Челленджер - Ян Росс (библиотека электронных книг txt) 📗
Внутри тоже не скучно – за стеной студия звукозаписи, и время от времени на нас обрушиваются цунами, низвергаются водопады, и далёкие раскаты грома извещают о надвигающемся шторме. Рычание саблезубых тигров перекликается с рублеными фразами и вспышками гнева, доносящимися из кабинета Ариэля. Серая мышка Тим сидит спиной именно к этой стенке. За другой такой же перегородкой наша секретарша, тьфу, простите, административный директор без устали тарахтит по телефону. Даже в отсутствие звукозаписи стереоэффект, создаваемый Кимберли и Ариэлем, конкретно сносит крышу. Всё это, помноженное на тесноту, которою я усугубил притащенной из лаборатории аппаратурой, довершает рельефную картину суровых трудовых будней.
Тем временем в студии начинается озвучка военного фильма, и мы попадаем под шквальный огонь. Морская пехота скрежещет стиснутыми от ужаса зубами, буквально в паре метров рвутся гранаты и, после основательной артподготовки, боевые вертолёты заходят на штурм. Но осадное положение не смущает бесстрашную Кимберли, она невозмутимо разъясняет, оправдывается, настаивает, уточняет и, невзирая на предсмертные стоны тяжелораненых, неизменно добивается своего. Как-то нашим соседям подкинули то ли порно, то ли жёсткую эротику. Признаться, я оказался не подготовлен к работе в таких условиях, опять же, напротив сидела Ирис, усугубляя неловкость ситуации.
Положение спас Ариэль. Спустя полчаса стонов, всхлипов, причмокиваний и завываний, он, весь красный как варёный омар, выскочил из кабинета и опрометью бросился восстанавливать попранное целомудрие. Хардкор мгновенно прекратился, зато разъярённые вопли слышались ещё довольно долго.
* * *Тягуче, словно вязкая смола, тянулась первая безвылазная неделя в Долине: проза затяжных рабочих дней, канувших в чёрную дыру офисного пространства, и вечерние поездки во Фриско с неизменными бытовыми неурядицами, связанными с ночёвками в гостях. Стремясь свести к минимуму последние и наверстать упущенное, в смысле, проигранное Ариэлю в баталиях за сроки, время, я всё чаще засиживался допоздна, с головой погружаясь в производственную деятельность.
Шеф дёргал меня значительно реже. Как и предполагалось, отобрав эквизишн, он переключился на Тима Чи. Первым делом они, естественно, затеяли составление грандиозного плана, поглотившего их обоих и практически нейтрализовавшего Ариэля, чей неусыпный учёт и контроль представлял тяжкую обузу для всех членов коллектива. Единственным бытовым неудобством нежданно оказался Тамагочи. Если раньше он тихо сидел, забившись в своём углу, то теперь, шныряя к Ариэлю, ему приходилось продираться через узкий проход меж стеной и моим стулом. Смотрелось это довольно комично, и всякий раз, завидя рьяность, с коей Тамагочи, придав лицу подобострастное выражение, семенил к начальнику, мне не удавалось сдержать улыбку.
Тем временем их workplan, вернее, его черновик, рос как на дрожжах, а у меня образовалось больше времени и, что гораздо важнее, значительно снизилось количество бессмысленных нервотрёпок.
И вот долгожданный вечер четверга, рабочий день давно кончился, в офисе пусто и царит тишина. Закругляясь, я доделываю последние мелочи, вечно оставляемые на потом, и, предусмотрительно запасясь музыкой, предвкушаю, как растекутся по салону звуки вступительных аккордов диска Changeless, и уже слышу, как, мягко коснувшись клавиш, подвывает, вторя тревожно-щемящей мелодии, Keith Jarrett… В коридоре слышится отрывистый удар, топот и под нарастающий рёв сигнализаций врывается Ариэль.
– Слушай! – выпаливает он и умолкает, судорожно хватая ртом воздух.
Грузно упёршись руками в стол, Ариэль опрокидывает стаканчик с остывшим чаем. Я вскакиваю и бросаю в расползающуюся лужу пару бумажных полотенец.
– Илья! Мы летим в Солт-Лейк-Сити, – хрипит он, не обращая внимания на обтекающие его пальцы бурые ручейки, – делать опыт на человеке!
– Что?! – ору я, силясь перекричать истошные завывания. – Какой опыт?! На каком ещё человеке?! Ты в своём уме?!
– Илья, послушай…
– Ничего я не буду слушать! Я беру такси и двигаю в аэропорт.
Несмотря на раздражение, я помню, что шефу не обязательно знать о том, что я стал ездить на машине, иначе исчезнет легитимная отмазка уходить каждый день ко времени последнего рейса.
– Пойми, – он пытается сбавить тон, перекрикивая истерический аккомпанемент сирены и тяжело отдуваясь, – нам невероятно повезло. Нам представляется феноменальная возможность…
– Я не собираюсь ничего понимать. – Я тоже слегка сбрасываю обороты, поднимаю стаканчик и кидаю в урну. – Опыт на человеке?! Забудь, на данном этапе о таком и речи быть не может.
Ариэль отряхивает ладони, хватает рулон полотенец и преграждает путь ручейку, подбирающемуся к моему лэптопу, затем бросается в коридор, и макабрическая какофония стихает.
– Давай сделаем вид, что этой сцены не было, – садясь, продолжаю я с подчёркнутой сдержанностью, – а в понедельник поговорим о мерах, которые стоит предпринять, чтобы как следует подготовиться к сентябрьскому эксперименту, хотя лучше всего перенести его на октябрь.
Неясно, какое впечатление производят мои слова, но Ариэль подвигает стул и тоже садится.
– Это последний рейс? – спрашивает он, помедлив.
– Предпоследний, – нехотя признаюсь я.
– Ты давно ел?
– Я обедал…
– Тогда давай так – удели мне час времени, мы поужинаем, ты меня выслушаешь и, если в итоге не согласишься, я не стану настаивать и на обратном пути подкину в аэропорт.
– Нет уж, я как-нибудь сам.
Я кручу в пальцах пачку сигарет, которую инстинктивно ухватил, спеша эвакуировать из зоны чайного потопа, и всё это время продолжал безотчётно сжимать в кулаке. Осознав это, я ловлю себя на мысли, что Ариэлю удалось меня заинтриговать и, пусть из чистого любопытства, уже не терпится узнать, что же он такое удумал и где собирается раздобыть человека, согласного, чтобы в него пихали невесть что.
