Книга русских инородных сказок - 1 - Фрай Макс (книги онлайн TXT) 📗
— Она варит суп?! Живет одна — и варит суп?
— Да. Живет сейчас одна. Выкуривает по семнадцать сигарет в день.
— Суп… Суп… Что-то тут не так… Суп… Как тебе это нравится?
— Никак.
Андреев опять почесал левую ногу правой и повел плечами, не отрываясь от прицела.
— Дальше. Та, что слева. Надежда. Надюха. Шатенка. Хороша. Годовой абонемент в фитнес. Через три месяца должен случиться приступ аппендицита. Удалят. Уже четыре года живет с мужем. Любит мороженое. Любит заниматься сексом в ванной. Ребенку полтора года.
— Где ребенок?
— Дома. Под нами, тремя этажами ниже. Трехкомнатная квартира. Ребенок спит. Муж сидит в кресле и читает газету. «Московский Комсомолец».
— Стоп. Сколько лет мужу?
— Двадцать восемь.
— Что-то тут не так. Зачем он читает «Московский Комсомолец»?
— Воскресенье — вот и читает… А может, просто мудак…
— Понятно… А третья? — Сергеев уже подошел к самому краю крыши, встал рядом с лежащим у карниза Андреевым и теперь пытался рассмотреть происходящее внизу, во дворе.
— Третья… Вера. Верка. В попе дверка. Тридцать седьмой размер обуви. С мужчинами не везет. Квартиру снимает. Образование высшее. Специальность, кажется, «Социология», но я могу ошибаться. Любит животных. Боится детей и старости. У нее сегодня вечером свидание. Потом — секс. Ха.
— Что?
— У него опять ничего не получится. Бедная девочка…
— М-да… Пить нужно меньше… Про нее все?
— Все пока…
— Давай подумаем…
Сергеев зачем-то показал сам себе три пальца на правой руке. Немного полюбовался ими, покрутил ладонью и так и эдак, задумался, потом резко сложил фигу — и спрятал в карман:
— Ладно. Стреляем Веру.
— За что Верку-то? — Андреев оторвался от прицела и непонимающе глянул на Сергеева снизу вверх.
— Хобби? Увлечения? Смысл жизни?
— Ну… Отсутствуют.
— Будущее?
— Будущего — нет… А у кого оно сейчас есть…
— Так… Проездной на метро?
— Билет на двадцать поездок. Восемь уже израсходовано.
— Совесть?
— Слушай, что ты придираешься? Нет у нее совести… Откуда у Верки совесть? Все хорошо у нее. Все у нее хорошо…
— Вот и стреляй. — Сергеев глянул вниз, смачно плюнул, проследил за тем, как его плевок медленно падает, переваливаясь в воздухе, разделяясь сначала на две, потом на четыре части… Потом он отошел от края крыши, похлопал себя по карманам, но вспомнил, что сигареты кончились, и просто прислонился к какой-то стенке. За стенкой тут же заурчал двигатель лифта.
— Стреляй же, не тяни.
Андреев поерзал животом по пыльной кровле, улегся поудобнее. Прицелился, вдохнул. В самом конце медленного выдоха плавно нажал на курок…
Выстрела не было — винтовка только сухо щелкнула, внутри лязгнул боек, и тихо скрипнула какая-то пружина. Сергеев ахнул:
— Ну еб твою мать! Осечка?
— Конечно осечка — ты что, слепой? — Андреев отбросил винтовку, проворно поднялся, пошатнулся от ударившей в голову крови, с трудом размял затекшие ноги, засучил правую штанину и с нескрываемым наслаждением почесал искусанную муравьями щиколотку рукой. — С тебя, между прочим, пол-литра. Проспорил.
— Ну не может же быть осечки? Ну нам же обещали: не бывает же осечек?
— Проспорил, проспорил, не отмазывайся…
— Черт…
… Внизу, на скамеечке рядом с детской площадкой, в это время три подруги допили свое пиво и стали прощаться. Усталая Люба пошарила рукой под скамейкой, извлекла оттуда пластиковый хрустящий пакет с продуктами, тяжело поднялась и побрела в глубь двора. Яркая шатенка Надя вздохнула, посмотрела на часы и полезла в сумочку за мобильником. Кому-то позвонила, сказала пару слов — и легким шагом отправилась в ближайший подъезд. Вера, невзрачная девушка в песочного цвета туфлях тридцать седьмого размера, еще немного посидела на скамейке в одиночестве, потом легко вскочила на ноги, ловко поправила прическу и побежала по направлению к метро…
P. S.
Через пять минут из подъезда вышли двое мужчин. Остановили прохожего, стрельнули сигарет, пошли дальше. Темнело.
— Слушай, но отчего же осечка?
— Ох, достал… Пол-литру жопишь?
— Да ты не понимаешь… Так не должно быть… Осечки — не должно было быть…
Андреев хмыкнул и зашагал быстрее. Сергеев тоже было прибавил ход, но вдруг остановился как вкопанный, хлопнул себя по лбу и крикнул в спину стремительно удаляющемуся Андрееву:
— Э, чувак! А ты в какую целился? Слышь! Ты в которую из трех стрелял-то?
Андреев не стал оборачиваться, чтобы Сергеев не увидел, как он тихо улыбнулся непонятно чему… Сергеев еще какое-то время постоял, но не дождался ответа, махнул рукой и догнал Андреева уже за углом.
— Что? В кабак?
— Ага. В кабак.
ИЗ ЦИКЛА «ГОРОДСКИЕ СКАЗКИ»
Про Жабу-Ежопу
Ну, слушай. Далеко, на кочке, сидит Жаба-Ежопа. Сидит, зенки пялит. Когда жаба та икает, получается тогда у всех честных журналистов зарплата. Когда жаба та моргает, получается тогда всем честным журналистам пьянка. Когда жаба та ноздрями поводит, случается у всех честных журналистов халтурка. Ну а когда жаба та Ежопа задом егозит, выходит тогда ко всем честным журналистам Главный Редактор.
Выходит он, это, и говорит: «Что ж вы, честные журналисты, жабу-то мою совсем заикали, заморгали? Что ж это вы, паскудники, Ежопу мою не любите, не помните, что ж вы ей роздыху никакого не даете? Вот смотрите, придет царь-олигарх, пощекочет Ежопе-то брюхо, и станет она другим тогда журналистам икать, моргать, ноздрями поводить да задом егозить. И не будет вам тогда, честные журналисты, ни халтурки, ни пьянки, ни зарплаты…»
И грустят тогда все честные журналисты, пугаются. И поднимается всегда один Добрый Молодец, Журналист-Стажер, и говорит: «А дай-ка я, батюшка Главный Редактор, к Жабе-Ежопе-то схожу да брюхо-то ей персонально от нашей редакции пощекочу, чтоб не прельщалась наша Ежопа щекотанием паскудным олигарховым да чтобы журналистам его отстойным икать да моргать не вздумала».
Ну, и идет тогда Добрый Молодец, Журналист-Стажер, далеко, на кочку, Жабе-Ежопе персонально брюхо щекотать. Приходит, значит, а только обратно никогда не возвращается. И чего у них там с жабой случается — никто не знает, а кто знает — тот в Редакции нашей боле не работает.
А только вот в народе как говорят: когда халтурки много, да зарплата наваристая, да пьянка без роздыху — хорошо, значит, Добрый Молодец, Журналист-Стажер, Жабе-Ежопе брюхо щекотит. А как голь, да сушь, да безденежье на нашу Редакцию, да середь журналистов еще мор какой пойдет — то, значит, Журналист-то Стажер напился где, сука, да Жаба-Ежопа пьяным его до брюха своего не допускает, злится. А еще говорят, что жаба та Ежопа — не жаба никакая, а Баба. Только зеленая и мелкая. Такая сказка…
Про Зеленого Читателя
И вот, жила одна Газета. И вот, к одному редактору приходит один человек, дает ему денег и говорит: «Все деньги трать-пропивай, только эту зеленую денежку не трогай, пусть в сейфе у тебя лежит, а иначе — беда будет». Ну, редактор — как водится — купил жене гостинцев, детям гостинцев да и себе коньяку. Туда денежку дал, сюда отстегнул, любимому журналисту своему зубы вылечил, а утром решил за пивом сходить — смотрит — ан только одна зеленая денежка и осталась. «Хуй с ней», — подумал тогда редактор, купил себе на зеленую денежку пива и тут же выпил.
И, значит, приходит он на работу, включает радио и слышит, ему передачу передают: «Редактор-редактор, Зеленый Читатель проснулся у себя дома, яйцы чешет». «Хуйня какая», — подумал редактор и стал править материал про Путина Владимира Владимировича.
Поправил, значится, включает телевизор, а там диктор ему человеческим голосом объявляет: «Редактор-редактор, Зеленый Читатель побрился, позавтракал макаронами и из дому вышел, дальше пошел». «Хуйня какая», — подумал редактор, позвал к себе журналиста любимого и давай его вздрючивать, писать учить.
