёску, голубые глаза сияют, как у ребёнка, розоватые серьги слегка покачиваются — мисс Эдвина вся тряслась от предвкушения сегодняшнего удовольствия; бриллиантовая подвеска поблёскивала на чёрном шёлке платья. Мисс Эдвина положила ладонь Маррею на руку, придвинулась вплотную, обдав его запахом фиалкового корня и мятных леденцов, и прежде чем он успел поздороваться, зашипела: «Тш-ш-ш!»
Ступая на цыпочках и едва удерживая равновесие, она направилась в гостиную. В этом прибежище полумрака и тени стоял стол, на котором под большим стеклянным колпаком, как в клетке, сидели восковые пташки на цветущей ветке апельсинового дерева, тоже изготовленной из воска. Став у стола, мисс Эдвина снова коснулась руки Маррея и, благоухая фиалковым корнем и мятой, к которым, теперь добавился более стойкий запах политуры, сказала:
— Мне кажется, ей лучше.
— Да, — ответил он, внимательно глядя в неестественно яркие глаза мисс Эдвины.
— Однако, — сказала она, — состояние шока ещё не миновало. Хотя прошло уже столько времени. Другие этого, может быть, и не замечают, но я-то прекрасно вижу.
— Да, — сказал он и подумал, что, возможно, слишком поторопился забрать Кэсси из частной лечебницы в Нэшвилле и преждевременно отдал её во власть деспотической доброты мисс Эдвины. Он не раз предупреждал Кэсси, чтобы она держала язык за зубами, внушал ей, что она — главная свидетельница на процессе об убийстве и должна молчать до тех пор, пока не предстанет перед судом. Вглядываясь теперь в алчные фарфорово-голубые глаза мисс Эдвины, он понял, что она ничего не выудила из Кэсси и, стало быть, все идёт хорошо.
— Она хочет открыться мне, — говорила мисс Эдвина. — Последние две ночи я сидела у её постели, и она держала меня за руку, как ребёнок. Я знаю, она хочет мне открыться.
— Я в этом уверен, — пробормотал Маррей.
— Она пытается, — сказала мисс Эдвина и столь энергично затрясла головой, что её розовые серёжки запрыгали из стороны в сторону. — Но не может из-за этого шока, — объяснила она.
— Да, из-за шока, — пробормотал он.
— Надеюсь, вам понравится, как я её одела, — сказала мисс Эдвина. — Бедняжка, сидеть в такой глуши! Она уже забыла, как люди живут.
— Да, — сказал он.
— За покупками я возила её в Нэшвилл, — сказала мисс Эдвина. — В таком большом городе о ней не будут судачить. Там никто и не знает, кто она такая.
— Очень разумно, — сказал он покорно.
— Надеюсь, я трачу не слишком много. Но вы же сами хотели, чтоб все выглядело как следует. Достойно, красиво, изящно.
— Да, — сказал он и в то же мгновение вспомнил — это было внезапно, словно память его подчинилась удару гонга, вроде тех, что зовут к обеду в роскошных курортных отелях, — вспомнил коричневый пакет, лежащий в сейфе, в его кабинете в Дарвуде. В то утро, пока шериф Смэдерс, его помощники и доктор Блэнтон оставались в столовой возле трупа, Маррей заглянул в топку кухонной плиты, положил то, что нашёл там, в коричневый бумажный мешок, спрятав пакет под плащом, вынес его и запер в багажнике своей белой машины. Огонь в плите не успел уничтожить того, что теперь, стоя в полумраке гостиной мисс Эдвины, Маррей видел так ясно, словно все это лежало перед ним: красный шелковистый материал с чёрными прожжёнными дырками, покоробившаяся туфля, изуродованная огнём, кое-где на ней ещё блестел уцелевший лак, сохранился и каблук, высокий и тонкий, и остатки обгоревших кружев от нижнего белья. И, вспомнив все это, Маррей почувствовал, как тошнота подступила к горлу, затряслись колени. Он с трудом вытащил карманные часы, да так и застыл, держа их в руке.
Наконец ему удалось справиться с собой.
— Пора ехать, — сказал он.
— Бедняжка ждёт нас в гостиной, — сказала мисс Эдвина.
— Так поспешим же, — сказал Маррей, все ещё стоя с часами в руке. Вокруг пахло политурой. — Мы должны исполнить свой долг. Это чудовище не может уйти безнаказанным. Сандерленд Спотвуд был моим другом.
Он щёлкнул крышкой часов. Звук был едва слышен, но отчётлив. В полумраке комнаты звук как бы вспыхнул, подобно лучу света, попавшему на кончик иглы.
Внезапно Маррей снова почувствовал себя молодым и непобедимым. Он отомстит за друга.
— Приведите её, пожалуйста, — сказал он.
— Послушайте, Джек, — говорил Маррей Джеку Фархиллу, которому предстояло поддерживать обвинение, поскольку сам Маррей выступал в качестве свидетеля, — насчёт этого списка. Нужно помнить одно. — Он постучал ухоженным, тщательно наманикюренным пальцем по списку присяжных, лежавшему возле мягко светившей лампы на огромном бюро красного дерева в кабинете Маррея в Дарвуде.
— Да, сэр? — спросил Джек Фархилл, почтительно глядя на Маррея.
— Женщины, — сказал Маррей. — Их семеро в списке, но только две из них надёжны.
— Да, сэр?
Белый указательный палец отыскал одно имя, потом другое.
— Миссис Бакнер, мисс Пуандекстер — надёжны. И знаете почему?
— Нет, сэр.
— В их глазах все, к чему прикоснулась мисс Эдвина Паркер, — свято. Даже мусор, который выбрасывают из её дома на Паркер Плэйс. Стало быть, свята и Кэсси Спотвуд. Улавливаете?
— Да, сэр.
— Что касается остальных пяти, то будьте готовы прибегнуть к отводам, если понадобится. Некоторые из них, возможно, завидуют, ну, скажем, чисто по-женски завидуют мисс Эдвине. А эта молоденькая Грэйси ходила в какой-то женский колледж, где-то на востоке. Кто её знает, каких идей она там набралась?
— Говорят, она вроде бы втайне симпатизирует неграм, — сказал Джек Фархилл.
— С таким же успехом она может втайне симпатизировать и даго. Женщины среди присяжных — контингент ненадёжный. У этого даго такая внешность, что какая-нибудь стареющая дура может и нюни распустить. Очень уж он напоминает кинозвёзд из старых итальянских фильмов. Вспомните возраст этих дам, прибавьте сюда приближающийся климакс, и вы поймёте, что едва ли можно рассчитывать на беспристрастное и непредвзятое суждение.
— Да, сэр, — сказал Джек Фархилл.
Отобранные в соответствии с процедурой присяжные начинали потеть; день ещё только начинался, а традиционные веера, розданные присяжным, уже пришли в движение. Веера были из толстого крашеного картона, прикреплённого к деревянной ручке. На одной стороне веера была изображена индейская девица в каноэ из берёзовой коры, а на другой — реклама фирмы «Мебель и похоронные принадлежности Биллингсбоя», фирмы, во время летнего сезона любезно снабжавшей присяжных веерами.
Маррей бросил взгляд в сторону стола, за которым рядом с даго сидел Лерой Ланкастер — длинный, худой, с лысиной, окаймлённой волосами песочного цвета, в роговых очках и неглаженом синем костюме. Этот много хлопот не доставит. Бедняга Лерой! Образование получил хорошее — как-никак университет штата Вирджиния, — и тем не менее вот результат: в сорок пять лет он и пяти тысяч в год не зарабатывает. Вечно выставляет свою кандидатуру на всяких выборах и всегда выдвигает самые дурацкие идеи. Сегодняшнее дело как раз по нему: назначен судом защищать нищего, бывшего заключённого, даго, и к тому же, мрачно подумал Маррей, действительно виновного. Хоть завтра вешай. Только в Теннесси не вешают, а поджаривают на электрическом стуле.
Нет, с Лероем не будет никаких хлопот. Лерой — джентльмен.
Гилфорт украдкой поглядел на мисс Эдвину. Она сидела, будто аршин проглотив, — чёрное шёлковое платье, чёрная шляпка с чёрной вуалью поверх сложного сооружения из седых волос, и ни капельки пота на лице, — восседала на стуле с таким видом, словно и не замечала публики в переполненном зале.
Кэсси Спотвуд, посаженная между ним и мисс Эдвиной, не сводила глаз со своих рук, затянутых в перчатки и крепко сцепленных на коленях.
